— А ты что делал, Алекс? На работе всё в порядке?

Никогда раньше эта фраза не звучала так странно и неуместно. Впечатление, что на самом деле ей совершенно неинтересен ответ на этот вопрос, что она просто пытается дистанцироваться от своей лжи. Ложь… Абсолютное отсутствие правды. Но я ведь просто скрыла присутствие Гуидо, вот и всё. Или, всё-таки, тут что-то большее? В чём дело, Ники? К чему все эти вопросы? Что происходит? Ты сходишь с ума? Это невозможно, Ники. Ты ведь знаешь это, правда? Слава богу, Алекс подхватил этот разговор. Но ей кажется, что он длится целую вечность, что её пауза слишком долгая, и что всё это время он ломает голову. Как там было в песне Баттисти? Алекс мне пел её, когда мы начали встречаться: «Замешательство… Мне жаль, ты была лишь иллюзей и потерялась в замешательстве…» И ещё одна… «Но я сказал им нет, и теперь возвращаюсь к тебе с моими бедами, с умершими надеждами и теперь не могу вернуться к жизни, потому что мне не хватает смелости…» Что я несу? О чём я думаю? При чём тут всё это? Ники замечает, что Алессандро всё ещё говорит.

— Так что в итоге мы пошли обедать в «Zodiaco», это чудесное место, милая, мы должны сходить туда вдвоём…

— Ага… и кто там был с тобой?

Алессандро на секунду останавливается. Он замолкает, чувствуя себя жертвой внезапного волнения.

— Ники, я же только что сказал: Леонардо, я и новая помощница, Раффаэлла, которая помогает мне с этим проектом…

— А…

Алессандро замечает, какая она странная. Может, просто устала. Ей хватает поводов для волнения: учёба и подготовка к свадьбе.

— Дорогая, не хочешь позже встретиться? Я постараюсь закончить как можно раньше, и мы можем сходить куда-нибудь. Мы могли бы сходить в кино или поужинать. Что хочешь.

Ники думает несколько секунд.

— Спасибо, но нет. Мне бы хотелось вечером заняться учёбой. Если получится. Хочу немного нагнать, потому что не знаю, как будет дальше…

— С моими двумя монстрами?

— Именно… — смеётся Ники. — Может, они заставят меня пережить ещё одну такая неделю, как эта, полную стресса… Когда придёт день свадьбы, ты меня не узнаешь, дорогой. Завтра у нас тоже планы…

— Что-то важное?

— Самое важное: свадебное платье… Я очень волнуюсь.

Алессандро улыбается.

— Сокровище моё… Не так уж важно, что ты наденешь, пусть даже неожиданно самое простое платье…

— Ты к чему это, Алекс? Ты только что сказал одну из этих типичных фраз, чтобы за что-то извиниться.

Алессандро на мгновение задумывается о Раффаэлле, но знает, что тут нет никакой вины.

— Ты права. Прости. Я потерял слишком много времени. Я должен был сделать тебе предложение ещё тогда, когда ты врезалась в мою машину, когда мы познакомились…

— Но тогда твоим единственным поводом для беспокойства были мои ноги на твоей приборной панели!

— Конечно, потому что я глаз не мог отвести от твоих ног, и тогда я бы врезался ещё в кого-нибудь…

— Лжец!

— Клянусь тебе! Слушай, я позвоню тебе позже, сейчас у меня совещание…

— Ладно, до скорого, родной.

Алессандро отключается. Как странно. Она не спросила меня о том, какая Раффаэлла. Вообще-то, женщины постоянно переживают из-за новых ассистенток.

— Алекс… — Раффаэлла легка на помине. — Я могу тебе кое-что показать?

— Конечно, проходи… — Алессандро наблюдает за тем, как она подходит к его столу.

То, что она была моделью, очевидно. То есть, она до сих не перестала быть ею. Когда Раффаэлла кладёт рисунки на его стол и наклоняется вперёд, может, слишком, у Алессандро не остаётся никаких сомнений в том, кто она. Если кого-то волнует на самом деле эта новая помощница, это он сам.

Раффаэлла замечает, что он её разглядывает, но притворяется, что не видела этого, и улыбается.

— Тебе нравится?

— Что?

— Я о рисунках, тебе нравится?

— Да-да, ты молодец. Они идеальны, — и, сказав это, он немного краснеет, сам того не желая.


103

Сюзанна выбрала этнический ресторан. Она, Кристина, Давиде и Маттиа сидят за столиком в «Sawasdee», тайском ресторане неподалеку от пьяцца Болонья. Обстановка утончённая и элегантная.

— Ну как, вам нравится? Надеюсь, что тайская кухня вас вдохновит… Некоторые верят, что это чистый афродизиак! — улыбается Сюзанна. — К тому же, здесь готовят очень вкусно. Сюда иногда приходят поесть даже сотрудники посольства. Красный карри с курицей и бамбуком — это очень вкусно, называется на их языке Kaang nar Mai, жаренная свинина в кисло-сладком соусе, говядина с карри. Я была здесь всего раз…

Кристина осматривается. Надо признать, это довольно милое местечко.

— И вправду, Давиде, ты был прав.

Он поворачивается и смотрит на Маттииа.

— О чём ты?

— Оно того стоило… Наши гостьи просто очаровательны! — улыбается он, глядя на краснеющую Кристину.

Маттиа очень привлекателен: мускулистый брюнет со светлыми глазами. Его манеры утончённые, но и мужественные. Он впечатлил её с первого взгляда.

— Я ведь тебе говорил, я требовательный парень и был уверен, что подруги Сюзанны красивы и милы, по крайней мере, настолько же, насколько и она сама.

Давиде наполняет бокалы и все пьют. Вечер становится умиротворённым, весёлым, приятным, полным разговоров. Кристина вновь чувствует себя восхитительной и живой женщиной. И это, с одной стороны, пугает её. Хотя с другой — нисколько.


104

Олли работает над огромным списком дел. Сейчас только девять утра, а она уже в офисе. Вдруг на её столе звонит телефон. Как странно. Мне сюда ещё никто не звонил. Должно быть, ошиблись. Она берёт трубку и отвечает.

— Алло?

В первый момент Олли не узнаёт голос. Повелительный тон.

— Алло? Алло?

— Да? — отвечает Олли.

— Это детский сад? Это ты, малышка?

Олли бледнеет. Это Эдди.

— Да-да, это я. Говорите.

— Мне нечего сказать… мне нужно увидеть тебя. Твои рисунки. После обеда.

Олли бледнеет ещё сильнее. Рисунки. Значит, в тот день он говорил серьёзно. И что мне теперь делать? Они ведь совсем не готовы!

— Ну… да, конечно. Я их принесу, — вешает она трубку.

И как мне теперь привести их в порядок? Она быстро выдвигает ящик. Берёт папку. Пролистывает рисунки в поисках чего-нибудь стоящего. Нет. Нет. Нет. Не эти, к тому же, он уже половину из них видел! Вот чёрт.

Симоне входит в кабинет и замечает метания Олли. Сначала ему хочется бежать наутёк. Он всё ещё немного разочарован её поведением. Он так и не сказал ей, что знает, что она делала в том доме. Не хотел смущать её. Он снова смотрит на неё. Она выглядит так, словно впала в ступор. Что с ней такое? Он решает подойти.

— Привет, Олли…

Она резко вскидывает голову.

— А… Привет, Симо…

— Что с тобой?

— Мне конец… Несколько дней назад Эдди попросил меня сделать для него несколько рисунков. Ну, на самом деле он не сказал мне прямо, что хочет их, и я подумала, что он меня прововцирует, так что даже не обратила внимания. Я решила, что он шутит. А теперь он позвонил мне и сказал, что хочет видеть их после обеда. Мне конец, он меня убьёт, — она поднимает руки к голове и закрывает ладонями глаза.

Симоне смотрит на неё.

— Вот видишь, он захотел дать тебе шанс.

— Ну да… похоже на то. А я всё профукала.

Симоне улыбается.

— Если ты тут же сдаёшься, значит, ты и не заслужила этого шанса… В мире моды нужно невозможное делать возможным.

— А я что делаю? Мне нужно комбинировать ткани… А я просто ужасна, — она чуть не плачет. Симоне немного задумывается, а потом подходит к стулу.

— Возьми альбом…

Олли смотрит на него влажными глазами.

— В смысле?

— Я смотрю, ты сегодня не выспалась, да? Возьми альбом и карандаши.

Олли подчиняется.

— Будем вдохновляться этими тремя… — он берёт три рисунка Олли, — но сделаем из них что-то новое. Потом я спущусь вниз и выберу подходящие ткани. Давай, если мы начнём сейчас же, то закончим к половине первого точно.

Олли смотрит на него. Затем наклоняется и целует его в щёку.

— Ты просто солнышко…

— Я знаю. Только ты этого до сих пор не поняла… а ты как думала? — она начинает рисовать. Олли делает то же самое.

Через четыре часа непрерывной работы, без единой паузы даже на кофе, обмениваясь советами, стирая, рисуя заново, наконец, выбрав ткань, которую Симоне взял в швейном цехе, Олли выходит из кабинета и поспешно пересекает коридор. Стучит в дверь Эдди. Никто не отвечает. Она пробует во второй раз. Ничего. Это невозможно. Его нет. Я должно его найти. Не хочу, чтобы он думал, что я опоздала. Или ушла. Она сбегает по лестнице. Спрашивает девушку на ресепшен. Они не знают, где он. Она ищет в баре. Нет. Бежит зал для совещаний. Нет. Она снова поднимается и стучит в его дверь.

— Кто это?

Слава богу. Он вернулся.

— Олимпия Крочетти.

— Ах да… входи. Вдруг получится повысить тебя.

Олли открывает дверь, глубоко вдыхает и заходит. Эдди сидит в своём кожаном кресле, положив ноги на стол. Смотрит на неё. Олли несколько возбуждённо начинает говорить.

— Слава богу… Я подумала, что Вас нет… То есть, что Вы ушли… Да, точно… что подумаете, что я опоздала… что мне нечего сказать… в общем…

— Я был в туалете, вот и всё.

— Конечно…

Олли стоит в ступоре.

— Ладно, что у тебя? Подойдёшь, или мне встать?

— Нет… то есть, да… в общем, вот и я, — Олли подходит к нему и садится.

Она протягивает Эдди папку с тремя рисунками. Он открывает её, явно безо всякого желания. Рассматривает первый. Затем второй. Третий. Невозмутимо. Как всегда. Олли уже знает его. Через несколько минут бесконечной тишины, в которые руки Олли начинают потеть, а уши гореть, Эдди поднимает взгляд на неё. Пристально смотрит несколько мгновений. Ещё раз просматривает рисунки. Потом опять Олли. Снова рисунки. Наконец, смотрит на Олли.