Несмотря на бурные свидания днем, ночи она проводила с Дмитрием в их «супружеской постели» и чувствовала себя истинной дочерью своей матери, не уступающей ей ни в чем. Перед той стоял сложный выбор: дерзкий, мужественный Батлер или нежный, впервые познавший любовь юноша. Так и ей нелегко определить, кого предпочесть, только она не станет терзаться выбором.

Катрин самонадеянно не видела проблемы в том, чтобы любить сразу обоих, они такие разные. Знаменитый Робийяр, благосклонности которого добиваются столько женщин. Куда бы они не пришли, всюду их встречают восторженно-завистливые взгляды. Это так тешит самолюбие. И пусть не она царит в его сердце, для этого у нее есть русич, бесконечно близкий, родной и домашний, словно плюшевый медвежонок, к тому же очень приятный любовник – ласковый, сноровистый, и у него такая белая нежная кожа. Совесть не мучила ее – она свободная женщина и никому ничего не обещала. Иногда ей даже хотелось, чтобы они ревновали ее, устраивали сцены, требовали от нее верности. Но Анри и предположить не мог, что у него есть соперник, а у Мити не было оснований для подозрений, она, по-прежнему, охотно принимала его ласки и горячо отвечала на них. И все-таки он чувствовал, что повод для беспокойства есть.

Фру Хельга тоже понимала, что Робийяр настроен серьезно, как никогда, но хранила спокойствие.

– Не отступай, сынок, он был и прежде, но это не помешало ей полюбить тебя. Наберись терпения, Бог посылает испытание вашей любви.

– Может быть мне переехать в пансион при дипмиссии? – думал Дмитрий.

Его действительно попросили жить на территории посольства. Молодого чиновника заметили, оценили его умение логично развивать и излагать свои мысли как устно, так и письменно, и стали часто привлекать к составлению ответственных депеш. Теперь он должен был находиться на службе днем и ночью. Понравится ли это Катрин, и последует ли она за ним? Каждый вечер он откладывал разговор, боясь получить отрицательный ответ. Наконец, набравшись смелости, Дмитрий осторожно сообщил:

– Катя, мне выделили небольшую квартиру в представительстве, отапливаемую, две комнаты с кухней. Я должен переселиться туда, надеюсь со своей женой.

В комнате повисла напряженная тишина. Менее всего Катрин хотела сейчас что-либо менять в своей жизни. Став женой одного, придется отказаться от другого. Ах, пока это невозможно…

– Я не тот, с кем тебе хотелось бы вить гнездо?

– Нет-нет, Митя! – поспешно обняла она его. – Ты именно тот, лучше тебя никого не может быть, но…

– Но ты любишь Робийяра! – высказал Ростоцкий свою догадку.

– Сколько себя помню! – Катрин не стала отрицать страшную для него правду.

– Так в чем же дело, или для него брак тоже клетка?

– Анри сложный человек, удивительный, для него главное в жизни – живопись, и не я его муза. Он любит замужнюю женщину много лет, потрясающе преданно и совершенно безнадежно. Я не подозревала об этом, когда три года назад мне удалось ненадолго заставить его забыть о ней, и была бы счастлива, женись он на мне тогда, но теперь…

– Что-то изменилось?

– Многое! Я поняла, что никогда не смогу жить с человеком, который до меня любил другую.

– Разве можно любить другую, когда есть ты?

– Оказывается, можно, – сквозь слезы прошептала Катрин.

В эту ночь Дмитрий был особенно нежен с нею.

XIX

Вскоре Ростоцкий уехал и надолго. Его включили в группу лиц, сопровождавших посла в предстоящей встрече с цесаревичем. Будущий Николай II был приглашен на празднество в связи с бракосочетанием Эрнста Гессенского с принцессой Викторией Мелитой Саксен-Кобург-Готской, герцогиней Эдинбургской. Господин посол решил воспользоваться случаем, окружение предчувствовало смену монарха.

Фактически Николай уже стоял во главе государства, но все еще пребывал в статусе холостяка, что было впервые в русской истории. Чтобы не нарушать традиции в эту поездку цесаревич намерен был добиться окончательного ответа от принцессы Аликс Гессенской, родной сестры жениха. Ники давно любил ее, но их союзу противилась королева Виктория.

Названная Александриной в честь императора Александра I, сильно симпатизировавшая Александру II, с великими почестями принимавшая Николая I, не хотела родниться с домом Романовых. Может быть не могла простить, что этот дом в свое время не оказал чести ей самой? Женившись на ней, Александр II терял право на Российскую корону! Царь не мог допустить, чтобы русский наследник престола стал всего лишь английским принцем – консортом, Россия далеко не Кобург.

«Бабушка всей Европы» желала выдать внучку за старшего внука Эдди – Альберта Виктора, который должен был унаследовать английскую корону. Однако Алики, проявив силу характера, отказалась «от самого высокого положения, какое только могла бы занять», выбрав двоюродного брата русского царевича Николая. Их матери – императрица Мария Федоровна и принцесса Уэлльская были родными сестрами. По правде говоря, выбор Аликс никого не удивил: Ники был очень хорош собой и безумно влюблен в нее, что выгодно отличало его от увальня Эдди, чей интеллектуальный уровень сильно недотягивал до среднего.

Они познакомились в 1884 году на свадьбе старшей сестры Аликс Елизаветы, которая вышла замуж за русского князя Сергея Александровича, младшего брата царствующего императора Александра III. С домом Романовых все-таки пришлось породниться, хотя королева твердо верила: «…русские – абсолютные антагонисты Англии и наши исконные враги». Все дни празднеств молодые люди проводили вместе: ей было 12 лет, ему – 16. Через пять лет Аликс приехала в Россию во второй раз. Ники сопровождал ее повсюду: на балы, в оперу, в театр, на ужины, катались на коньках и санях. Потом была долгая переписка. В 1892 году Эдди скончался, простудившись на охоте. Теперь препятствием к браку был только вопрос религии.

Эрни Гессенский женился на своей двоюродной сестре Даки при таком стечении венценосных особ, какого никогда еще не случалось на европейском континенте. Присутствовала и королева Виктория. Возвращаясь из Флоренции, она заехала в Кобург впервые после восемнадцатилетнего перерыва. Для ее удобства в замке провели лифт, доставлявший ее прямо в отведенные покои. Виктория не смогла сдержать слез, когда новобрачные произносили клятву верности в розовой дворцовой церкви в стиле барокко, в которой ее горячо любимый ангел Альберт когда-то играл фуги Баха на органе.

20 апреля 1894 года Аликс и Ники официально обручились. Королева Виктория записала в дневнике: «…оба действительно привязаны друг к другу, возможно так лучше…» В конце концов все ее потомки заключали браки по любви. Четвертая дочь Луиза и вовсе сочеталась браком не с принцем крови.

– Несомненно мисс Батлер всех затмила бы здесь своей удивительной красотой, – думал Ростоцкий, наблюдая за сильными мира сего. Будущая русская царица чем-то напоминала ему возлюбленную: тоже высокая, темноволосая, красивая. Пример цесаревича, много лет терпеливо дожидавшегося согласия любимой девушки, вдохновил Дмитрия, и он твердо решил – другой женщины, кроме Катрин, в его жизни не будет.


Между тем его красавица хандрила. Она и не предполагала, как много значит для нее молодой дипломат. Его голос, его манера говорить, присущее только ему изящество мысли, которое она ценила гораздо выше красоты, слишком глубоко проникли в ее сердце. Она уже не могла обходиться без его остроумных замечаний, без его ласкового понимающего взгляда, без преисполненных любви записок, которые обнаруживала в самых неожиданных местах. Первая разлука казалась невыносимо долгой. Время от времени она начинала пугаться, что он уже не приедет вовсе. И зачем только она рассказала ему о своей любви к Анри. Вдруг Ростоцкий тоже не захочет жить с женщиной, которая до него любила другого?

Учеба перестала ее интересовать, как и студенческая жизнь в целом. Ни собрания, ни вечеринки, ни восхищенные взгляды сокурсников – ничто не выводило ее из странного состояния меланхолической экзальтации, даже ежедневные визиты Робийяра. Без Мити, оказывается, он был ей не нужен. Несмотря на то, невинные поначалу прогулки в парке скоро стали заканчиваться пылкими свиданиями в мастерской. Она презирала себя за эту слабость, понимая, что никогда не сможет признаться Дмитрию в своей несдержанности.

– Не потому ли мучилась Скарлетт, что в отсутствие мужа всего лишь использовала Анри как мужчину, а он любил ее любовью священной? – подумала как-то Катрин, разглядывая рисунки с ликами матери, развешенные по стенам той части мастерской, куда заказчики не допускались. – Бедный Анри, кажется, и я не лучше своей мамочки. Но ведь меня он не любит, и нас связывают лишь плотские инстинкты, наши маленькие радости.

Мисс Батлер решительно отвергла предложение Робийяра переехать к нему в дом или снять квартиру, или вообще уехать в Италию.

– В качестве кого я там буду пребывать? – насмешливо спросила она.

Катрин уже не стремилась выглядеть ослепительной красавицей, поразившей его в Гранд-Опера, ей было все равно, что он к ней чувствует. И все-таки, сердце ее замерло, когда Анри надел ей на безымянный палец изящное колечко с бриллиантом.

– Прошу тебя, дорогая, стань графиней де Робийяр, – смущенно произнес он.

Долгожданное желание исполнилось, но вызвало, увы, лишь сожаление: если бы это произошло три года назад, когда она ни о чем не догадывалась, а теперь, пожалуй, поздно. В жизни Анри уже все было, первый поцелуй, первая ночь, и даже первый ребенок. С нею, в лучшем случае, будет только повторение того же! Катрин подошла к портрету Скарлетт в образе мадонны с младенцем на руках.

– Стать второй графиней де Робийяр? Зачем, когда можно быть первой княгиней Ростоцкой, – вспомнила она лицейское прозвище Мити, улыбнулась и мягко произнесла:

– Ничего не получится, Анри, как бы я этого ни желала. Графиня де Робийяр уже есть. Она всегда была и всегда останется для тебя единственной, и ничего с этим не поделать. Мы оба знаем это.