Ольга Пожидаева - Просто хочу

— Я представляю, как ты Дина поощряешь, — ядовито закончила Софи.

Она опять подавилась всхлипывающим хохотом. Я дождался пока останутся лишь всхлипы и тихо нежно, как только мог, сказал:

— Мне плевать на всех, кроме тебя.

— Ты свалишь, а я буду куковать: ни тебя, ни ребенка.

— Никуда я не денусь, даже если ты будешь выталкивать меня взашей.

— У меня совсем ничего не останется, — она меня не слышала.

— Мы можем хоть сейчас пожениться…

Десять секунд молчания.

— Дурак ты, Мэйсон.

— Я не знаю, как тебе еще доказать, что я рядом. Я здесь, понимаешь? И буду здесь. Никуда не уйду. Открой дверь и убедись.

Она опять заплакала.

Чёрт, я кретин. Все время не то говорю! Только что, сидя на полу, предложил любимой девушке выйти за меня замуж, мотивируя это какой-то невнятной херней.

Вот мудак.

Вцепился себе в волосы от отчаяния. Кажется, сейчас полскальпа выдеру.

— Прости меня, — выдохнул я, не зная, что еще сказать, — Мне так жаль, детка. Прости.

Через несколько секунд щелкнул замок. Дверь открылась. От неожиданности я чуть не треснулся затылком о кафельный пол.

Софи несколько мгновений смотрела на меня, сидя на коленях, а потом быстро заползла ко мне на руки. Мы вцепились друг в друга мертвой хваткой, разбивая отчаянье вдребезги. Так и сидели какое — то время, пока она не перестала всхлипывать.

Уложив её в кровать, я пошел на кухню. К черту условности, ей нужно выпить. Я профан в вопросах женской психологии с отягчающими в виде ПМС. Главное — отключить этот марш тараканов в её голове.

Наполнив бокал красным вином, я протянул его Софи. Она выпила залпом. Оставив бутылку на прикроватной тумбочке, я лег в постель и обнял её. Какое-то время мы провели в тишине. Софи была очень тихой. Вдруг она встала, прошла к полкам с дисками, что — то выбрала и включила систему.

Хмм. Ну, кино так кино. В чем подвох?

Забравшись на кровать, она потянулась, схватила бутылку с вином. Словно игнорировала моё присутствие, внимательно смотрела на экран, где пошла первая заставка.

Я напрягся. Этого еще не хватало.

Я узнал ролики компаний, у которых снимался, до последнего надеялся, что это будет другой фильм. Но не повезло. Софи выбрала экранизацию скандально бестселлера, где я (то есть мой герой) совокуплялся со всеми персонажами женского пола.

Когда дошло до первой сексуальной сцены с прямым участием моих первичных половых признаков и женской задницы, Софи застыла. Я замер, наблюдая боковым зрением за её действиями. Горлышко бутылки так и осталось в полуоткрытых губах, которые она периодически сжимала плотным кольцом вокруг темного стекла.

На экране моя рука скользнула в женскую промежность.

Я продолжал коситься на Соню. Ее дыхание участилось. Поставив бутылку на тумбу, она медленно облизнула губы и посмотрела на меня.

Не терпящий возражения взгляд, в котором плескалась ревность, похоть, негодование.

В один прыжок она оседлала мне бедра и впилась губами в мой рот поцелуем без намека на нежность. Я обалдел, но виду не подал. Моего мнения никто и не спрашивал: разъяренная тигрица была на своей территории и давала понять, кто здесь главный.

Яростно отшвырнув мои руки со своих бедер, Софи начала целовать мой торс, пощипывая соски. Она спускалась все ниже, ерзая попой по моим бедрам к коленям.

Когда её губы достигли пупка, она резко выпрямилась. Глядя мне в глаза, Софи накрыла ладонью мой пах и аккуратно сжала.

Я зашипел.

Её пальцы потянули завязки пижамных штанов. Я откнинул голову назад, прикрыл глаза.

Лежи, Мэйсон, не дергайся. Пусть девочка возьмёт, свое.

Вот такой денек у телевизора. Не сказать, что меня порадовал фильм, но главный герой был бесподобен.

Мой герой.

Только мой.

Я не могу делить его ни с кем. Это так же глупо, как и распыляться самой.

Такой странный день. С самого утра я успела сорваться, напиться и поиметь Кристофера Мэйсона.

Кто сказал, что минет — унизительное занятие? Бред. Я чувствовала себя королевой стоя на коленях, ведь он не смел и пикнуть. Мы не возвращались к разговору, вообще почти не говорили.

Я пыталась его не замечать, а он лишь трогательно обнимал каждые пять минут.

Кристофер разбудил меня утром поцелуями, взяв обещание, что я приеду к нему на съемки. Я даже вытащила свой зад из постели, чтобы проводить до двери и выдавила на прощание улыбку. Он поцеловал и уехал по делам, оставив меня в растрепанных чувствах.

Я шаталась по квартире, натыкаясь там и тут на следы его присутствия. То, что еще недавно было моим маленьким раем, сегодня очень смахивало (нет, не ад) на чистилище. Я была в какой-то невесомости, а очень хотелось вернуться на землю и стоять крепко, двумя ногами.

Было бы замечательно, если бы рядом стоял Мэйсон.

Зачем он заикнулся о женитьбе?

Для чего?

Неужели Ники донесла все семье, и они опять давят на него?

Или это он сам?

Угу, конечно. Мечтай дальше!

Нет, определенно, он изменился после того, как Ники нас застукала. Крис и раньше не давал мне проходу, а сейчас и вовсе перекрыл воздух своими нежностями, повышенным вниманием, еще более говорящими взглядами.

Стоп, Соня, а если — это все твои фантазии?

Я выключила сердце и обратилась к разуму.

Жду от него любви?

Да.

Почему назвала его дураком вместо того, что бы поймать на слове и потащить в Вегас?

Разве мало, того, что есть сейчас?

Много. Больше, чем когда-либо, но этого недостаточно.

Устав от собственных мыслей, я отослала смски Киру: «Я в раздрае. Позвоню завтра» и Кристоферу: «Извини за сумбурный день. Приеду завтра». Отключила телефон, привела себя в порядок и поехала к океану. На хвосте висели машины с журналистами. Даже больше, чем обычно. Они не унимались и на пляже, щелкали камерами, словно надеялись, что я вот-вот разденусь до гола и нырну в воду, чтобы красиво утопиться.

Только через час моя застывшая поза перестала их интересовать. А вокруг мир жил своей жизнью. Даже в сумасшедшем городе Ангелов есть нормальные люди. Несколько семей с детьми и собаками отдыхали на берегу. Крики, лай, смех и голоса родителей мешали мне сосредоточится. В конце концов, я плюнула и стала просто наблюдать за ними. А ведь я хотела быть такой же нормальной.

Мое сердце опять выбралось на свободу.

Стоп.

А я что ненормальная?

Нет.

Сижу здесь одна под прицелом папарацци и… И люблю Кристофера Мэйсона.

Наверно только это и делает меня нормальной. Ведь его все любят.

Но самое сумасшедшее: я хочу, чтобы он любил меня.

Да, и не меньше.

Даже, если я забеременею, этого будет мало.

Мне нужен Крис целиком, навсегда, со всеми вытекающими.

Пляж пустел, на смену семейным стала прибывать романтически настроенная молодежь, преимущественно по двое. Отряхнув пятую точку от песка, я поплелась обратно к машине.

И чего мне делать? Ведь надо что-то делать.

Вот приеду завтра к нему и скажу: «Крис, я тебя люблю. Женись на мне. Или поминай, как звали».

Отлично! Красноречиво и убедительно.

Он, конечно, отойдет от меня, разбежится и каааак женится, каааак полюбит-полюбит.

Я нервно захихикала. Нет, не так, конечно, но по сути-то верно. А чтобы придумать обороты и антураж — вся ночь впереди.

Как ни странно, вернувшись домой, я вырубилась моментально, ничего не придумав. Зато утром корчилась перед зеркалом дольше обычного. Три раза заплетала косу и распускала. Остановилась на хвосте. И не тургеневщина, и вроде все гладенько.

С макияжем тоже не заладилось. В итоге я оставила только тушь и блеск.

Сарафан и босоножки. Не в сексуальную же медсестру мне одеваться для положительного эффекта?

На столике в прихожей лежали очки Кристофера. Забыл.

А вот это хорошо! Не знаю почему. Я, наверно, двинулась на всех этих знаках. Я нацепила очки на нос и смело отправилась требовать любви от Мэйсона.

Идиотка.

Дура.

Плевать.

Или пан или пропал.

Выехав с парковки, я обалдела. У парадного входа моего дома стояла толпа фотографов и зевак. Весь этот флешмоб ринулся к моей машине, тыча камерами, щелкая затворами. Я дала газу, сигналя без остановки.

ЧТО? БЛИН! ПРОИСХОДИТ?

Телефон.

Игнорируя оповещения о количестве пропущенных вызовов и оставленных голосовых сообщениях, я набрала Кира.

— Орлов, чего за дерьмо творится? — заорала я в трубу.

— Не вопи. Купи газету. Я занят.

Кир был какой-то странный. Еще более странный, чем обычно.

— Какую газету? И чем ты занят, черт подери?

Я не прониклась его демократической претензией на личное пространство. У меня тут толпа стервятников на хвосте.

— Любую, Соня. Любую. Вы доигрались. Поздравляю. Я позвоню, когда придумаю, как все это разрулить, — он отключился.

Сволочь!!!

Я остановилась у ближайшего киоска и…

Со всех бульварных газет на меня смотрела… я.

И Крис.

Кинув на стойку купюру, я схватила газету и рванула в ближайшее кафе. Заведение оказалось приличным, и все лишние товарищи с камерами остались снаружи. Я сразу потребовала закрытый VIP-столик. Меня провели, кивая. Заказав для приличия что-то из еды к чаю, я вцепилась глазами в заголовки.

КРИСТОФЕР МЭЙСОН И СОФИЯ СЕВЕРО ДРУЗЬЯ?

Дерьмо!