— Дело даже не в этом, Лёнь, — Ирина привстала немного и подалась вперед. — Марк.

— Что ты хочешь сказать? — насторожился. Частично, я понимаю, что у Власовой не было отношений с братом, но тем не менее некоторое время они тесно общались.

— Ему нужен ты, потому что Диана — напарница твоя, была его женой, — почти что шепчет, но я расслышал каждую букву. Не придавая никакой видимости возмущения или удивления, стоял возле девушки, словно превратился в стену. Сжав губы в полоску, с силой сдавил руки в кулаки, начиная понимать, в чем же все дело. — Но они в разводе, а Марк считает, что причины — это ты.

— Я понял, — останавливаю ее, все еще не могу переосмыслить полученную информацию. Как удалось братцу скрыть такое важное событие. Еще будучи студентами, я не знал об отношениях с девушками у брата. Всегда был скрытным, отдалялся от коллектива, и вел свои игры тихо, от которых потом все страдали, даже родители. — Значит, она его бывшая? Тогда ж какого хера она оказалась у меня под носом. Черт! — воскликнул я, вспоминая, как наши дела с Марком перепутали в штабе, отправляя меня вместо него на задание. Все спланировано до мельчайших деталей. Сука!

— Постарайся разобраться с делами быстро, Островский, — Ирина не стала вдаваться в подробности моего воспоминания. Она смахнула длинный локон волос за плечо, затем вновь села расслабленно, утопая в кресло. На часах почти десять утра, и скоро встанет пушинка.

— Как договаривались, — вновь предупреждаю девушку, и она с унынием качает головой.

— Ох, не знаю, что выйдет, — вздыхает. — Я оставлю Олю только на час не более, — предупреждает меня, — потом вновь вернусь. Если за это время никто не заявится, — Ирина обрывает фразу, затем смотрит на меня с подозрением. — А, собственно, почему такая уверенность, что кто-то может заявиться?

— Потому что мать Оли уже давно прознала о ее побеге, и я уверен визит запланирован в ближайшее время. Эти две недели я не отходил практически ни на шаг от пушинки. И ты была с нами, — перевожу дух. Внутри все разрывает от злости на всю ситуацию, на которую я пока не волен повлиять. — Это для них шанс, понимаешь?

— А если это ловушка? И не Каролина заявится, — предполагает Власова.

— Мать пушинки сама никогда не переступит порог, она привыкла, что за нее все решают. Денег у нее полно, поверь, чтобы крутить такими махинациями. И не удивлюсь, если спонсором выступает мой собственный отец. Поэтому, Ирин, держи ухо в остро.

— Может, стоит отменить встречу? Вашу мнимую вылазку с друзьями? — предлагает отсрочить момент.

— Уже не смогу, договорился, — мой голос суров и тверд. — В конце концов, пора заканчивать спектакль одного кукловода. — Ирина соглашается. — Придерживайся плана, — напоминаю девушке. Затем кидаю свой взгляд на закрытую дверь в спальню, мысленно шлю Оле, что люблю ее, и, надеюсь, она простит меня за все.

* * *

Любой план всегда катится к чертям, если нет точного этапа к его выполнению. Я не супермен, которому все по плечу, хотя стараюсь биться один против всех. В клинике, опросил каждого участника из проекта. Все, как один утверждали, что они не причастны. А, напротив, стали жертвами. Запудрили головы друг другу и всем окружающим. Но пиком для меня стало следующее: молодой парнишка все же признался, как помогал проворачивать похищение, но только не знал кого конкретно. Они подписали договоры с инкогнито, получили деньги, а через сутки всех отловили, словно бесхозных псов и упекли за решетки. Раскалывая одного за другим, готов был хвататься за голову, но спасал голос Оли. Я вставил в ухо наушник, и слушал каждое ее слово. Как она пожаловалась Ирине, что мы отдалились. Все свои переживания на счет ребенка и Дианы. Каждое ее слово, сказанное об этом, ранило меня, будто ощущал битое стекло в легких.

— Доктор Островский, — меня зовет администратор, — последний пациент ждет вас в переговорной комнате.

— Сейчас буду. Приготовьте необходимое оборудование. И, еще, — останавливаю администратора, которая собралась выходить из моего кабинета. — Игорь Андреевич у себя? — задаю вопрос, готовясь услышать вновь отрицательный ответ. Как будто мужчина теперь нарочно избегает меня.

— У себя, — женщина кивает. — После процедур опроса, он ждет вас у себя. — Мило улыбается, но в глазах таит страх. Конечно, теперь каждая, кто видит меня, старается обходит стороной. После инцидента с Олей и моим ненормальным поведением. Кто его знает, какая муха укусит сейчас.


Но так проще, гораздо легче.

Направившись в правое крыло, где отыскал свою пушинка, на миг замер напротив ее временного убежища. Даже прикоснулся к массивной двери, но не металлической. Вот она грань между нормальным и безумцем — всего лишь дверь и ее состав. На миг прикрываю глаза, будто могу сам переместиться в прошлое и занять место своей жены, не она должна была проходить все эти круги ада. Не она… в коридоре стоит гробовая тишина. На удивление, даже другие пациенты молчат, будто чувствуют, как я здесь стою и рефлексирую. Собравшись с духом, с силой сжимаю кулак и ударяю им по двери, будто так навсегда оставляю всю боль, которую нам принесли эти гребанные клетки. Прямиком последовал к своей цели, и должен к ней прийти несмотря ни на что. Глупо полагать, что Каролина сама лично явится в нашу квартиру. Но, хотя бы, так я узнаю кто с ней заодно. Макс уже сообщил мне о патрульных машинах, те докладывают каждый шаг подозрительных личностей, но пока без совпадений. Конечно, ребята получили фотографии подозреваемых, включая и моего отца, и брата. Осталось только ждать, и надеяться, что мое наличие в доме отслеживалось. Это риск, черт возьми. Но я должен быть все время рядом. Самоедство уничтожает внутренние мысли о скором разоблачении, а вылазка в клуб довершит начатое. Четверо мужчин встанут лицом к лицу, чтобы расставить точки. И как только договор будет мной подписан, немедленно вернусь домой, чтобы прекратить подвергать опасности пушинку. А вообще, пора нам возвращаться в наш собственный дом. На днях отправил письмо экономке, чтобы привела в порядок все комнаты, потому что мы возвращаемся. Оля вскользь упомянула, как соскучилась по нашему очагу, когда не было всех проблем, и я посчитал это будто знаком — дать любимой того, что она просит своей душой. Тепла и спокойствия, а главное — безопасности.

Захожу в переговорную комнату, там стоят несколько санитаров и сам пациент из проекта. Женщина не смотрит мне в глаза, хотя у самой капают слезы. Хм… я задумался. Те одиннадцать никак не реагировали, а эта вдруг решилась. Неужели нервы сдали?

— Итак, начнем, — присаживаюсь напротив, санитары кивнули головами и удалились из помещения, оставив нас в четырех белых, давящих стенах. Часто вспоминаю комнаты допросов в участке у Макса; у того хоть стены серые и более веселее обстановка, чем у меня сейчас. Женщина вздрогнула, но по-прежнему прячет лицо за ширмой волос. Не давлю на нее, а наоборот даю время свыкнуться с моим присутствием.

— Я просто хотела заработать денег, — ее хриплый голос нарушает тишину, а я начинаю записывать в блокнот ее фразы. Отмечая важность каждого слова. Замираю с ручкой над листом, когда женщина всхлипывает и снова замолкает.

— У вас были трудности, — это не вопрос, а так я лишь наталкиваю ее на разговор. Женщина кивает.

— Да, были, — ударяет кулаком по столу и тут же оглядывается в панике, вдруг ей сделают замечание.

— Сколько вы уже проводите времени в психиатрической клинике? — наблюдаю за каждым ее движением. Сначала она напряглась, а потом поникла в плечах. Затем совсем опустила голову на стол. Вновь повисла тишина, прерываемая нашими дыханиями.

Я так устал за сегодняшний день, а еще предстоит разговор с Власовым-старшим, и в довершении — клуб. Но, больше всего на свете я хочу вернуться домой к Оле. В течение всего дня ни слуху ни духу от Каролины или ее заказчиков. Через пару часов Ирина покинет квартиру и отправится на работу в клуб, чтобы отвлечь Власова от бара, мне нужно переговорить с Максом на счет его жены. Хочу отдать письмо, но хватит ли у меня сил — стать тем, кто разрушит его иллюзию безупречной жизни. Тот ли момент, черт возьми. Готов в буквальном смысле взяться за голову. С матерью я не перезванивался, лишь несколько строк в переписке, и все. Я все еще не могу принять тот факт, как она отгородила меня от поисков. Но, с другой стороны, могло обернуться крахом. Блядь!

— Уже трудно вспомнить, — хрипит, затем женщина выпрямляется, и смотрит своими потухшими глазами на меня в упор. — Все ради денег, доктор, и только. Чего мне стоило помочь, лишь махнуть рукой охране, когда эту балерину выводила девушка.

— Девушка? — я даже поддался вперед, и женщина кивнула. — Примерное описание вспомните?

— Нет, не вспомню, — тут же ощетинилась от меня. Опять опускает глаза, теребя руками рубашку. Нагло лжёт мне в лицо. — Как долго я была здесь? — ни с того, ни с сего задает мне вопрос, и вижу ее стеклянный взгляд. — Мы были же раньше тут, или это что-то новое? Нас отпустят? Моя семья… — она замирает, закрыв ладонью рот. — Она в опасности, ведь деньги были не малой суммы.

Я стараюсь фиксировать любой всплеск у женщины, отмечая у нее помутнение рассудка. Судя по всему, каждого успели хорошо прочистить. Если кто-то все еще помнил обрывками, то большинство уже были обречены на страдания.

— Что вы еще можете рассказать о том дне, когда было организованно похищение, — напоминаю нить разговора. — Может, хотели вас обидеть, и вы сейчас путаете свои воспоминания. — Лукавлю, стараясь понять, где у женщины пограничное состояние вымысла. Она отрицательно замотала головой, сотрясаясь всем телом.

— Нет-нет, доктор, не меня, а ту девочку, главную танцовщицу, — оскалилась. — Красивая белая лебедь, которая никогда не превратится в черную, — затем рассмеялась, перегибаясь через спинку стула своим телом. У женщины начался приступ. Черт возьми. Кто бы ни был заказчиком — это точно Каролина, но эта тварь умело подобрала свой личный карательный персонал. Таких же психов, как она сама. Пациентка зарычала и стала испускать жалобные стоны, выламывая себе конечности. Недолго думая, пригласил санитаров, в любом случае, я достал достаточно информации. Только не было главного козыря — никто не видел своими глазами мою тещу, но знают, что заказчиком выступала женщина, знающая театр и его участников. Женщину скрутили и увели в левое крыло для тяжело больных. Обратно всем этим людям пути не будет. Кто будет признан вменяемым — тюрьма, невменяемых — психиатрическая клиника, но уже без таких роскошеств. А пока, эти люди будут у Власова, как просил сам штаб. Закончив с опросами, я сразу направился к своему начальнику, чтобы уже не оставаться здесь, а поехать за Максом.