— А может, только доказал, что нуждаюсь в плотских утехах?

Он тут же пожалел о сказанном. Что заставило его открыться Кристофу, наивнейшему из живущих людей? Желание выговориться, доверить тайну сердца?

— Райна? — догадался юноша. Почувствовав к себе неприязнь, Пендери-старший сбросил руку брата с плеча и отступил в сторону.

— Да, — неохотно признался он. — Она извела меня.

— Тогда это правда, что она подтолкнула тебя к такому решению.

Как подмывало рыцаря отрицать это! Но ему хотелось выговориться. А кто лучше поймет его, как не собственный брат, в чьих жилах течет родная кровь?

— Не спорю, — согласился он. — Она просила, чтобы я пощадил саксов и отпустил их в деревни. И, Боже, — ударив кулаком по ладони, воскликнул Максен, — я так и сделал. И поделом мне, если они взбунтуются.

— Думаешь, они восстанут?

— Я не склонен им доверять, тем более что Эдвин все еще хозяйничает в лесу.

Кристоф, обдумав его слова, возразил:

— Похоже, он уже ушел отсюда. Максен покачал головой:

— Нет, сакс все еще здесь, я чувствую… Этот парень хочет получить то, что по праву принадлежит ему.

— Землю?

— И Райну.

— Ты вернешь ему его собственность, чтобы покончить с враждой?

«Землю и Райну?»

— Нет, ведь земля принадлежит Пендери согласно решению короля Вильгельма, и я не имею права дарить ее. Даже ради мира.

— Но ты можешь вернуть ему Райну.

«Скорее я отдам ему землю, чем девушку», — неожиданно подумал Максен, но сразу же одернул себя. На такую жертву он не пойдет. Одной ночи с ней вполне довольно, а после девушка имеет право вернуться к Эдвину, если захочет. Конечно, возвращение может для нее стать смертью, если сакс по-прежнему держит при себе старую колдунью, которая чуть не погребла Райну.

— Может, ты любишь ее? — внезапно спросил Кристоф.

— Люблю?! — рявкнул брат. — Как Томас хотел ее, так и я. Вот и все.

— Он любил ее, — возразил юноша. — Любил по-своему. Правда, она не отвечала взаимностью.

— Эта своеобразная любовь и привела его к могиле.

— Да, но не забывай, что Райна неповинна.

— Ты уже говорил об этом, — пробурчал Максен.

— И буду говорить, пока ты не перестанешь в этом сомневаться.

Пендери-старший протяжно застонал:

— Разве мало того, Кристоф, что между нами, наконец, воцарился мир? Довольствуйся этим. Не убеждай меня в невиновности Райны. У нее тут не последняя роль.

— Ты отвел мне такую же, когда я помогал Райне бежать.

Выйдя из себя, Максен махнул рукой и рявкнул:

— Ну хватит! Я доволен установившимся миром и не собираюсь рушить его. Прекратим бесполезный спор.

Как-то легко Кристоф пошел на попятную:

— Хорошо, но осталось еще много недосказанного…

— Я уверен, что доскажем, — пробормотал Пендери-старший и, сделав знак Кристофу следовать за собой, спустился во внутренний двор.


Райна выгрязнилась до неузнаваемости во второй раз в жизни. В первый — когда ее хоронили заживо, и во второй — при строительстве стены. От усталости, скопившейся за пять дней тяжелой работы, девушка едва переставляла ноги. Она прислонилась к забору, радуясь передышке. Трудясь бок о бок с людьми, которые уже вычеркнули ее из списка своих соплеменников, она месила раствор, таскала тяжелые корзины на стену, разравнивала раствор по камням и убирала все лишнее. Никогда еще ей не приходилось так работать. Даже Эдвин не заставлял ее упражняться с мечом до такого изнеможения. Но все это окупалось душевным подъемом. Игра стоила свеч.

Медленно, но верно Райна находила путь к сердцам саксов. Первые три дня ей еще приходилось слышать упреки и оскорбления. А потом все стало изменяться к лучшему. Саксы словно перестали ее замечать. Но в какие-то минуты девушка ощущала себя неотделимой частицей целого. Как-то она пошла за водой, чтобы развести слишком густой раствор, и оступилась. Облившись с головы до ног, Райна хохотала вместе со всеми. А еще был случай с подъемной корзиной, в которую грузили камни и втаскивали их на стену. Девушка увидела быстро спускавшуюся корзину и отскочила, однако огромный камень все же угодил в нее. Несколько саксов кинулись к ней, и испуг и участие на их лицах сменились радостью, когда они убедились, что она лишь ушиблась. Тогда она вновь принялась за работу. Райна понимала, что это могло быть и покушением, но ее радовало, что хоть кто-то проявил к ней участие.

«Ради Бога, Максен, задержись еще на несколько дней», — молилась Райна ложась спать. Внутренний двор опустел, там осталась только стража. Почему сэр Гай разрешил ей участвовать в строительстве, она не знала, но Максен этого не одобрит и запретит ей работать с саксами. А если он возвратится слишком быстро, то она может потерять все, что с таким трудом завоевала. Еще несколько дней…

— Миледи огорчена? — раздался позади хриплый голос.

Райна вздрогнула от неожиданности. Ей казалось, что она в полном одиночестве. Резко повернувшись, девушка хотела выразить неудовольствие, но что-то помешало ей сделать это. В капюшоне, надвинутом на лицо мужчины, было что-то до боли знакомое, и саксонка ощутила страх. Протянув руку, она хотела было сбросить капюшон, но рука застыла в воздухе:. — Не делайте этого.

— Эдвин? — растерянно прошептала Райна.

Гость приподнял голову, чтобы свет факела упал на лицо:

— Вы ожидали кого-то другого? Может, Максена Пендери? — криво улыбнулся он.

Волнуясь, она взглянула на стражников, прохаживающихся по стенам, но никто не смотрел в их сторону.

— Только не вас, — тихо ответила она.

— Конечно, не меня.

— Как вы прошли через ворота?

— Ах, вот вы о чем, — с иронией проговорил Эдвин. Поскольку никто не позаботился опустить подъемный мост, то я дерзнул перебраться через стену. Но идемте, — вытащив руку из складок плаща, сакс схватил ее за ладонь. — Нам надо о многом поговорить.

Она побаивалась Эдвина и не хотела с ним идти, но опасалась привлечь внимание стражников, а потому подчинилась ему. Вскоре они оказались в пустой конюшне.

— Вы ужасно выглядите, Райна, — заметил он, коснувшись пожелтевшего синяка под глазом, «подарка» Лиган.

Она возмутилась и отшатнулась от него:

— Я помогаю строить стену.

— И деретесь.

— Если надо. А теперь скажите мне, зачем вы пришли?

Гость откинул капюшон, открыв совершенно изменившееся лицо:

— Какой странный вопрос.

— Да, наверно, — согласилась она, — вы пришли за саксами.

— И?

Райна покачала головой:

— Нет, Эдвин, не зовите их бунтовать против норманнов. Из этого не получится ничего хорошего. Они погибнут.

— Вы не верите, что саксы одолеют норманнов?

— Норманнов больше, и они прекрасно вооружены. Прошу, оставьте людей в покое. Пусть они живут, пашут землю, растят детей и продолжают род. Это им обещал Максен Пендери. Не лишайте их этого!

— Обещание норманна, — презрительно фыркнул Эдвин. — Нет, Райна, это мои люди, я научил их боевому искусству, и они должны присоединиться ко мне в борьбе против норманнского пса, с которым вы спали.

— Я не спала с ним!

— Вы что, считаете меня болваном? — гаркнул гость. — Вы ушли с ним, предав меня.

— Неправда! Я убежала от Доры, а Максен спас меня от смерти, к которой меня приговорила колдунья.

— Ну, какие еще небылицы придумаете? Что Дора пыталась убить вас?

— Это не небылицы, Эдвин. Вы видели ее той ночью. Когда вы спали, Дора и трое помогавших ей мужчин вытащили меня из шатра и пытались похоронить заживо. Вот правда!

— А моя правда, Райна, в том, что Пендери убил троих моих людей, а потом вы сбежали с ним. Я не считаю тех, кто пал от его руки при нападении норманнов на лагерь. Я похоронил троих.

— Троих?! — выдавила из себя Райна. — Этого не может быть. Когда я пришла в сознание, третий был ранен и скрылся с Дорой.

Райна не верила, что Пендери солгал ей, признавшись в убийстве лишь двоих.

— Может, третьего убила Дора, — вслух подумала она и тут же поняла, что права. — Да, именно так, чтобы оставшийся в живых не смог рассказать о происшедшем.

— Дора — знахарка, — заметил сакс, — а не убийца.

— Неужели вы так слепы, Эдвин? Разве вы не видели могилу, куда она хотела навек упрятать меня?

— Могилу?

Значит, колдунья перетащила в другое место тела, чтобы скрыть правду.

— Она — зло, Эдвин. Ради спасения своей души вы должны избавиться от нее.

Недоверие, удивление, гнев сменились на лице его презрением:

— Именно это она и предлагала, зная, что вы предадите свой народ и разделите ложе с другим. Ее предсказание сбылось, а вы хотите, чтобы я поверил вашим лживым словам, которые падают с ваших губ, словно яд?

— Мои слова не лживы, — в отчаянии простонала Райна.

— Могу ли я поверить, что не вы привели Пендери в наш лагерь?

— Да, сбежав из Этчевери, я навела его на след, не зная об этом. Клянусь и в том, что не делила с ним ложе.

— Пусть так. Все равно это скоро случится.

Разве может она в этом поклясться? Райна промолчала.

— Что, не отрицаете? — поддразнивал ее сакс. — Скажите, что не разделите с ним ложе, поклянитесь в этом, и, может быть, я поверю всему остальному.

— Я… я не могу, — выдавила она из себя, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз.

Эдвин с отвращением оттолкнул ее и пошел прочь.

— Вы можете отдавать себя норманнскому псу, — бросил он через плечо, — но я не дам ему на растерзание моих людей.

Натянув на голову капюшон, сакс осторожно приоткрыл дверь конюшни и выскользнул, мгновенно растворившись в темноте. Смолк скрип закрывшейся двери. В душе Райны кипели противоречивые чувства. Прислонясь к стене, она подняла глаза к равнодушным небесам:

— Что мне делать?

В ответ раздался скрип двери. Если это не предводитель мятежников, то кто? Неужели он вернулся?

«Эдвин?» — прошептала девушка, вглядываясь в ночные тени.