Натали Войсс - Продавщица

Студент пятого курса Иван Ильин два года снимал комнату в доме, что находится напротив небольшого продуктового магазина. Два года Иван ходил в этот магазинчик за пельменями, основным продуктом нехитрого студенческого рациона.

В самом начале, когда ещё только снял комнату, он почти никогда не смотрел в окно. И совсем не предполагал, что спустя некоторое время, будет пристально рассматривать витрины магазина и ловить в них каждое движение молоденькой продавщицы, которая с середины лета стала там работать.

Он видел всё. Как она разговаривала, смеялась, хмурилась, подавала товар, отсчитывала сдачу. Порой как завороженный он просиживал у окна целый час или два. Одни и те же движения продавщицы гипнотизировали его сознание, он словно во сне, смотрел и не мог от этого сна оторваться.

Когда Иван впервые увидел её за прилавком, он почему-то сразу понял, что она совершенно несчастна. Но её, всегда неприветливое лицо всё равно нравилось ему. Казалось, если бы она была, хоть немного счастливее, то лицо её было бы ещё красивее. Оно и так без изъянов, а в редкие моменты, когда она улыбалась и вовсе делалось прекрасным.

Ещё, он помнил совершенно точно, в тот момент, когда впервые увидел эту девушку, в ту же секунду, почувствовал что влюбился. И кажется – навсегда.

В магазин он ходил не часто, чтобы она, не дай бог, не заподозрила его в слежке. Но если уж приходил, старался побыть как можно дольше.

Отчего-то Иван знал, продавщица из небольшого магазинчика – Татьяна, обязательно должна стать его женой. Единственное чего он не мог представить, как это осуществить.

Ходить, смотреть на неё из-за стеллажей, совсем не выход. Нужно делать что-то, а что тут сделаешь, если Татьяна всегда такая строгая. Он очень хотел с ней познакомиться, но страх перед её настроением буквально сковывал движения, отсекал любые звуки готовые родиться в горле. Он боялся. Сама мысль о том, что нужно заговорить отпугивала. Такая девушка не станет с ним разговаривать. Это точно.

Пару раз, правда, она сама заговаривала с ним, наверняка, только для того чтоб поскорее выдворить его из магазина. Чтобы, он не ходил, не мозолил ей глаза. Уверенности Ивану явно не хватало. Ни на то, чтобы спросить о чём-то, ни чтобы пригласить погулять. Нет, на это он просто не был способен. Чем дальше, тем больше он злился на такую свою нерешительность. Много раз за это себя ругал. И ждал случая, удобного момента, когда сумеет побороть страх и стеснение. Но такой момент не наставал, Иван всё больше замыкался, в отчаянии и злобе на самого себя.

Кто бы мог подумать, что случай всё-таки наступит, появится шанс показать себя с лучшей стороны. Чтобы Татьяна наконец увидела, узнала чего он стоит и на что готов ради неё. Единственное чего Иван совсем не предполагал, что произойдёт знакомство при обстоятельствах, заставивших его в ещё большей степени пережить страх и даже ужас.

С самого утра, когда Татьяна пришла на работу, сразу решила действовать. Вытрусила на ладонь три белых таблетки из пакетика, посмотрела на них как на последнее спасение и закинула в рот. Судорожно глотнула воды. Постояла немного, подождала – ничего, никаких ощущений, и спокойно пошла в торговый зал.

Неожиданно за окном зашумел дождь. Он стучал в полутёмные окна и Татьяне казалось, что теперь вечер, а не утро. Редкие покупатели входили и выходили. Неохотно двигалась вдоль полок Татьяна, хотелось спать, но нужно разгонять состояние лени, надо работать.

Пожилая покупательница собирала сдачу, когда в животе у Татьяны кольнуло в первый раз. Острая боль пронизала внутренности, чуть не вскрикнув девушка схватилась за живот и замерла.

– Что с тобой? – испуганно глянула женщина.

– Да нет, ничего, ничего, – неуверенно произнесла Татьяна. Она прислушалась, всё прошло.

Когда женщина вышла, Татьяна подошла к окну, чтобы дернуть шнур ролеты, но в следующее мгновение новый виток боли схватил внутри, стал выкручивать. Это была уже другая боль. Резкая, постоянная, сплошная, она собралась в животе, разлилась на все конечности. Она не сковала движения, а даже запустила их. Стало вдруг ужасно страшно. Таня почувствовала как перекосило лицо, она отскочила от окна, села на стул у двери. Прислушалась. Всё ещё в неверии того что происходит.

– Ааа! – неожиданно для самой себя закричала Татьяна, голос её эхом пронёсся между полок магазина и быстро замер.

В ответ тишина.

Новый виток боли подбросил со стула. Татьяна ринулась в боковую дверь добежала до последней подсобки, с размаху, обеими руками толкнула дверь, чуть не упала в темноту. Едва различимые контуры кушетки. Девушка легла на неё и тут как будто раскалёнными щипцами кто-то стал ковыряться в животе. Она крутилась, выворачивалась, громко стонала в тщетной надежде, вдруг кто услышит. Знала, что не нужно кричать, пыталась закрыть себе рот, но ненадолго. Боль заставляла забыть осторожность.

Сколько прошло времени непонятно, казалось весь день она лежит здесь, кричит, но ни кто не приходит на помощь.

Внезапно стало ещё хуже, словно что-то оторвалось и проситься наружу. Татьяна чувствовала, как внутри неё разрывается плоть, ломаются кости, раскурочивает ноги. В последнем порыве она собралась с силой, попыталась снять джинсы, не смогла. Откинулась и стала судорожно ворочаться. В этих судорогах упала на пол. Холодный кафель заставил прийти в себя, темнота вокруг виделась почти нереальной. Татьяна не понимала очертаний, всё поплыло. Полутёмный проём двери, куда она смотрела с надеждой на спасение, мутным пятном вырисовывался недалеко, но неясно как добраться до этого спасительного проёма.

Она слышала собственный стон, свой крик в пустоту и не понимала, почему никто не приходит.

“Мама! Сашка! Света! Настя! Где вы все?! Почему не приходите, чтобы помочь? Чтобы спасти. Мама, где ты? Почему я не доверилась тебе? Почему сделала это, теперь умираю, в темноте на полу. Холодно. Вот и всё”.

Тень мелькнула рядом.

“Это он? Кто это?”

– Кто это?! – закричала Татьяна.

– Это я. Не кричи так сильно, – мужской голос в ответ.

Кто-то взял за ноги, потянул джинсы. Человек раздвинул ноги Татьяны. В последнем проблеске сознания она ощутила, как сдавило бёдра. Узлы, тугие, жестокие узлы. Кругом и всюду узлы. Он заматывал и стягивал. Зачем он делает это? Человек поднял с пола Татьяну.

“Кто это? Мама, где ты?”

Резкий свет в глаза.

“Лампа? Выключите лампу!”.

Утро. Татьяна приподняла голову. Пустые кровати, подушки уголком и запах, странный, неприятный. Больница.

“Этого ещё не хватало. Что за ерунда? Боли нет. Она ушла. Слава Богу. Значит всё? Закончилось? А если нет?”.

Дверь приоткрыта, заглянула медсестра.

– Проснулась красавица? С добрым утром, – приветливо улыбнулась она.

Татьяна попыталась улыбнуться в ответ и почувствовала себя хорошо.

– Вот скажи спасибо, если бы не парень твой, неизвестно чем кончилось бы. Может мать твоя уже пирожки заказывать бы пошла.

Слабость в теле не мешала хорошему расположению духа. Татьяна улыбнулась черной шутке и решила, что медсёстры не станут говорить такое, если только у пациента не совсем всё в порядке.

– Что за парень, не знаю никакого парня. Я никого не видела.

– Так вон он в коридоре сидит, ждёт, пока проснёшься. Позвать? – не дожидаясь разрешения, девушка крикнула, – Иди уж, проснулась твоя!

В тот момент Татьяне показалось, вот сейчас мечта станет явью и в палату войдёт Сашка. Бросится на колени, будет целовать руки, говорить о своей огромной любви. Но в палату вошел парень совершенно на Сашку не похожий. Это был тот – сердитый покупатель с магазина.

– Привет, – казал он, – как ты?

Разочарованно Татьяна посмотрела на него, её досада видимо даже отразилась на лице. Парень будто бы понял, и не стал подходить близко.

– Надеюсь, ты скоро поправишься, – сказал он, – ну, пока.

Он вышел, а Татьяна осталась одна в палате с белыми стенами и с разными мыслями в голове.

Тащились чередой серые солдатские будни. Подъем, отбой, налево, направо, – скучное существование. Иногда во время стрельбищ или рукопашных схваток с каким-нибудь самоуверенным громилой, наполнялись мысли минутами удовлетворения от одержанных побед. Тянулось время бесконечной резиной, которую нужно тянуть и надеяться, на то, что когда-то она всё же закончится. Как не ускоряй, как не пытайся торопить, всё равно пройдёт столько дней и ночей, сколько должно ни днём меньше.

В воинской части, куда попал служить Сашка Фомин было совсем не весело. Зато не скучно было за частью. Под воротами, у КПП вечно толпилась куча девчонок. Это придавало службе некоторую изюминку, делало пребывание за высоким забором не слишком унылым. Иногда Сашка получал увольнительную, завеивался в город с кем-то из поворотных девах и без зазрения совести пользовался её уступчивым характером. В уступчивости нечего было сомневаться. Иначе зачем им топтаться под воинской частью, если не в надежде на призрачные отношения. А у солдата отношение вовсе не призрачное, самое что ни есть серьёзное, только пока он здесь и сейчас, но когда отслужил – “Простите? Как вас зовут? Мы вас не знаем”.

Сколько стоят в своих насиженных местах воинские части, столько и толкутся вокруг них девушки, а уж какого направления их поведение, это уже как получится. Кто по умыслу сюда приходит, кто и копейку попросит, кто по случайности с бедовой подружкой затесался. Ты только знай, разглядывай, да вовремя распознай и желательно в паспорт заглянуть, а то ведь налететь на заявление можно на проблемы совсем не детские. Думал Сашка его такая беда минует, но как видно по событиям последующим – ошибался.

Девчонка оказалась дочерью какого-то там генерала или маршала, чёрт его разберёт. Бедовая попалась, вёрткая, с первых встреч взяла Сашку в плотный оборот, не двинуться теперь, не взбрыкнуть. Женись мол – беременна я. Узнает папаша, пожалеешь, что на свет родился. Что ту поделаешь? Сашка хоть рано жениться не намеревался, но вполне логично рассудил, если не сделает то, чего от него требуется, вот тогда начнётся в его жизни настоящий ад на земле. Девица, оказалось, ещё до восемнадцати не дотянула немного, а это уже сами понимаете как называется.