— Добрый вечер, — ко мне подошел охранник, заинтересовавшийся моей персоной. Скорее всего ему стало интересно отчего я продолжаю стоять на месте и осматриваюсь.

— Добрый, — отвечаю, протягивая руку. Крепко жмем ладони, и мужчина, приглядевшись, узнает во мне сына владельца клуба.

— Марк? — нерешительно спрашивает, и я с ухмылкой качаю головой.

— Нет. Леонид.

— Прошу прощения, — извинился, сжимая в тонкую полоску потрескавшиеся губы. Наверное, все здесь в курсе кто я такой. — Леонид Владимирович, ваш отец не предупреждал нас о вашем приезде. Позвольте, уточнить и тогда… — я не даю ему завершить предложение, прекрасно понимая, что он всего лишь выполняет свою работу, устраняя нежелательного гостя. Мужчина замолкает и отходит в сторону, принимаясь говорить по рации, но с глаз меня не спускает.

У входа несколько девушек топтались с ноги на ногу, ожидая, когда их впустят. Совсем молоденькие, не более двадцати лет. К ним подошли два крепких мужчины и стали заигрывать. Кто-то даже решился распустить руки. Косо гляжу на охранника, который все еще ждет ответа от администратора и дальнейших действий. Затем раздается крик одной из девушки. Резко взметнув голову в их сторону, вижу, как высокий громила переваливает хрупкую даму к себе через плечо, оставляя увесистый хлопок по пятой точке. Со стороны, кажется, все игрой, но девушка бьется в конвульсиях и заливается слезами. Две ее подруги пытаются освободить пленницу, но другой мужчина дает пощечину сначала одной, а потом следующей. Охрана же стоит и не реагирует на насильственное действие со стороны участников.

— Помогите! — закричала девушка, а потом как-то странно обмякла на плече у мужчины, свесив в неестественной позе руки, будто напрочь отключилась.

Преодолевая расстояние в несколько шагов, я преграждаю путь высокому мужчине, пока другой пытается отбиться от подружек девушки.

— Оставь девушку, — мой голос суров и настроен серьезно. Смотрю в упор на громилу, сжав руки в кулаки, которые держу в карманах пальто. Мужчина рассмеялся, а затем оскалился.

— Кто ты такой? — выплевывает изо рта зубочистку, и смотрит на меня с презрением.

— Тот, кто может отправить тебя в психушку, — искусно подбираю слова для недалекого ума. Через пару секунд к нам подошел охранник, который обнаружил мое отсутствие у машины.

— Она должна мне денег, — начинает оправдываться, зарычав от недовольства, что его прерывают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не правда, — обе девушки заскулили, обнявшись друг с другом, стоят и дрожат. Второй громила замахнулся на них, призывая замолчать. — Лика здесь не при чем, она только сегодня пришла в клуб, — не унимается одна из них и тут же получает хороший удар в нос от мужчины. Девушка падает на пол, заливаясь слезами и кровью из носа. Охранник по рации вызвал несколько своих коллег и врача, который работает здесь на особых условиях. Фыркнув, сам подошел к любителю распускать руки и недолго думая, ударяю ему в пах, а затем бью его голову об стену фасада здания. Мужчина падает без сознания, не успев заорать от боли.

— Ты что творишь, урод! — заревел первый громила, сбрасывая девушку с плеча, как бездушную вещь. Затем кинулся на меня, размахивая руками в разные стороны. Один удар по лицу, все же я пропускаю, но это не по своей вине, а потому, как охранники полезли разнимать нашу потасовку.

— Леонид! — прогремел голос моего отца, словно гром среди ясного неба и все мы замерли, смотря на владельца клуба. — Просил приехать без шума, ты же, всегда в своем репертуаре, — выплевывает слова, будто съел кусок протухшего сыра и теперь не может избавиться от послевкусия во рту. Вырвавшись из рук двух охранников, я поправляю на себе пальто, а затем подхожу к первому громиле, из-за которого сегодня вышел из себя.

— Не оставишь девушек в покое, завтра будешь плавать мертвым в Москва-реке, уяснил, — обманчиво спокойным тоном предупреждаю мужчину, глядя в упор в глаза.

— Еще посмотрим, Островский! — бросает вслед. Наконец, до него доходит кто перед ним. Не обращая на него никакого внимания, я последовал за отцом во внутрь клуба.

«Бурлеск» встретил меня своих оглушительным звоном техно музыки, от которой барабанные перепонки мгновенно немели и слуховой нерв отказывался выполнять свою функцию. Взяв в чаще беруши, тут же ими воспользовался. На входе охрана тактично попросила снять верхнюю одежду и обувь, а затем пройти через металлоискатель, хотя и видели, что я далеко не посторонний гость.

— Было бы желание, давно все разнес к чертям, — фыркаю, расставляя руки в разные стороны, чтобы мужчина мог просканировать на предмет оружия, как будто самой арки недостаточно.

— Это правила, — резко напоминает отец. — Их соблюдают. Ты — не член клуба, так что уймись.

— Могу уйти, если таким образом оскорбляю твое величие здесь, — грубо отвечаю, потому что этот цирк меня достал до основания. Отец метнул в меня своим усталым взглядом, но не стал ничего отвечать, а просто развернулся и нажал на кнопку лифта. В сопровождении пятерых охранников, мы оба вошли в его кабинет. Но стоило переступить порог в помещение, я тут же лишился дара речи.

— Авраам? — своим глазам не мог поверить, что воочию вижу тестя. Это сон. Определенно он. Тряхнув головой, я пытаюсь сопоставить все, что мне известно. Только, увы, я остаюсь в проигрыше. С недоумением смотрю на отца, а потом вновь на отца моей пушинки. На миг в голову ударяет волной приток крови, кажется, что дышать становится труднее. С замиранием сердца, уставился на мужчину, проговаривая фразу: — Что-то известно об Оле? — сам услышал искру надежды в своем голосе. Преодолев пару метров, стою лицом к лицу с Авраамом, ожидая ответ.

— Нет, не о моей дочери речь сейчас пойдет, Леонид, — с гордо поднятой головой, тесть осматривает мое лицо, отмечая треснувшую губу. — Не в том русле оставляешь силы, Островский.

— Что здесь происходит? — уже задаю вопрос, адресовав обоим мужчинам. Отхожу от них двоих, и устало падаю в кресло, которое стоит напротив отцовского стола и еще одного кресла, где восседает сам Авраам. Глядя в глаза мужчины, почувствовал до боли знакомый взгляд, словно только что я встретится со своей женой. И теперь моя душа вновь обливается кровью, заставляя ею же холодить израненное и уставшее сердце. Я, как ненормальный, до последнего надеюсь увидеться с Олей, и сказать в глаза, как сильно люблю её и скучаю. Надеюсь, с последним вздохом, судьба предоставит эту возможность, за которую готов отдать собственную жизнь.

— Не стоит смотреть на меня так, будто я знаю, где моя дочь, — грубо возвращает в реальность меня мой тесть, затем сам присаживается и, как ни в чем небывало, перекидывает ногу на ногу, сцепляя параллельно руки в замок. Приподняв свою густую бровь на спокойном лице, с ожиданием ждет, когда Владимир приступит к разговору.

— Я должен передать пост правления клубом в твои руки, — полумертвым тоном говорит отец, лишая меня дара речи. Я подскочил на ноги, словно никакой усталости секундой ранее не было.

— Что за бред? Где Марк? — задаю вопросы, которые сыплются один за другим.

— Выслушай! — отец тоже соскочил на ноги, опираясь руками о столешницу. Авраам же напротив, сидит спокойно и следит за нашим препирательством, будто доволен реакцией обоих.

— Ничего не стану слушать, — отрицательно мотаю головой, придя в себя и взяв в руки остатки спокойствия. — Я не знаю, что тут происходит, но всё это мне порядком осточертело.

— Леонид, я приказываю — сядь! — теперь вступился Авраам, чем удивил. Вопросительно взглянув на него, ждал продолжения. — Штаб — это я, а значит, ты под моим командованием. Ясно!? — пусть голос спокоен, но я чувствую нарастающее напряжение. Мы все замолчали, а потом меня вдруг пробирает смех, и я им заливаюсь так, как никогда прежде не высвобождался в катарсисе. Оба моих близких мне людей наблюдают за помешательством, но не спешат прерывать.

— Бога ради! — взмолился, все еще пребывая в состоянии смутного понимания всей ситуации. — Прекратите так издеваться надо мной. Вы — Авраам, уж вы-то должны знать, какого мне сейчас, прежде чем шутить подобным. — Обессиленно падаю в кресло и утопаю в своих руках. Не хочу видеть их лица. Умом понимаю, что сейчас веду себя, словно мальчишка. Будто я вернулся на десять лет назад и теперь вновь сталкиваюсь с повторением прошлого, где все решилось в один миг.


— Ты должен принять факт передачи клуба в твои руки, иначе быть не может, — продолжает отец как ни в чем не бывало. Ему наплевать на мое состояние. Ведь моя жена не имела никакого значения для него, будто часть нашей семьи — это пустое место.

— В чем подвох? — поднимаю голову и смотрю ему в глаза, намереваясь вычислить ложь. Авраам встал и подошел ко мне, передавая папку с документами. С подозрением беру, — что в ней? — задаю вопрос. Но оба молчат, и только подталкивают скорее ознакомиться с ее содержимым. Скулы на моем лице заиграли ходуном, и все напряжение не сулит ничего хорошего. Открыв папку, замечаю лист, где черным по белому написаны даты и подписи всех значимых членов клуба. Те, которые определенно играют немаловажную роль в сохранении баланса преступности. — Это какой-то бред сумасшедшего, — фыркаю, замечая в самой последней графе обе подписи: отца и Марка. — Я не буду ничего подписывать. — Затем встаю и бросаю папку на отцовский стол. Игнорируя его недовольство и усмешку Авраама, направился к выходу.

— Постой! — голос отца надорвался, и я обернулся, желая понять к чему этот эмоциональный надрыв. Я уже держался за ручку двери, готовый оставить обоих мужчин. Накал, что теперь витает в воздухе подобен одной искре, стоит воспламенить воздух и все пойдет к чертам в ад. — Если ты не примешь мой пост, я разведусь с матерью.

— А-ха-ха, — рассмеялся в голос, а потом резко оборвал сам себя. В данную секунду отец перед моими глазами пал окончательно. И никакого уважения больше не осталось к человеку, ради которого пытался стать лучшим. — Мне все равно, — заявляю, а затем отворачиваюсь и покидаю кабинет.