Пока обедали в кафе, я была вся, как на иголках. Заказанный чай в меня не лез. Но я зря себя накручивала. Макс подвёз нас с Милой до дома, высадил и уехал, пообещав вернуться за ней завтра вечером.

Как там в “Домовёнке Кузе” было? “Счастье — это когда у тебя все дома!”. Особенно остро я это поняла, когда мы с дочерью переступили порог нашей квартиры и закрыли за собой дверь. Вот оно — настоящее счастье, когда наша маленькая семья в сборе. О завтрашнем вечере старалась не думать. Здесь и сейчас мы с Милой были вместе и должны были использовать это по максимуму.

В воскресенье с утра мы напекли булочек и приготовили обед. Потом пошли кормить голубей и воробьёв в ближайший парк, а по дороге домой считали встретившихся нам котов. Никогда ещё такие простые действия не доставляли мне столько радости и счастья. После обеда мы валялись в обнимку на диване, строя планы на будущее. Я тихонько молилась, чтобы это будущее у нас с дочерью было. Звонок в дверь застал нас в кухне за уборкой после ужина.

— Мамочка, кто это? — испуганно спросила Мила.

— Это, наверное, папа приехал.

— Мамочка, ты не отдашь меня ему? Пожалуйста, давай мы не будем открывать, как будто нас нет. Мамочка, я боюсь.

Второй звонок был настойчивее, и мне пришлось открыть двери и впустить его. Макс сегодня выглядел свежее, чем вчера. Видимо, отдохнул за время, что мы не виделись.

— Здравствуй. Мила готова?

Я пожала плечами.

— Где она?

— В кухне. Только, пожалуйста, постарайся не сильно травмировать её.

— Мила, доченька, поехали домой.

— Нет, я не хочу с тобой!

— Мила, Дима нас ждёт. Давай ты спокойно оденешься, и мы поедем домой. Аня, помоги мне!

— Милочка, давай я тебе помогу одеться, — я еле сдерживала слёзы, но дочка не должна была их увидеть, поэтому я отворачивалась от неё и старалась глубоко дышать.

— Мамочка, мамочка, не отдавай меня ему!

— Доченька, я не могу. Сейчас ты должна поехать с папой. Ты же послушная девочка, давай оденемся, и ты поедешь к Диме.

— Нет! Я не хочу!

— Так, всё, этот концерт мне надоел, — Макс взял Милу на руки и начал одевать её сам. — Больше я её сюда не отпущу. У тебя было два дня, чтобы убедить её вести себя нормально. Но ты, похоже, потратила их на то, чтобы настроить дочь против меня.

— Макс, что ты такое говоришь! Я бы никогда до такого не опустилась, неужели ты не понимаешь?

Я больше не могла сдерживаться, слёзы лились по щекам, я пыталась их вытирать рукавами свитера, но они катились снова и снова.

— Мила, давай руку! Ну не вредничай, пожалуйста. Я всё равно тебя увезу сейчас.

— Нет! Я ненавижу тебя! Ты плохой! Я не хочу к тебе. Не трогай меня! Мамочка, спаси меня! Не отдавай меня ему!

Мила вырывалась, кричала и била его кулачками в грудь, пытаясь оттолкнуть и не дать ему себя одеть. Я была в панике, не понимала, что мне делать. Я боялась перечить Максу, потому что не знала, чем это может для нас с ней закончиться. Но и смотреть на это было невозможно. А он вдруг вскочил, что-то буркнул себе под нос, быстро обулся и выбежал из квартиры.

И в этот момент я по-настоящему испугалась. Потому что ничего хорошего нам это не сулило. Меня трясло, я рыдала, обнимая дочь, опасаясь каждую секунду, что он вернётся и сделает что-то очень плохое.

Но он так и не вернулся.

Глава 25

Максим

В тот момент, когда я пытался одеть Милу, а она била меня, выкрикивала, что ненавидит меня, и умоляла маму не отдавать её мне, перед глазами всплыла измученная, заплаканная Аня пять с половиной лет назад. Как она бормотала про прощение и просила её не трогать, как пыталась вырваться из моих рук. Я понял, что снова веду себя, как насильник. Только тогда я насиловал предавшую меня девушку, а теперь — ни в чём не виноватого собственного ребёнка. И мне вдруг стало страшно. Я испугался самого себя, того, во что я превратился из-за своей ненависти.

Накануне вечером я долго думал над Аниными словами. И теперь вновь и вновь возвращался к ним. Я ведь и вправду так и не узнал её версию произошедшего с Глебом. Тогда я был так шокирован новостью и увиденным на видео, что не был в состоянии ничего анализировать. То, что она в больницу попала с кровотечением и повреждениями, — это факт, вряд ли справка поддельная. А что, если Глеб действительно её изнасиловал? Звучало, конечно, абсолютно неправдоподобно. Но ведь кто-то из них точно врал. Так почему я решил, что это обязательно она?

Версию Ани подтверждала эта справка. Не понимаю я, как при добровольном сексе можно так порвать девушку. Да и теперь я засомневался, что она пошла бы трахаться не со мной, а с моим другом. Единственное объяснение, что она напилась и не контролировала себя. Это тоже было странно, ведь, если память меня не подводила, она практически не пила алкоголь. С чего вдруг ей так напиваться?

Версию Глеба подтверждало видео, но не было гарантии, что оно не монтировалось. Он, конечно, был тем ещё ловеласом и трахал всё, что движется. Но он же был моим другом! Он ни при каких условиях не должен был прикасаться к моей невесте!

Что-то в этой истории не складывалось. Если она его соблазнила и он потерял контроль, то об этом логичнее было бы умолчать, а он зачем-то сказал мне об этом, ещё и при всех. Если же он её трахнул насильно, то тем более он бы не светился. Зачем такое демонстрировать? И откуда это видео? Снято оно не статичной скрытой камерой, его снимал человек, находившийся вместе с ними в комнате. Кто он и зачем снимал? Раньше я себя об этом не спрашивал, а после Аниных справок пришлось задуматься.

Глеб так торопился мне обо всём рассказать, так охотно показывал и мне, и нашим друзьям это видео, будто хотел меня намеренно подколоть. И теперь мне начало казаться, что он специально трахнул Аню, чтобы унизить меня перед друзьями. И повреждения у неё, возможно, получились потому, что он её никак не подготовил. Она не была ему интересна, он не пытался быть нежным и произвести на неё хорошее впечатление. Ему было наплевать, что это был её первый раз. Это, конечно, казалось полным бредом, но других версий не было. Возможно, все эти умозаключения делал не мой мозг, а почти полная бутылка виски во мне?

По большому счёту, Аня была права. Что сделано, то сделано. Уже ничего не изменить и не исправить. Я никогда не прощу её, а она, судя по всему, вряд ли когда-то забудет то, что сделал и продолжал делать с ней я. Мы обречены всю жизнь быть врагами. Но, по иронии судьбы, нас связывала дочь, которую я фактически сделал разменной монетой.

Время давно перевалило за полночь, а я всё сидел на кухне и допивал бутылку. Наконец-то выпитое начало давать о себе знать, во мне проснулась жалость. Я жалел себя, свою поломанную жизнь, свои несбывшиеся мечты. Я так любил Аню! Я был одержим ею. Она казалась мне настоящим ангелом. Был уверен, что другой такой не существует. Я мечтал о нашей свадьбе, о семье, о доме и детях. А потом всё разбилось. Моя Аня воткнула мне нож в спину на пару с моим лучшим другом. Они оба предали меня! Как же мне было больно! И до сих пор боль не отпустила.

И Аньку стало жалко, дуру малолетнюю. Какого чёрта она потащилась в тот клуб? Как чувствовал, что не надо было ей туда идти. Ей же, наверное, было больно? Вряд ли ей понравилось. И потом, со мной, снова было больно. Я оказался скотиной, а она мне дочку родила.

Засыпая, я сказал себе, что не смогу быть подонком. Мила — моя дочь. И мне бы совсем не хотелось, чтобы она меня ненавидела, хотя я сам фактически сделал для этого уже очень много. Я поклялся завоевать обратно её расположение. Оказавшись на распутье, налаживать отношения с дочерью либо мстить Ане, я сделал выбор в пользу дочери.

Вторую ночь подряд я спал, как убитый, без снов. Утром чуть не проспал. Дима, услышав мой будильник, проснулся и пришёл меня тормошить. Вчерашний виски давал о себе знать. Поднялся с трудом, поплёлся на кухню варить кофе и кормить сына.

И снова я не уехал, довезя его до школы, а стоял и ждал её. Зачем я каждый раз это делал, понять было невозможно, да я и не пытался.

Но её всё не было. Я безбожно опаздывал на работу, дети толпились возле закрытого класса. Прозвенел звонок. Но Ани не было. А вдруг она испугалась и уехала, чтобы увезти от меня Милу? Или у них что-то случилось? Набрал её номер — абонент вне зоны действия сети. Начал нервничать.

Пришла завуч, завела детей в класс и дала им задание.

Я крутился возле крыльца, понимая, что мне уже давно нужно было уехать. Но какая-то сила удерживала меня возле школы.

Спустя 10 минут после звонка я наконец увидел бегущую со стороны метро Аню. Пошёл ей навстречу.

— Что случилось?

— Потом расскажу.

— Аня! Что-то с Милой?

Она остановилась уже перед самой дверью.

— Всё в порядке. Она же долго не была в саду, без справки отказались принимать, пришлось искать педиатра, который выпишет ей справку, что она здорова и может идти в сад.

— Взяли в сад? — она кивнула. — Ну беги, потом поговорим.

Надо же, мне даже в голову не пришло, что могли возникнуть проблемы с садом и какой-то справкой. Оказывается, я ничего не знал о куче мелочей, из которых соткана жизнь Милы и Ани, будто жил на другой планете. Раньше мне казалось, что дети — это просто. А теперь каждый день приносил сюрпризы и прозрения.

К счастью, с поисками новой няни проблем не возникло. Я опять выбрал из всех зол меньшее. И снова я нанимал её для одного Димы, но на сей раз заранее оговаривал, что, возможно, иногда нужно будет посидеть с двумя детьми, естественно, с двойной оплатой.

Я пока не очень представлял ситуацию, при которой Мила согласится снова приехать ко мне домой, но мало ли… Нет-нет, забирать дочь у Ани я больше собирался, этот вопрос я для себя закрыл и поставил точку. Но я надеялся, что она иногда захочет у меня погостить. Аня же не будет против?