Ники смотрит на них, а затем улыбается. В конце концов, это его проблема, думает она.

— Подождите меня здесь… — говорит она, уходя из гостиной.

Роберто и Симона переглядываются, не произнося ни слова. Он с любопытством и хитрым выражением лица притягивает к себе жену.

— Ты знаешь что-то, так ведь?

— Нет, клянусь тебе… Я думала, ты это уже понял.

— Хм, у меня впечатление, что она не скажет ничего хорошего…

— Что бы там ни было, если это делает её такой счастливой, мы должны порадоваться за неё!

— Да, но счастье ребёнка иногда может быть настоящей трагедией для родителей…

— Чёрт, ты такой зануда! — Симона пихает его в плечо.

Несколько мгновений спустя Ники возвращается в гостиную в компании Алессандро.

— Вот и мы…

— Где ты был? Прятался в её комнате?

— Нет… Я просто не мог найти место, чтобы припарковаться, — у Ники была приготовлена отговорка заранее. Хотя бы такая.

Алессандро и Ники с улыбками переглядываются. На самом деле она его «припарковала» в коридоре, потому что хотела всё подготовить заранее, позвать родителей и затем поделиться с ними этой новостью.

Ники в последний раз смотрит на Алессандро, который вдыхает, долго-долго выдыхает, а затем улыбается родителям своей невесты. Сильно сжимая её ладонь, он выдаёт всё на одном дыхании.

— Мы с Ники хотим пожениться… И надеемся, что наше решение вас обрадует.

Роберто, который пытался поудобнее устроиться на пуфе, неправильно опирается на руку, скользит и падает на пол.

— Папа! — Ники издаёт смешок. — Не принимай всё так близко к сердцу!

Симона помогает мужу встать.

— Это вовсе не реакция на вашу новость, клянусь…

Симона отпускает его и подбегает к дочери.

— Эо же просто фантастика, милая! — говорит она, обнимая её.

— Я никогда не была счастливее, мама. Ты не представляешь, сколько раз я репетировала этот момент, по ночам в постели, в ванной.

Алессандро согласно кивает головой.

— И наконец решила, что это должен сказать я!

— Вот и правильно, кто, если не ты? — Роберто подходит к Алессандро. — Иди сюда, — говорит он, и двое мужчин встречаются в грубом мускулистом объятии. Роберто похлопывает его по плечу. — Ну что ж, я очень рад за свою дочь, — а затем он обнимает и Ники.

— О, папа… Я тебя так люблю.

Симона обнимает своего будущего зятя, только немного осторожнее.

— Это нужно отметить, — говорит она, отстранившись от него. — У нас в холодильнике есть бутылка, которую мы храним для особого случая. А какой может быть более особым, чем этот?

Роберто спешит за женой.

— Я провожу тебя, любовь моя… Хочу достать её вместе с тобой!

Сияющие Алессандро и Ники обнимаются, оставшись наедине в гостиной.

— Вот видишь, Ники? Незачем было так волноваться, зачастую всё оказывается проще, чем мы себе представляем…

— Думаешь?

— Уверен! Разве ты не видела, как твои родители обрадовались?

— Мой отец упал на задницу, когда услышал.

— Он просто соскользнул с пуфа, вот и всё. Перестань, это не из-за того, что мы сказали.

— Ты его не занешь. Он наверняка расстроился.

Роберто и Симона на кухне. Они стоят спинами к раковине и, присловнившись к ней, пристально всматриваются в пустоту перед собой. У Роберто раскрыт рот.

— Поверить не могу, это невозможно, скажи мне, что я сплю… Скажи, что это просто ужасающий кошмар, от которого рано или поздно мы проснёмся. Я просто поверить не могу. Моя малышка…

Симона шутливо пихает его.

— Эй, она и моя тоже… Вообще-то, в первую очередь моя, а потом уже твоя!

— Но мы же сделали её вместе!

— Да, но я в одиночку её вынашивала девять месяцев!

Роберто поворачивается к ней.

— А как же то, что я каждый раз просыпался по ночам, когда она кричала, а ты была просто разбита и не хотела идти успокаивать её? Кто её укачивал, а? Кто вставал?

Симона берёт его за руку.

— Ты. Конечно, ты тоже много делал ради неё и для неё.

— Мы оба всегда всё делали ради неё… И кто её теперь уводит? Он.

Симона улыбается.

— Да ладно, хватит уже. Вернёмся к ним. Иначе они начнут волноваться.

— И Ники сделает свои выводы.

— Она уже их сделала.

— Нет…

— Это говорит только о том, что ты не знаешь свою дочь.

Симона берёт бутылку великолепного шампанского, бокалы из кухонного шкафа и возвращается в гостиную.

— Вот и мы… Не могли найти бокалы!

Все четверо садятся, пока Роберто откупоривает бутылку и разливает её содержимое, стараясь казаться настолько спокойным, насколько это вообще возможно.


60

Воскресенье, спокойный день, синее небо с лёгкими облаками. Час дня, кто-то только что вышел с воскресной службы в церкви, какая-то девушка гуляет со своим чёрным мастиффом: он большой и утягивает её за собой, чтобы выследить что-то неподалёку. Один синьор стоит в очереди у киоска.

— Можно мне «Мессаджеро» и «Реппублика»?..

Другой синьор, недовольный тем, что его опередили, протестует.

— Уже вышел посдений номер «Дове»? — быстро спрашивает он.

— Посмотрите на витрине… Он должен быть перед Вами. Его его там нет — значит, он ещё не вышел.

Синьор его не находит. Продавец в киоске, парень с пирсингом в брови, наклоняется вперёд, пытаясь прочитать задом наперёд названия на обложках.

— Вот же… вот… — показывает он ему газету, демонстрируя, что он гораздо внимательней свего клиента, хотя всю ночь провёл на дискотеке, а после неё сразу пошёл прямиком в киоск, не заходя домой. И этой ночью он так и не оказался ни в чьей постели. К сожалению.

Алессандро останавливается у «Эуклиде» на Винья Стеллути, а немного позже выходит с коробочкой кексов. Он купил пятнадцать, с коричневой глазурью, каштанами и сливками, которые так нравятся его матери, Сильвии. Алессандро улыбается, залезая в машину. Она единственная, кто будет переживать; она даже заплачет, я обниму её, и затем, съев несколько каштановых кексиков, чтобы перенести такой тяжкий груз, она исчезнет в молчании. Но в глубине души она обрадуется, я уверен. Ей всегда казалось странным, что я, её первенец, единственный из всех её детей ещё не женат, в отличие от детей её друзей и обеих моих младших сестёр. И вот, приняв окончательное решение, Алессандро направляется к своим родителям. Он ставит CD, сборник, который ему записала Ники. Находит подходящую песню. Home Майкла Бубле. Она заставляет тебя почувствовать себя в идеальной гармонии с миром. Как я раньше об этом не подумал? Я так счастлив, что принял это решение. Затем он улыбается своим мыслям. Какой же ты идиот, Алекс. Раньше ты не встречался с ней. Вдруг ему на ум приходит одна мысль, тень, как гром посреди ясного неба. Где она сейчас? Что она переживает в данный момент? Сделало ли её счастливой моё решение? То есть, наше решение. Потому что оно наше, правда? Не только моё… Или этот день для неё точно такой же, как все остальные? Он представляет её смеющейся в университете среди ребят её возраста, которые пялятся на неё, обсуждают её, когда она уходит, потом видит её с преподавателем у выхода из аудитории, с тем типом, который слишком долго задерживает на ней взгляд. Затем он видит её в любом другом месте, возможно, в очереди на почте, где она творит глупости с кем-то. Затем, словно прошло уже много времени, он видит её взрослой, одетой в женственный деловой костюм, серьёзной, делающей покупки в продуктовом магазине, или в офисе, заканчивающей работу с коллегой, который флиртует с ней. Он видит её спокойной, уравновешенной женщиной в полном смысле этого слова, уверенной в себе. И эти последние кадры убеждают его, стирают его беспочвенную ревность. Потому что Алессандро игнорирует то, что иногда интуиция даёт верные подсказки, и что очень скоро ему придётся столкнуться с этими страхами лицом к лицу. Наконец, он спокойно входит в сад у дома своих родителей.


61

Большая гостиная, окна которой выходят на зелень превосходных розовых кустов и виноградных лоз, обвивающих в зимнем саду прекрасную перголу.

— Мама? Папа? Вы дома?

Луиджи, его отец, пытается поставить на место какое-то растение.

— Как я рад видеть тебя, Алекс!

— Привет, — они обмениваются поцелуями, — а где мама?

— Она здесь… Сейчас придёт.

Через дыру в заборе вдруг появляется Сильвия вместе с Маргеритой и Клаудией, сёстрами Алессандро, и их мужьями, Грегорио и Давиде.

— Привет, мама! — Алессандро выходит им навстречу.

— Привет! Ты уже здесь! Видишь? Твои сёстры тоже приехали… У нас никогда не получалось побыть всем вместе.

Алессандро улыбается, здороваясь с ними.

— Ты права, мама. Просто в последнее время мне пришлось много работать.

— Кстати, ты до сих пор не рассказал нам, чем занимался в Нью-Йорке, — Грегорио, муж Маргериты, — налоговый консультант, о чём постоянно всем напоминает. — Вы собираетесь открывать там филиал? Сейчас это довольно удобно, с таким курсом доллара…

— Нет, я ездил туда не для этого, эта поездка была не по работе…

Давиде обнимает Клаудию, старшую из сестёр.

— Любовные дела? Знаешь, мы собираемся съездить куда-нибудь на Пасху.

— Правда? Тогда я вам могу посоветовать несколько мест, — Алессандро думает о Маусе.

Грегорио и Маргерита тут же влезают в разговор.

— Если мы найдём, с кем оставить девочек, то поедем с вами. Возьмёшь их к себе, мам?

— Не знаю, посмотрим… Когда в этом году Пасха? Может быть, нас пригласят Перкуччи.

Алессандро слушает всю эту болтовню, думая о том, каким любезным был Маус. Нет, я не могу его так наказывать.