— Ещё хуже, — Кристина делает глоток капучино и осторожно ставит чашку на блюдце. — Мы расстались.

— Что ты имеешь в виду? Окей, вы наверняка сильно поругались, но ведь в любом случае всё уладится, разве нет?

— Нет, не думаю, — Кристина откидывает волосы назад и смотрит вдаль, на купола церкви ди Белле Арти, и ещё дальше, к северу Рима, за границы города, где уже нет таких зданий, а только поля и сельхозугодья. Туда, где всё ещё что-то может возродиться. В отличие от их истории. — Всё кончено, Сюзанна. Прошлой ночью мы долго разговаривали, плакали, обнимались и говорили, как любили друг друга… А потом я призналась ему кое в чём важном.

— О чём ты?

— Я сказала ему, что хочу побыть одна, что мне нужно время для самой себя, что я не хочу видеть его рядом, что сам факт того, что он находится рядом, заставляет меня страдать, и что эта нехватка любви к нему убивает меня.

— Скажи мне правду, Кристина.

Она с улыбкой поворачивается.

— Нет. Я знаю, что ты спросишь. В моей жизни нет другого мужчины, — она делает ещё глоток капучино и снова смотрит на Сюзанну. — Я не вру, клянусь тебе! Ты не представляешь, настолько проще было бы иметь другого мужчину, а жить с мужем по привычке.

В этот момент, сама того не желая, но повинуясь инстинкту, Сюзанна оборачивается к Джорджио Альтери. Но столик уже пуст. Она осматривается кругом, но никого не видит. Жаль. Сюзанна пожимает плечами и снова смотрит на Кристину, которая всё-таки замечает, что подруга неожиданно отвлеклась.

— О чём ты думаешь?

— Ни о чём, то есть, когда ты говорила о том, чтобы переспать с кем-нибудь, мне на ум пришёл один парень, которого я тут часто вижу… Он только что сидел рядом с нами. Зовут Джорджио. Но он ушёл.

— О… Отлично!

— Только я не хотела заниматься с ним любовью… мне бы больше понравилось трахнуть его!

— Сюзанна!

— Слушай, почему только мужчинам можно повиноваться нстинктам? Что за дерьмо!

— Сюзанна!

— Да, сегодня мне бы хотелось как следует развлечься, а тебе? — она смеётся.

Кристина, наконец, тоже улыбается, и они обнимаются, немного наклоняясь на своих стульях. Затем Сюзанна снова становится серьёзной.

— Надеюсь, это не из-за того, о чём мы говорили в прошлый раз.

— О чём ты?

— Ну, когда я тебе наговорила кучу всего о Пьетро, о жизни, о браке и о нашем круге друзей. Может быть, я тебе дала какой-то толчок, и ты решила сделать огромный и важный шаг, каких ты никогда…

— Нет, — Кристина мотает головой. — Знаешь, сколько раз я об этом думала? Сколько всего мне не нравилось в моей жизни, сколько всего не срабатывало, а главное, сколько всего меня не устраивало в нём? Даже просто молча посидеть с ним рядом, поужинать за столом. Он ведь просто смотрел телевизор, не обращая ни малейшего внимания на грусть в моих глазах… он ведь мог по крайней мере просто посмотреть на меня, разве нет? Ведь если бы он просто на меня посмотрел, он бы мог что-нибудь понять, и, возможно, даже спросить о чём-то.

— А что бы ты ему ответила?

Кристина смотрит на детей Сюзанны. Они собрались со своими друзьями и играют с собакой на траве.

— Не знаю. Неважно, что я сказала бы ему. Важнее просто чувствовать, что он волнуется за меня… — Кристина снова смотрит на неё, а ветер играет в её волосах, он сейчас гораздо тише и спокойней, даже успокаивающий. Сюзанна гладит её ладонь на подлокотнике стула.

— Возможно, он поймёт и спросит себя, почему не хотел знать больше…

— Но, может быть, тогда будет уже слишком поздно. Может, уже поздно. Сейчас и в самом деле поздно…

Сюзанна достёт два чека из-под блюда и бросает взгляд на счёт.

— О… Многовато. Может, сейчас тебе понравится чувствовать то, что преживаю я, то есть, желание отомстить Пьетро за то, что с нами происходит по его вине… Тебе даже может понравиться этот Джорджио, о котором я говорила…

— Это сейчас совсем не при чём.

— Да, но ты не должна закрываться дома, потому что, если ты это сделаешь, то впадёшь в депрессию. Извините…

К ним подходит официант.

— Нет, и не думай, — Кристина останавливает её. — Я же тебя позвала…

— И не мечтай! — Сюзанна достаёт купюру в пятьдесят евро, ждёт сдачу и оставляет евро чаевых официанту, который быстро удаляется от них, чтобы обслужить другой столик.

— Пригласишь меня на ужин в другой раз…

— Ну ладно! Тогда и сочтёмся. Хорошая идея…

Сюзанна улыбается.

— Наши мужья всегда легко приходили к согласию, когда приходило время платить…

— Кто это — наши мужья?

Сюзанна поднимается со стула и, вся светясь, смотрит на неё.

— Понятия не имею! Да и наплевать… Может, кто-то настолько красивый, как Джорджио Альтери, или даже ещё лучше. Я в этом уверена!

— Да-да, ещё посмотрим… Но сейчас мне не хочется ни с кем быть.

— Но это не значит, что ты не можешь ни с кем переспать!

В эту секунду к ним подходит Лоренцо.

— Мама… Привет, Кристина! — здоровается он, прежде чем мать накричит на него, как обычно. Затем мать улыбается ему. Оба понимают, что он едва не сделал привычную ошибку.

— Что такое?

— Не дашь мне три евро на Кока-Колу?

— Нет, я дам тебе деньги, но только на сок, без газа и не холодный…

— Хорошо!

— Нет, повтори! Как ты будешь делать заказ?

— Ну, не знаю: без газа и не очень холодный.

— Отлично, держи…

Лоренцо бежит к бару с деньгами в руке.

— Знаешь, что мне кажется ужасным? — говорит Кристина, глядя на мальчика. — Что как бы там ни было, несмотря на то, что вы с Пьетро разошлись, всё: все ежедневные испытания, которые преподносит брак, каждая ночь, готовка, стирка, глажка белья — это компенсируется тем, что у тебя есть кое-что очень важное: эти двое, твои дети… — а Сюзанна не знает, что ответить. Она пытается хотя бы улыбнуться. — Тогда как у меня впечатление, что эти годы кто-то проклял. Когда я оглядываюсь назад, я не вижу даже всех этих забот, которые только что перечисляла… Только пустота. Ужасный провал, ведь мы даже не попытались, понимаешь?..

Сюзанна видит вдалеке, как Лоренцо выходит из бара. У него во рту соломинка, а в руках напиток. Сюзанна перемещается, чтобы лучше его видеть. Лоренцо замечает это и бежит к своим друзьям, стараясь спрятаться от её глаз. Но хватает ровно одного мгновения, чтобы Сюзанна прекрасно узнала красный цвет и раглядела часть надписи: Coca-Cola.

— Прекрасно! Больше ничего у меня не проси! И если потом у тебя заболит живот, не смей приходить ко мне в комнату и устраивать сцену.

Мальчик слегка огорчается, но затем присоединяется к своим друзьям, больше не волнуясь о том, что нужно прятать колу.

— Извини, Кристина! Но в этом он пошёл в отца… Думают, что всё прекрасно устроили, а в итоге всегда оказываются пойманными! Он понимает, что лгать незачем. То есть лгать, когда в этом нет необходимости. Думаю, это какое-то генетическое заболевание. М-да, — затем она добавляет с искренней растерянностью: — Нет, серьёзно, мне даже хочется проконсультироваться с врачом! Ну ладно, вернёмся к твоим делам, как Флавио всё воспринял? Как он вообще?

— Мы говорили по телефону. Он кажется спокойным.

— Серьёзно? А где он сейчас живёт? У матери?

— Нет, он так и не решился сказать ей…

Тут звонит мобильный Сюзанны, она достаёт его из сумки и смотрит на дисплей.

— Блин! Очередной разговор о короле Рима… Это моя мать. Я ей всё рассказала, а она не понимает… — она открывает телефон. — Привет, мам, что случилось? — затем она молча слушает, качая головой. — Нет, всё так же, как я тебе говорила, так же, как вчера, и я полностью уверена, что абсолютно ничего не изменится. Это просто смешно, и я не собираюсь возвращаться к нему только потому, что тебе будет неприятно признаваться во время ужина с твоими друзьями, что твоя дочь разводится! — она слушает и снова отрицательно качает головой: — Нет… Ты должна быть рада, что можешь ходить по гостям и говорить, что твоя дочь снова счастлива. Слушай, мама, я тут с подругой и не хочу сейчас ссориться. Если хочешь, чтобы я иногда оставляла с тобой Каролину и Лоренцо, ты сделаешь мне одолжение, в противном случае, я сама всё улажу… — Сюзанна молча слушает, а затем на её лице расплывается улыбка. — Прекрасно. Спасибо, мама, — она закрывает телефон. — Наконец-то она поняла. Она тяжело соображает. Она постоянно думает только о том, не хочу ли я вернуть Пьетро… Ладно, прости, ты мне рассказывала о Флавио…

— Да, он, наоборот, ничего не рассказал родителям…

— Видишь? Ясно же, что он собирается вернуть тебя… Но где он теперь спит?

Кристина поворачивается и смотрит ей в глаза.

— Я думала, ты знаешь.

— Нет. С кем он?

— Он живёт у Пьетро.

— Вот это решение! Да эти двое не способны приготовить даже полтарелочки пасты!


67

— Горячо!

— Перед тем, как пробовать это, сначала подуй…

— Ладно. Вот так?

— Да, точно.

Пьетро вынимает ложку изо рта.

— Слушай, а этот соус ничего себе!

Флавио забирает у него ложку, тоже пробует и снова обжигается.

— Ай! И правда.

— Я бы добавил немного красного вина и, может, щепотку перца… Оливкового масла, соли… Что-нибудь для усиления вкуса.

Флавио продолжает размешивать слишком большой ложкой, понимая, что кастрюлька, в которой они варят помидоры, маловата. А огонь, в свою очередь, слишком большой.

— Эй, ты слушаешь меня или нет?

Флавио подносит ложку ко рту и опять пробует соус.

— Точно. Он безвкусный.

— Я ведь говорил!

— Слушай, в те пару раз, что я готовил, я всё делал так… И кстати, мы не можем добавлять ингридиенты просто из головы.