— Пат даже и не подумает о том, чтобы сыграть на чужом поле, — однажды сказала Фиона в приступе откровенности. — Он отдает себе отчет в том, кто на самом деле мажет его хлеб маслом, — добавила она.

Фиона знала, что муж никогда не рискнет партнерством в прибыльной юридической фирме своего тестя ради какой-то интрижки.

Вытаскивая из папки все новые и новые счета и находя все больше доказательств измены, Эшлин окончательно поняла, что Майкл всегда намазывал маслом только свой хлеб.

Ее отец двадцать лет проработал в бухгалтерской фирме и вышел на пенсию, которой едва хватало на жизнь им с матерью. И даже если бы он мог помочь Майклу в карьерном росте, тот никогда не принял бы такую помощь. Майкл был блестящим молодым журналистом, талант позволил ему быстро подняться по социальной лестнице, и ему никогда не требовалось прибегать к семейным связям, чтобы попасть в коридоры власти.

Сейчас, в свои сорок лет, Майкл занимал должность заместителя главного редактора одного из популярнейших воскресных изданий страны, и если его звезда продолжит движение по небосклону издательского бизнеса, то совсем скоро он сможет возглавить крупный газетный конгломерат.

Возможно, когда это произойдет, рядом с ним будет уже не Эшлин. А кто?

Она уронила счета Майкла на пол и медленно поднялась на ноги. Сняв трубку телефона, стоящего на его прикроватной тумбочке, Эшлин даже не обратила внимания на пустой стакан из-под апельсинового сока, который Майкл утром прихватил из кухни и, как обычно, оставил в спальне, прекрасно зная, что Эшлин все равно уберет. Если бы она не нашла тот злополучный чек, то в эту минуту, наверное, заправляла бы постели или пылесосила в комнате близнецов, собирая книги, комиксы и игрушки, небрежно разбросанные по полу.

Но сейчас ей было наплевать на все — пусть хоть дом рухнет. Она просто хотела знать. Знать, что случилось и с кем встречается Майкл. И, желательно, выяснить, что все это было какой-то ужасной ошибкой.

Глава вторая

Фиона взяла трубку после второго гудка.

— А я только собиралась звонить тебе! — воскликнула она. — Как ты смотришь на то, чтобы смотаться в Дан-Лэаре и пройтись по магазинам? Я приметила там восхитительные костюмы от Джона Роча и решила — буду сорить деньгами. Мы могли бы и кофе там выпить, верно? Или ты сегодня на хлебе и воде?

— Фиона, я не могу сейчас думать про магазины. — Голос Эшлин дрожал. Она собиралась проявить характер, но от теплых, заботливых слов Фионы ей захотелось сесть и разрыдаться. — Я не знаю, что делать… Это связано с Майклом, — едва вымолвила она. — Ты же знала, правда?

Эшлин услышала в трубке, как ее подруга резко вдохнула, и сама затаила дыхание, ожидая, что сейчас Фиона даст разумное объяснение и счету из отеля, и цветам, и нижнему белью.

— Знала о чем?

— О том, что он изменяет мне.

— О боже, Эш, как я жалею, что ты узнала!

Посмотрев в окно на идеально ухоженный сад Фионы, виднеющийся через дорогу, Эшлин удивилась тому, что все продолжало выглядеть точно так же, как днем раньше. Трава была ровно подстрижена, словно побывала в руках умелого парикмахера, петуньи густо вились между маленькими кустиками ароматной лаванды. Как, черт возьми, все могло выглядеть таким нормальным, если только что вся ее жизнь пошла прахом?

— Мне жаль, мне очень жаль, — повторила Фиона. — Я просто не знала, как сказать тебе, какие подобрать слова.

Я надеялась, что все закончится до того, как ты узнаешь. Это было бы лучшим вариантом для вас обоих: он бы погулял на стороне, а ты бы никогда не узнала, — будничным тоном добавила она. — Я думала, что лучше ничего не говорить. И я до сих пор сожалею, что тогда увидела их, потому что чувствую себя предательницей.

— Просто скажи мне, кто это, — жалобным голосом перебила ее Эшлин. — Просто скажи…

Фиона замолчала, а затем заговорила вновь. Ее голос был твердым и спокойным, словно она убаюкивала маленького ребенка.

— Эш, это ничего не значит, честное слово. Они все поступают так, а потом успокаиваются. Просто запомни это, хорошо?

— «Они все поступают так», — с истерическими нотками повторила Эшлин. — Что, от этого мне должно стать лучше?

— Нет. Но это поможет тебе понять, что ты не одинока, — ответила Фиона. — С ней ты незнакома, — продолжала она все тем же спокойным тоном. — Ее зовут Дженнифер Кэрролл, она работает в рекламном агентстве. Я узнала ее только потому, что она не пропускает ни одной вечеринки, на которых бываю я. Ты знаешь такой тип людей: она появляется везде, где есть хоть малейшая возможность засветиться на фотографии в колонке светской хроники. Как ты там, Эш?

— В порядке. Продолжай.

— Прошлой осенью, когда Пат куда-то уезжал, я вышла пообедать с девочками из теннисного клуба.

Фиона секунду сомневалась, прежде чем продолжить:

— Майкл был в «Капризе» с этой брюнеткой. Я подумала, что это как-то связано с газетой. Ведь он встречается с очень многими людьми. И вначале я действительно не заподозрила ничего дурного.

— А что произошло потом? — голос Эшлин стал на удивление спокойным. Фиона не могла видеть, как она сжала правую руку в кулак, вонзая ногти в ладонь так, словно от того, что она услышит, зависела ее жизнь.

— Они сидели за отдаленным столиком, но я все равно могла видеть их, — пояснила Фиона. — Он поцеловал ее, и это был не дружеский поцелуй, ну ты понимаешь, о чем я. Потом я обратила внимание на ее одежду, и одно сошлось с другим. На бизнес-ланч не приходят в платье с разрезом чуть ли не до пупка. Боже, все мужчины одинаковы, правда?

Фиона замолчала, и Эшлин поняла, что та закуривает сигарету, такую тонкую темную сигарету с ментолом, которая выглядит немного нелепо и пахнет, как горящий «Ментос». Майкл всегда смеялся над ними, называя их сигаретами позеров, и спрашивал, почему она не курит настоящие, например, «Мальборо», от которых сам пытался отказаться.

— Фиона, почему ты ничего не сказала мне? — спросила Эшлин.

— Я не знала, как объяснить тебе. Что я могла сказать? — рассудительно ответила подруга. — Что твой ублюдок-муж обманывает тебя чуть ли не на глазах у всего города? Что ему, кажется, наплевать на то, что его могут застукать с чертовой подружкой, что он уверен — ты никогда не поймаешь его с поличным, потому что намертво застряла в своем мирке идеальной женушки?

Эшлин сидела с телефонной трубкой в руке и тупо смотрела на улицу.

— Я выхожу, — быстро сказала Фиона. — Нам нужны две огромные чашки чая и долгий разговор.

В трубке запикало, и Эшлин медленно опустила ее. Не осознавая своих действий, она повернулась к туалетному столику, чтобы подкрасить губы. Открыв тюбик с розовой помадой, она остановилась и посмотрела на себя в зеркало. В нем отразилось бледное лицо и серьезные глаза — голубую радужку почти полностью затопил расширившийся от душевной боли зрачок. Глаза всегда были изюминкой Эшлин, но в последнее время она перестала заботиться о макияже. Без туши, которая преобразила бы ее светлые ресницы, глаза казались невыразительными и бледными.

Как всегда, светло-каштановые волосы Эшлин, длинные и непослушные, были стянуты на затылке красной резинкой. Без макияжа, с «хвостиком», одетая в свободную рубашку, скрывающую роскошные изгибы ее тела, Эшлин выглядела уставшей и постаревшей. Она долго и внимательно рассматривала себя в зеркале.

Эшлин вспомнила то лето, когда впервые встретила Майкла: тогда ее длинные волосы, выгорев за время десятидневного отдыха на идиллическом острове в Греции, сияли золотом, а кожа светилась благодаря долгим часам, проведенным под ласковым средиземноморским солнцем.

Тогда он называл ее прекрасной и постоянно хотел прикоснуться к ее коже и поцеловать в губы, жадно обнимая ее золотистые плечи во время прогулок по улицам Корфу.

Убрав с лица тонкую прядь волос, Эшлин отчаянно пожелала вернуть то далекое греческое лето и вновь ощутить себя молодой и красивой. Разве это не замечательно — перестать чувствовать себя скучной тридцатипятилетней домохозяйкой, у которой нет будущего, нет талии, а есть только вечно занятый на работе муж!

Видит Бог, таких женщин, как она, — миллионы. Эшлин постоянно видела их в супермаркете. Они безразлично толкали тележки с «топливом» для подрастающих отпрысков и мужей, вечно отсутствующих дома.

Она никогда не хотела стать одной из них, одной из тех женщин, которые на вечеринках сидят на краешке дивана, стараются слиться с обстановкой и не пропустить ни одного слова, мучительно выдумывая, что бы такое забавное рассказать, пока их более уверенные в себе сестры вовсю блистают в компании.

— Если я когда-нибудь превращусь в такую кошелку, хорошенько отлупи меня, договорились? — сказала она Майклу после вечеринки по случаю их помолвки. Его кузина-матрона до слез наскучила Эшлин своими советами по поводу правильного выбора стиральной машинки.

— Не волнуйся, дорогая, — рассмеялся Майкл, — ты никогда не станешь такой, как Элси, обещаю!

Но она стала. Ну, чем-то похожим. Возможно, она и не рассуждала о преимуществах «Занусси» перед «Вирлпул», когда они куда-то выходили вместе, но точно перестала быть такой, как прежде. И Майкл понимал это.

Сейчас самым тяжелым испытанием были вечеринки или ужины, куда их приглашали вдвоем: Эшлин постоянно чувствовала на себе взгляд Майкла, который наблюдал за ней через всю комнату так, словно она не справилась с каким-то секретным заданием. Она терпеть не могла сидеть за обеденным столом рядом с двумя или тремя изысканными женщинами из офиса, которые затем вились вокруг Майкла и требовали его внимания, пока она торчала в одиночестве, слишком погруженная в свои мысли, чтобы болтать с мужчинами, находившимися рядом. Неудивительно, что он захотел другую женщину.