— Нет. Ты уже достаточно наигралась. А прямо сейчас ты пойдёшь делать уроки, и никаких возражений. Правда, хватит. И ты тоже иди, Лоренцо. Собери свои игрушки и машинки в корзину и иди в свою комнату.

Дети неохотно подчиняются Сюзанне. Каролина отключает приставку, Лоренцо закидывает в корзину всё, кроме машинок, которые он аккуратно складывает одну за другой. Потом они идут в свою комнату, пихая друг друга по дороге.

Сюзанна наблюдает за тем, как они исчезают в глубине коридора. Она садится на диван и поправляет подушку за спиной для большего удобства. Затем смотрит вокруг себя. Дом. Её дом. Их дом. Картины на стене. Скифано, «Анемичный пейзаж», именно так, ни больше ни меньше, чувствует она себя прямо сейчас. Затем эти рамки с фотографиями. Они вместе всей семьёй. Дети ещё маленькие. Её портрет, сделанный профессиональным фотографом, на нём она в большой шляпе с белым пером. Пьетро в своей футбольной форме на одном фото и на другом — в красивом костюме на свадьбе какого-то друга. Воспоминания. Он. Пьетро. Как же я тебя любила. Как же ты мне нравился в институте, когда ты всех заставлял смеяться. Когда ты был готов ко всему и умел красиво выйти из любой ситуации. А потом мы стали встречаться. Благодаря тебе я чувствовала себя прекраснейшей из всех женщин, королевой, лучше всех. А сколько было подарков. Сколько внимания. Ужинов. Драгоценностей. Поездок. А затем университет, диплом, работа и офис. Да, правда, тебе всё удалось. Как же ты поиздевался надо мной. Как же я тебе верила. Я верила в миф, которым ты был. К всеобщему удивлению, достойный человек. Человек, который в любой момент умел заставить меня почувствовать себя центром вселенной. Почему ты сделал это? Ты предал меня. Неизвестно ещё, сколько раз. Ты прикасался, любил и оценивал других женщин вместо меня. Ты восхищался ими, развлекался с ними и держал меня за дурочку. Какой кошмар. Какое унижение. Представлять тебя с ними, в постели или в машине, ты смешишь их, шутишь, заставляешь их чувствовать себя важными. Что такого ты говорил им, чего не сказал мне? Не знаю. И никогда не узнаю. Мне слишком больно. Я не могу принять этого. Глаза Сюзанны затуманиваются. Ярость. Разочарование. Слабость. Я чувствую себя одинокой. Я одна. У меня остались только дети. И я должна буду как-то начать всё с чистого листа. Она вдруг поднимается и идёт к окну. Смотрит на улицу. Да, мир и не замечает того, как мне плохо. Планета не перестаёт вертеться. Я должна сделать что-то ради себя самой. Я должна возродиться. Я ведь красивая женщина. Я мать. Я личность. И я должна встряхнуться. Затем она возвращается в зал. На столике в куче писем и прочих рекламных проспектов она находит брошюру. Открывает её. «Спортивный зал Wellfit. Попробуйте бесплатные занятия в течение недели! Новый курс кикбоксинга от Давиде Греко и Маттиа Джордани… Спорт, который подходит всем! Попробуйте себя!» Несколько телефонных номеров, адрес электронной почты, по которому можно запросить подробную информацию. Кикбоксинг. Это тяжело? Мне никогда не нравились спортзалы, упражнения для поддержания тонуса, бодибилдинг, пилатес, фитнес в целом. Но борьба и самооборона — это другое… Это может быть интересно. К тому же, мне нужно двигаться, привести себя в форму. И переключиться.

Сюзанна берёт мобильник. Снова находит номер на брошюре и набирает его. Попытка не пытка.


36

Ники быстро паркует скутер у своего дома, закрепляет цепь и, когда она уже собирается зайти в дом, видит прямо перед собой чёрный лимузин. Что такое? Это ещё откуда? Приехал посол? Или кто-то женится?.. М-да. Она пожимает плечами и поворачивается к двери.

— Простите… — элегантный синьор в униформе выходит из машины и снимает головной убор. — Это Вы синьора Кавалли?

— Вы меня спрашиваете? — Ники кажется на самом деле растерянной. — Наверное, Вы ищете мою маму!

Шофёр улыбается.

— Синьора Николетта Кавалли?

— Да, это я. Я могу попросить Вас об одолжении? Моё полное имя Ники.

— Да, точно…

— Тогда нет никаких сомнений. На этой улице, в этом доме, с таким именем и фамилией есть только я.

Не переставая улыбаться, шофёр открывает дверь.

— Ники, прошу Вас…

Боже, поверить не могу. Это шутка? А где камеры? Боже мой… Вот это сюрприз! Или розыгрыш, как рассказывал Гуидо. Нет, он не мог совершить такое безумство.

— Простите, Вы уверены, что должны были забрать меня?

Шофёр улыбается ей через зеркало заднего виденья.

— Уверен на сто процентов… И человек, который отправил меня за Вами, абсолютно прав.

— Почему? Что он сказал?

— Что я не ошибусь, потому что Вы уникальны…

Ники улыбается.

— Мы говорим об одном и том же человеке, правда?

— Думаю, да, — водитель улыбается. Ники возвращает ему улыбку, чувствуя себя немного виноватой, если думает о другом. Затем водитель включает музыку. — Он сказал мне, что если Вы испугаетесь, будете сомневаться или не захотите поехать со мной, я должен дать Вам послушать это… — он нажимает кнопку, и салон наполняют звуки Broken strings в исполнении Нелли Фуртадо и Джеймса Моррисона.

На лице Ники появляется улыбка. Взволнованная, она смотрит в окно. Затем её наполненные счастьем глаза встречаются с глазами шофёра.

— Всё в порядке, синьора?

Ники согласно кивает головой.

— Да. Можете везти меня хоть на край света.

Лимузин ускоряется, а песня продолжает звучать… «Ты не можешь играть разорванными струнами, не можешь чувствовать то, чего нет в твоём сердце, и я не скажу тебе, что всё не по-настоящему…» Это правда. И музыка чудесна.

Лимузин медленно везёт её дальше, он практически бесшумен, словно летит по ветру, словно совсем не движется, он скользит в центре дорожного движения, лавирует между машинами и покидает город. На виа Аурелия движение становится свободнее, и лимузин ускоряется. Машин почти нет, и Ники видит пробегающие перед её глазами синие указатели: Кастель ди Гуидо, Фреджене… И ещё дальше…


37

Аэропорт Фьюмичино.

— Приехали, — водитель выходит из лимузина и открывает дверь.

— Но… Фьюмичино?

— Как заказывали… Ах да, ещё кое-что… Вы должны отдать мне это… — шофёр указывает на рюкзак с учебниками.

— Вы уверены? Здесь мои книги для экзаменов…

— Когда Вы вернётесь, я возьму их с собой и верну Вам. Как мне сказали, у Вас там всё равно не будет времени на учёбу.

— Но куда же мы поедем?

Водитель улыбается ей.

— Я не знаю, но вот он… — говоря это, он показывает на кого-то за её спиной, за только что открывшейся стеклянной дверью.

— Алекс! — Ники бежит к нему и на ходу обнимает. — Ты сумасшедший.

— Да… Этим меня заразила ты… этим чудесным безумием. — Он смотрит на часы: — Пойдём… мы очень опаздываем.

— А куда мы летим?

— В Нью-Йорк.

Они убегают, но перед этим Алессандро оборачивается к машине.

— Увидимся здесь же через четыре дня. Позже сообщу Вам точное время… И спасибо Вам.

Водитель стоит за лимузином и наблюдает за тем, как они сбегают, следуя за своим счастьем, за восторгом своей любви.

— Доменико. Меня зовут Доменико.


— Нам нужно бежать на автобус, чтобы доехать до терминала номер пять.

Через некоторое время они уже будут в Соединённых Штатах.

— Как ты это сделал? Ты просто сумасшедший.

— С тех пор, как мы вернулись, всё было слишком нормальным. К тому же, мы так и не отметили успех ЛаЛуны…

— Что ты имеешь в виду? Успех кампании?

— Нет, то, что ты приехала на маяк… и мы всё ещё вместе! Наш уникальный, личный успех!

Ники берёт мобильный телефон.

— Что ты делаешь? Так понравилась эта мысль, что решила записать её?

— За кого ты меня принимаешь? Рекламщик у нас ты!

— Ну да…

Ники качает головой.

— Я собираюсь позвонить…

Алессандро обнимает её за плечи.

— И я даже знаю, кому…

— Привет, мам…

— Ники, ты сказала мне, что будешь дома. Я даже приготовила тебе поесть… И когда я вернулась, тебя не было!

— Присядь.

— Боже? Что стряслось? Что ты должна рассказать мне? Я начинаю волноваться…

— Мама, не о чём волноваться. Мы с Алексом уезжаем на четыре дня, чтобы кое-что отпраздновать.

— Куда? Что вы празднуете?

— Мы летим в Нью-Йорк!

— Хватит, Ники! Тебе лишь бы посмеяться. Слушай, сейчас же возвращайся домой, потому что нам с папой нужно уйти, и я не хочу, чтобы твой брат снова оставался один, — она бросает трубку.

— Мама? Мама? — Ники поворачивается к Алессандро. — Поверить не могу! Она трубку бросила! Это уже второй раз, когда я пытаюсь ей рассказать. Сначала она говорит мне, что мы должны всё рассказывать друг другу, а потом каждый раз, когда я пытаюсь сказать ей что-то, что отличается от обыденной жизни, она тут же бросает трубку. Как понять этих матерей!

Алессандро улыбается.

— Возьми.

— Что это?

— В этой сумке ночная рубашка, косметика, которую ты оставила в моей ванной, рубашка и свитер для завтрашнего утра, твоё нижнее бельё… И твоя любимая зубная щётка…

— Любовь моя… — она с силой обнимает его, останавливается посреди аэропорта и целует. Это долгий поцелуй, нежный, жаркий, полный любви…

Алессандро открывает глаза.

— Милая…

— Да? — мечтательно отвечает Ники.

— На нас смотрят двое охранников…

— Они просто завидуют.

— Ах… да, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы нас закрыли за публичный скандал…

— И что?

— Как это — и что? Я не хочу опоздать на самолёт.

— Ладно, теперь ты меня убедил!

Они быстро бегут на регистрацию. Ники резко останавливается.