– Я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас, – шепчет Еся между жадными поцелуями, от которых рвёт крышу. Она ощущает себя сумасшедшей. Такого просто не может быть. Не могло быть ещё пару месяцев. Никакой фантазии Есе не хватило бы на то, чтобы представить, как она срывает одежду с мужчины, который только что до полусмерти избил её мужа.

Как этот мужчина сажает её на горячий капот. Как пачкает её алым, когда целует, оставляя следы. Как болезненно-сладко сжимает её в объятиях.

И как резко входит в неё, распяв под собой, пока она кричит в равнодушные небеса его имя.

Словно проклятие, которое клеймом выжжено на её порочной душе.

Эпилог

Еся танцует, глядя в льдисто-синие глаза парня, который вжимает её в себя. Слишком сильно, неотвратимо, запретно… Но Есения лишь улыбается, позволяя себе чуть больше: потереться о него всем телом, скользнуть руками по его плечам. Она свободна в данную секунду, и ей это чертовски нравится.

И нравится чувствовать на себе взгляд тёмных глаз, которые следят за ней неотрывно. Обжигающе.

Болезненно-сладко.

– Пойдём наверх?

– Что?

– Говорю: идём наверх?

– Хочешь меня трахнуть?

– М-м-м… Да. Ты против?

– Я здесь не одна.

Она ловко изворачивается, высвобождается из объятий незнакомца и, чуть покачивая бёдрами, уходит с танцпола. Это всего лишь игра. Но её закономерное окончание – вернуться к Глебу, который следит за каждым её шагом.

– Он тебе понравился?

Голос Кузнецова звучит приглушённо, пока сам Глеб вжимает её собой в край туалетного столика, возле которого стоит Еся, пытаясь снять серьги чуть дрожащими пальцами.

– Кто?

– Ты знаешь, о ком я.

– Понравился. А тебе?

– Да. И разонравился, как только захотелось его убить.

– Почему не убил?

– Потому что он тебя не оттрахал.

– Разумно.

– Иногда сам себе удивляюсь.

– Что-то не так?

Она выгибается, когда Глеб задирает её юбку и сжимает пальцами ягодицы. Хватается за края столика, но покорно разводит ноги шире.

– Всё так. Хочу тебя трахнуть.

– Тогда чего ждёшь?

– Не жду. Растягиваю. Удовольствие. Сними блузку.

– Сам сними.

– Сними, б*ядь, блузку.

Тихо, угрожающе, прикусывая до боли плечо через тонкую ткань.

Еся стаскивает блузку, берётся за застёжку бюстгальтера, на что Кузнецов довольно грубо откидывает её руки. Опускает чашечки вниз, и они подпирают грудь так, что она высоко торчит.

Есения снова похожа на шлюху, готовую к тому, чтобы её оттрахали. И Глеб знает это. Знает, что она течёт только от того, что видит его позади себя.

Юбка на поясе, ноги облачены в чулки, груди касается прохладный воздух. Еся чуть покачивается на высоченных шпильках. Они – особый фетиш Глеба, он особенно любит, когда она скрещивает на его пояснице ноги, обутые в подобные туфли. В то время, как вбивается в неё так глубоко, будто непереносимо хочет растянуть.

– Подними ногу, тебе будет удобно положить её на край столика, – спокойным, но в то же время хриплым тоном произносит Глеб. И она подчиняется, кладя согнутую в колене ногу на столик, так, что полностью открывается ему.

– Влажно. Ты его хотела?

– Нет.

– Тогда почему течёшь?

– Для тебя.

– Правильно.

Он начинает ласкать её. Грубо, беспощадно. И Еся знает, что ничто не заставит Кузнецова остановиться. Даже если она охрипнет от криков и станет умолять его прекратить – он всё равно будет продолжать. Потому что хочет этого.

И потому что знает – этого хочет и она.

Позже, когда Еся лежит рядом с Глебом на прохладных простынях в номере отеля, она может думать только о том, насколько острым может быть безумие, в котором она живёт с тех пор, как один невыносимый мужчина вышел из своей чёрной тонированной в ноль машины и окинул её быстрым взглядом. Насколько сладко и болезненно находиться в том сумасшествии, частью которого она стала давно и неотъемлемо.

Кузнецов хмурится, во сне растирает ладонью лицо и поворачивается к ней спиной.

Идеальный и сводящий с ума.

На его затылке, ровно по линии волос, красуются яркие буквы: проклятие.

И рядом чуть менее приметные, составляющие фразу: «Моё проклятие – Есения».

Еся улыбается, откидываясь на подушке и делая глубокий вдох. Вся её жизнь в последние несколько месяцев – череда странных событий. Но живя именно так, она впервые за долгие три с лишним десятка лет чувствует себя настоящей.

«Моё проклятие – Есения».

Она всегда будет рядом с Глебом, даже если он прогонит её, даже если исчезнет в одном из бесконечных других миров, о которых она пока не знает ровным счётом ничего.

Еся всё равно всегда будет рядом с Кузнецовым.

Его личным проклятием.

С которым он никогда не пожелает расставаться…