Когда они подходили к своему отелю, спрятавшемуся на боковой улочке неподалеку от Сорбонны, у нее от волнения засосало под ложечкой. У Роз не было возможности понервничать в течение трех часов, прошедших с того момента, когда они регистрировались в отеле и когда Доминик назвал их мистером и миссис Блейк. Они поднялись в свой номер, бросили чемоданы на кровать и сразу же ушли, с неуемной жаждой исследований и пустыми желудками, в которых урчало после долгого пути из Кале.

Но теперь Роз осознавала, что испытывает возбуждение и ужас в равной мере. Хотя они с Домиником встречались уже почти два месяца, три-четыре раза в неделю куда-нибудь ходили вместе и постоянно общались по телефону, любовью они до сих пор не занимались – ситуация, которая в течение последующих нескольких часов должна была радикально измениться.

Роз не считала себя такой уж старомодной, но после их первого поцелуя в его квартире она подсознательно старалась не допустить того, чтобы их с Домиником отношения перешли в плоскость секса и стали интимными. В вопросах секса она была неопытна, в отличие от Доминика. Ей не хотелось страдать из-за того, что он будет сравнивать ее с десятками других женщин, которые, без сомнения, то и дело прыгали к нему в постель, не хотелось разрушать очарования их теперешних отношений. А где-то в глубине души шевелилась еще одна мысль – что он рассматривает их отношения как возможность поставить очередную галочку в списке своих побед, как вызов, и что он быстро потеряет к ней интерес, как только цель будет достигнута.

Их отель был скорее элегантным, чем величественным. Доминик помахал рукой портье, а тот сообщил, что на его имя пришла телеграмма; Дом забрал ее вместе с ключами.

– Поверить не могу, что мы здесь всего на одну ночь, – сказала Роз, сбрасывая туфли и усаживаясь на кровать.

– Не расстраивайся. В воскресенье нас ожидает Монте-Карло, – отозвался Доминик, пробегая глазами телеграмму.

– Как думаешь, не станут ли они, помимо наших паспортов, проверять и состояние наших банковских счетов?

– Надеюсь, что нет. Разве что заинтересуются, не превышен ли у нас лимит по кредиту.

Сложив телеграмму, он сунул ее в карман, после чего взглянул на часы. У Роз появилось ощущение, что для нее начался обратный отсчет.

– Я вся липкая от пота, и от меня плохо пахнет, – заявила она, сразу же сообразив, что прозвучало это не слишком сексуально и далеко не соблазнительно. – Пойду-ка я приму ванну.

– Можно присоединиться к тебе?

Она сразу не поняла, серьезно он говорит или шутит, и почувствовала, что краснеет.

– Мне нужно выскочить за сигаретами. Принести шампанского?

– Такая пена для ванны – это по мне, – усмехнулась она.

Он прошел в ванную комнату, и она услышала, что он открутил кран.

– Какие-нибудь еще пожелания?

– Только чтобы ты побыстрее возвращался.

Глядя, как он уходит, она улыбнулась, потом подошла к окну и провожала его взглядом, пока он не перешел улицу и не скрылся из виду.

Нахлынули мысли об экспедиции на Амазонку, которую он планировал. Он должен был отбыть туда меньше чем через три месяца, и она ужасно переживала за него, тем более что он намеревался путешествовать в одиночку. Когда она думала об этом, у нее возникало ощущение, будто черная туча заслоняет солнце, и у нее портилось настроение. Но она сказала себе, что не позволит этому испортить им поездку.

Открыв свой чемодан, она вынула сумочку с туалетными принадлежностями. Взяв зубную щетку и пасту, она подошла к умывальнику и тщательно почистила зубы, а потом еще дохнула на ладонь, чтобы убедиться, что изо рта больше не пахнет мидиями в чесночном соусе.

В этот момент громко зазвонил телефон, стоявший в спальне на столике. От неожиданности она уронила щетку в раковину и оставила ее там, чтобы успеть ответить на звонок.

Взяв трубку, она старательно произнесла bonjour[50], но на другом конце линии молчали.

– Bonjour. Алло. Алло! Эй, есть там кто-нибудь? – Она даже не попыталась спросить это по-французски.

По-прежнему тишина. Роз положила трубку на аппарат и несколько секунд просто стояла и смотрела на нее. Внезапно мелькнула мысль, что, возможно, их разоблачили – неженатую пару, остановившуюся в одном гостиничном номере, – но она напомнила себе, что они находятся во Франции, одной из самых либеральных стран на земле, и, хихикнув, тут же отогнала это подозрение.

Вода уже набралась в ванну, и Роз, шагнув в нее, легла; приятное ощущение змейкой пробежало вверх по спине. Она взяла лавандовое мыло и стала намыливаться, а потом с головой окунулась в воду, чтобы смыть с себя все это. Вынырнув и смахнув с лица пузырьки пены, она почувствовала себя заново родившейся и полностью готовой к тому, что ей предстояло испытать.

Ее снова охватило волнение, но она решила, что больше ни секунды не будет думать о сексе. Не станет переживать, когда их тела задвигаются в одном ритме, не будет злиться, если Доминик вдруг скажет, что она, вероятно, ни с кем не спала с…

Она с трудом смогла припомнить, когда это было у нее последний раз. Все, что всплывало в памяти, – это неумелая возня под одеялом с одним не заслуживающим доверия аспирантом-экономистом, и воспоминание это вызвало у нее отвращение и досаду.

Но сегодня впервые в жизни она чувствовала себя желанной женщиной. Не разозленной студенткой, не язвительной старой девой, а человеком, с которым можно и попутешествовать, и поговорить; человеком, который может любить и быть любимым.

Выбравшись из ванны, она завернулась в полотенце. Ее баночка с «Нивеей» стояла здесь же на шкафчике, и она, зачерпнув пальцами немного крема, нанесла его на кожу.

Сначала она стала почти полностью белой. «Нельзя, чтобы Доминик увидел меня такой уродиной! – подумала она, лихорадочно счищая крем. Но уже через пару минут кожа ее стала мягкой как шелк. Роз обнаженной легла на прохладные белоснежные простыни и едва не замурлыкала от удовольствия.

Закинув руки за голову, она поудобнее устроилась на мягком матрасе, чувствуя себя настоящей музой художника.

Она могла только гадать, понравится ли она в таком виде Доминику, когда он вернется, или же его хватит удар от шока.

Прошло минут десять, и она начала беспокоиться. Она замерзла, ноги начала сводить судорога. Доминик все не возвращался. Она не смотрела на часы, когда он уходил, но, похоже, он отсутствовал уже не менее получаса.

«Сколько времени нужно, чтобы купить пачку сигарет?» – спросила она себя, пытаясь вспомнить, где она видела вывеску со словом tabac на улицах, по которым они проходили.

Через открытое окно в номер проникала вечерняя прохлада. Она накрылась подушкой и начала растирать руки, чтобы избавиться от гусиной кожи.

Телефон ожил снова, и каждый звонок был для нее уколом беспокойства.

Она потянулась к нему, чтобы ответить, и вдруг осознала, что совершенно голая.

В трубке что-то щелкнуло, и наступила тишина. Молчание затянулось.

– Алло? – уже не на шутку встревожившись, произнесла она. – Дом, это ты?

Роз напрягала слух, и ей показалось, что она услышала едва различимое дыхание, и это заставило ее тут же бросить трубку на телефон, словно она жгла ей руку.

Сердце тревожно стучало в груди. С улицы донесся смех женщины, а потом голос мужчины, который, видимо, пытался произвести на нее впечатление. Роз представила, что это Доминик и какая-то его тайная парижская любовь, – она обратила внимание, как проходящие по улице женщины смотрели на него, – но потом она убедила себя, что это было бы нелепо. Он ведь просто вышел за шампанским и сигаретами.

Она накинула легенький ситцевый халат, который привезла с собой, и вынула из сумочки пачку сигарет «Голуаз». Неужели Доминик забыл, что сам купил их недалеко от вокзала д’Орсе?

Она села на край кровати. Такое напряженное состояние ей очень не нравилось. Ей хотелось быть такой же беззаботной, как когда она ела мороженое на Рю дю Бак, впитывая в себя виды и звуки Парижа и чувствуя себя так, будто все остальное значения не имеет.

Она встала и приготовилась уже нервно зашагать по комнате, когда услышала тяжелые шаги на лестнице. Скрипнула, открываясь, дверь, и на пороге появился сияющий Доминик с бутылкой шампанского в руке. Пить его ей почему-то расхотелось.

– Нашел, что хотел? – спросила она, даже не взглянув на него.

– Мне еще нужно было сделать пару звонков, – сказал он и, подойдя сзади, поцеловал ее в шею.

Она отвернулась от него.

– Почему ты не мог позвонить отсюда?

– Потому что номер этот только для нас с тобой. И работа тут ни при чем.

– Нам сюда звонили. На самом деле дважды.

– Кто это был?

– Не знаю. Помолчали и положили трубку.

– Значит, ничего важного, – сказал он и, подойдя к ней сзади, обнял ее за талию. – Как от тебя чудесно пахнет!

Она высвободилась и отошла от него.

Он сел на кровать и внимательно посмотрел на нее.

– Роз, что случилось?

– Тебя не было целую вечность.

– Я просто потерял чувство времени. Нужно было сначала найти табачный киоск, потом телефонную будку…

– Ты бросил меня здесь одну. А на улице уже стемнело.

– Стемнело? – улыбнулся он.

– Я беспокоилась, – с упреком продолжила она. – Когда зазвонил телефон, я сначала подумала, что тебя сбила машина или случилось еще что-нибудь не менее ужасное.

– Прости, мне жаль, – сказал он, беря ее за руку.

– Мне тоже, – отозвалась она довольно резким тоном.

Ей не хотелось выглядеть сумасшедшей. Не хотелось признаваться, что его получасовое отсутствие и два телефонных звонка – просто ошиблись номером, скорее всего, – превратили ее в параноика и заставили проявиться всем неадекватным реакциям, на какие только она была способна.

– Роз, поговори со мной, прошу тебя! – сказал он, беря ее за руку и притягивая к себе, пока она в конце концов не села рядом с ним на кровать.