Натали Войсс - Продавщица

Тянутся нестройной чередой солдатские будни. День на другой похожий.

Подъем! И понеслась теория и практика – курс молодого бойца. Командирам Сашка старался не перечить, приказано – выполняй. Ерепениться нет охоты, лишняя гауптвахта кому нужна? Непривычно после мягких кроссовок обуться в кирзовые сапоги, вместо спортивных штанов из мягкого трикотажа, дубовые штаны да рубаха, да ещё шинель и шапка ушанка, над которой сам лично всегда смеялся, если на ком видел. Тут не спрашивают – нравится, не нравится. Дали – носи, другого нет и не будет.

Спортивное прошлое конечно помогло, нагрузки и упражнения тренированному телу только в радость. Те кто послабее, отстают, но Сашка Фомин в первых рядах. На обед то перловка, то макароны, то гречка. Суп гороховый, борщ или харчо. Уплетает Сашка солдатскую еду за обе щёки, хлеба полные карманы напихает, а то кажется – не наестся. Вечером, едва до кровати добрался, разделся, головой подушки коснулся, всё – провал.

С парнями сдружился. Поболтать, посмеяться, покурить за казармой – нужное дело. Проходит помаленьку жизнь армейская, знай только дни до дембеля отсчитывай. Как присягу приняли, так вроде быстрее стрелка на часах понеслась.

Мама со Светкой на присягу приезжали. Побыли недолго. Свидание полагалось небольшое, да разве там успеешь? Светку пару раз приобнял, вот и все свидание.

Когда Светка отошла, чтобы дать Сашке с матерью поговорить, та вдруг обернулась, посмотрела далеко ли Светка и торопливо заговорила:

– Татьяна приходила, адрес твой спрашивала. Я не дала. Сказала – нечего пару разбивать.

– Правильно сделала, – задумчиво ответил Сашка.

– Хорошо, а то я думаю – надо, не надо. Ты ей тоже мозги пудришь? Смотри Саня, нехорошо это двум девушкам голову морочить. Уже встречаешься с одной вот и встречайся. А то они потом ходят у ворот, тебя спрашивают.

– Кто ещё ходил?

– Да никто, это я так к слову. Просто не нравится мне это. Татьяна какая-то грустная, влюблена в тебя видать?

– А ты думала, в такого красавца, разве можно не влюбиться? – усмехнулся Сашка. – Я же у тебя красавец?

– Смотри красавец, будешь девкам головы морочить запутаешься, потом выбраться не сможешь. Пора уже Саня остепениться. Армия ведь, не пацан уже, мужчиной должен становиться, а у тебя одни шуточки на уме. Смотри, как бы до беды не довело, – строго глянула мать.

“Эх, мама, как ты близко всё понимаешь. Только надеюсь не беда ещё, то, что Татьяна написала. Не беда. Обманывает она. Точно обманывает. Вот прилипла. Нужно бы мне её обходить другой дорогой. У этой девки на уме одни хитрости. Ну, ничего посмотрим. А если и вправду беременна? Пусть тогда сама выкручивается. Да нет – врёт она”.

А через пару недель:

– Рядовой Фомин на выход! Следуйте на КПП, там к вам приехали.

Что такое? Снова мама? Не насмотрелась ещё? Чего ездить туда-сюда?

Подошел к КПП, у ворот девушка стоит, тёмные волосы ветер треплет. Серый плащик, ботиночки, сумка. Обернулась – Татьяна. Нахмурился Сашка, почуял неладное. Подошел. Она его увидела, лицо радостью озарилось, даже какое-то необычное, красивое стало, на щеках румянец вспыхнул, в глазах счастливый огонёк загорелся.

– Саша! – она было кинулась к нему, но он вытянул руку, остановил.

Татьяна сразу погрустнела и неуверенно произнесла:

– Вот, приехала к тебе.

– Это ещё зачем?

– Ты письмо моё получил? – она глянула ему в глаза, будто пыталась угадать получил или нет, будто не верила в тот его ответ. – Я же тебе написала обо всём.

– Получил. И ответил, по-моему, достаточно понятно. Только не пойму, чего тебе от меня надо? Я ведь всё в письме так и сказал, – он равнодушно прищурился, посмотрел по сторонам, почесал затылок, показываю всю, какая есть, незаинтересованность этим разговором.

– Я подумала, может ты пошутил. Может, не думаешь так, как написал. А? Я же беременная. Точно. Тест показал.

Он вздохнул. Совсем не хотелось слушать подтверждение того, что уже некоторое время портило настроение.

– Слушай, сделай с этим что-нибудь. Я своё согласие не давал. Мне это совсем не нужно. И вообще я не понимаю, чего ты ко мне прицепилась. Ходишь, следишь. Приехала зачем? Ты думаешь, я на вот такую как ты позарюсь. Ты мне даже не нравишься. А то, что у нас с тобой произошло, но ведь ты сама всё время ко мне лезешь. Я тут не причём.

Татьяна слушала его, даже казалось внимательно. Иногда с несмелым любопытством смотрела в сторону на проходящих мимо солдат. Потом снова впивалась взглядом в лицо Сашки, в ожидании согласия или чего-то в этом роде. Он понимал чего она от него хочет, но совершенно не собирался ей уступать. Да чего, он должен уступать? Никому ничего не он должен. Ему было её немного жаль, но что он мог ещё сказать. Вся эта ситуация начинала раздражать. Хотелось скорее выбраться из неё и желательно с малыми потерями.

– Ты не обижайся, просто я тебя не люблю, и никогда не полюблю, ничего у нас с тобой не будет. Ничего понимаешь?

– Ну, пожалуйста, подумай, – заунывно тянула Татьяна, – мы могли бы жить вместе с нашим маленьким ребёнком…

– Хватит! – он резко схватил её за рукав. – Я смотрю, ты совсем тупая, ничего не понимаешь? Да? Я тебе объясню, – он потянул её за угол, где не были видны окна КПП. – Ещё раз я тебя увижу, смотри мне! Заколебала уже со своим ребёнком. Ноет и ноет. Я сказал – никой ребёнок мне не нужен! Делай как хочешь, но чтобы его не было. И не вздумай меня сюда приплетать.

Сашка отпустил руку, мгновение грозно смотрел на Татьяну, чтобы до неё окончательно дошло, потом развернулся и пошел на проходную.

– Вера к вам можно?

Татьяна переоделась, чтобы идти домой, но когда увидела открытую дверь кабинета начальницы, почему-то потянуло туда. Будто неведомая рука толкнула к двери. Неожиданное, даже отчаянное решение.

– Заходи.

В кабинете пепельница полная окурков, едкий запах прокуренных занавесок. Сама Вера как видно этого не замечала, но любому кто входил сюда становилось не по себе почти до головокружения. Стеллажи с мелкими товарами, между ними Вера, словно царица коробочек и баночек вечно что-то считала, выкуривая одну сигарету за другой.

– Рассказывай, – хозяйка кабинета сидя за столом быстро нажимала на кнопки калькулятора и даже не смотрела на Татьяну.

– Я хочу вам сказать, – несмело начала девушка, – понимаете, – она почувствовала, как накатываются слёзы.

– Ну? – нетерпеливо подгоняла Вера.

И тогда Татьяна почти ощутила как всё, что несколько этих недель накапливалось, начинало вылезать наружу, давить, и уже не было сил держаться. Татьяна закрыла лицо ладонями и громко всхлипнула.

Вера подняла взгляд, недоуменно уставилась на Татьяну:

– Это ещё что такое? – строго сказала хозяйка и встала из-за стола. – А ну садись, – она указала на маленький диван, – давай, выкладывай, сколько денег взяла?

– Я не из-за денег, – всхлипнула Татьяна и присела на диванчик, – я беременна, не знаю, что мне делать. Маме не хочу говорить.

Вера присела рядом с Таней, обняла её:

– Так. Какой срок?

– Где-то два месяца.

– Ну, ты Танька даёшь? Где ж ты красавица это дело подхватила? А он что, отец то?

– Сказал, чтоб избавилась. Ненавидит меня.

– Он твой парень? Давай я поговорю, сразу как миленький полюбит.

– Нет, он парень моей подруги.

– Во даёшь. Как же ты? Хотя неважно, – Вера участливо задумалась, а потом резко встала, – так ты чего хочешь?

– Ничего не хочу. Буду избавляться пока не поздно, пока никто не узнал. Не хочу я проблем. Не хочу.

Посреди небольшого кабинета со стеллажами упирающимися в потолок, с рядами разноцветных коробочек, стояла засунув руки в карманы хозяйка магазина Вера и озабоченно рассматривала Татьяну. В какой-то момент взгляд её остановился и минуту другую не двигался. Вера как будто вспомнила что-то из прошлого, словно увидела в Татьяне кого-то давнего, а может быть даже себя саму.

– Значит так, молчи, никому ни-ни. Иначе я тебе не товарищ. Помогу, чем смогу. Только учти, – она ткнула в Татьяну морщинистый палец, – если кто узнает, не вздумай меня приписать. Поняла? Я достану таблетки, выпьешь и всё того, ну ты поняла. Будет больно, но недолго. А если повезёт, даже больно не будет. Так что не вздумай кому ляпнуть. Тем более матери. Она меня укокошит, если узнает.

Во взгляде Веры оптимизм, твёрдость и уверенность в принятом решении. Татьяна кивнула в знак согласия. Так просто Вера всё поняла и обязательно всё решит. Главное, мама не узнает.

Два дня Татьяна ждала, вот сейчас Вера позовёт, скажет, что делать. Но та, как будто забыла. Ходит, с товаром возится, даёт указания по ценам, по продуктам, а на важную для Татьяны тему ничего не говорит. Не смотрит заговорщицким взглядом, ни делает тайных знаков. Словно и не было между ними того разговора. Приснился видно, а на самом деле ничего не было.

На третий день утром позвала хозяйка Татьяну в кабинет.

– Вот держи, – она протянула маленький бумажный пакетик свернутый вручную, – время подгадай, чтобы не дома, а в магазине была. Примешь все сразу. Да, и не забудь закрыть дверь. Если скрутит, пойдешь в дальнюю подсобку отлежишься. Сначала просто покрутит, а потом, когда выскочит, замотайся как положено, а то может ещё покровит несколько дней.

Все эти слова, простые для Веры, Татьяне казались совершенно колдовскими. То, что легко произносила хозяйка, страшным комом подкатывалось к горлу. Выпить, скрутит, выскочит, отлежаться. Что это значит? Страшно, очень страшно. Но нужно сделать. Очень нужно. Сначала больно, потом пройдёт. Разрешиться.

Потом, после этого, Татьяна больше никогда не станет приходить к Сашке. Раз он так поступил с ней, значит – недостоин. Раз сказал такие слова, значит не любит и видно не полюбит никогда. Нужно действовать, избавиться и забыть. Всё забыть.