* * *

Привет, Жаклин!

Высылаю вопросник к обобщающему семинару, который будет в четверг. Не уверен, что поступаю формально правильно, отправляя его тебе раньше времени. Но ведь, как я уже признавался, ты моя любимая ученица.

ЛМ (он же Лукас, он же Лэндон, он же мистер Максфилд)

Мистер Лэндон/Лукас Максфилд!

Как странно получать от тебя письма, касающиеся учебы! Такое ощущение, будто ты не ты. (Вспомнила, как однажды я у тебя спросила, не нужна ли тебе помощь по экономике. Чуть было не собралась сама стать твоим репетитором. Представляю, какой я тебе тогда показалась дурой!)

Спасибо за вопросник. До четверга даже не загляну в него. Так что пусть тебя не мучит совесть из-за того, что ты послал мне его раньше, чем другим.

Мы с Минди дали показания в полицейском участке. Эрин нас туда возила. Мне впервые пришлось рассказать кому-то о случившемся во всех подробностях. Под конец я тряслась и плакала, снова чувствовала себя слабой и глупой. Минди было еще хуже. Нам сказали, что ей, может быть, нужно лечиться от посттравматического расстройства и что нам обеим лучше обратиться за помощью к университетскому или частному психологу.

На обратном пути Минди позвонила родителям, и утром они уже прилетят. А мне даже в голову не приходило рассказать своим. Нет сил в очередной раз выслушивать мамино «Я же тебе говорила…». Во всяком случае, по такому поводу.

Я дала следовательнице твой телефон. Она сказала, что позвонит, когда ты им понадобишься. Что будет дальше, не знаю.

ЖУ

(она же Жаклин, она же Джей, она же миз Уоллес, она же Джеки — но если так меня назовешь, применю приемы, которым у тебя научилась).

Миз Жаклин не-Джеки Уоллес!

Ты ни секунды не казалась мне дурой. Я совсем заврался, и от этого мне становилось все паршивее и паршивее. Рад, что ты выяснила, кто я. Жалею только, что сам тебе об этом не сказал. Если кто и дурак, так это я.

А еще я был ослом, когда, не подумав, брякнул, будто в том, что произошло тогда ночью, может быть доля твоей вины. Я просто дико разозлился — на него. Если бы ты в тот момент не закричала, я бы мог его вообще убить.

Вы подали заявление на выдачу охранного ордера?[14]

Лукас

Я. Перейдем на СМС?

ЛУКАС. ОК.

Я. Документы в работе. Временный охранный ордер подпишут завтра.

ЛУКАС. Хорошо. Обещай, что позвонишь мне, если тебе будут угрожать.

Я. Ладно.

ЛУКАС. Завтра сижу на экономике в последний раз. В пятницу у д-ра Хеллера обобщающая лекция.

Я. Конечно, тебе там нечего делать. А я раньше думала, ты ленивый студент: сидишь сзади, рисуешь, слушаешь невнимательно…

ЛУКАС. Немудрено, что ты так решила. На самом деле я сижу на этих лекциях 4 года. Из них 3 как ассистент. Уже наизусть все знаю.

Я. Значит, после среды на занятиях не увидимся? А что будет через неделю, после экзамена?

Прошло несколько минут. Я поняла: он или не хочет отвечать на мой последний вопрос, или не знает, что ответить.

ЛУКАС. Каникулы. Ты обо мне не все знаешь. Я решил больше тебя не обманывать. Но и рассказать все пока не готов. Не уверен, что смогу. Извини.

Каникулы начинались в пятницу на следующей неделе, после заключительного экзамена. По окончании зимней сессии я должна была уехать из общежития до начала нового семестра, то есть на семь недель. За это время многое могло измениться.

В шестом классе я упала с дерева и сломала руку. После этого я семь недель не могла ни на контрабасе играть, ни даже самостоятельно причесываться. Когда мне было пятнадцать лет, моя лучшая подруга Далия уехала на семь недель в летний лагерь, а как вернулась, стала лучшей подругой Джиллиан. Я продолжала поддерживать отношения с ними обеими, но мы с Далией никогда уже не были так близки, как раньше. Через семь недель после начала этого осеннего семестра меня бросил Кеннеди, а еще через семь недель я поняла, что он мне больше не нужен. Семь недель могут изменить все.

Как ответить Лукасу и нужно ли вообще отвечать, я решить не успела: с работы вернулась Эрин. Она казалась странно тихой и какой-то рассеянной. Вместо того чтобы, как обычно, разбросать одежду по комнате, она аккуратно разделась и сложила все в корзину для белья.

— Эрин, у тебя все в порядке?

Она плюхнулась на кровать и уставилась в потолок:

— Когда я вышла, Чез стоял возле машины. С цветами.

Поскольку цветов Эрин не принесла, нетрудно было представить, чем закончилась эта встреча. Очевидно, ничем хорошим.

— Чего он хотел?

Вообще-то, я знала, чего хотел Чез: и сегодня, и в субботу вечером. Может быть, он захотел этого в первую же секунду после того, как имел глупость предпочесть любимой девушке своего мерзавца-дружка.

— Униженно извинялся. Сказал, что готов униженно извиняться и перед тобой, если я потребую. Он, понимаешь ли, не думал, что Бак может до такого дойти, когда девчонки сами на него вешаются. А я ведь говорила три недели назад: этому подонку не секс был нужен, ему хотелось выплеснуть на кого-то свою агрессию. — Эрин приподнялась на локтях и посмотрела на меня. — Тогда Чез не стал меня слушать. А теперь вот, когда Бака того и гляди арестуют за изнасилование, — теперь вот слушает.

Я пожала плечами и сказала:

— Думаю, парню, который сам на такое свинство не способен, трудно поверить в то, что на это способен кто-то другой.

Но вообще-то, я понимала Эрин: прекрасно, если человек осознал свою ошибку и извинился, но некоторые вещи лучше делать вовремя.

ГЛАВА 21

В среду утром Кеннеди ждал меня у входа в аудиторию. Я собиралась, не глядя ему в глаза, пройти мимо, но он ухватил меня за локоть:

— Жаклин, давай поговорим.

Позволив ему оттащить меня на несколько футов в сторону, я встала так, чтобы видеть, когда войдет Лукас. Кеннеди прислонился плечом к гладкой стене, выложенной плиткой, и тихо сказал:

— Чез говорит, вы с Минди вчера были в полиции.

Я ожидала, что Мура это взбесит, но он казался спокойным.

— Да, были.

Он потер двумя пальцами тщательно ухоженную щетину под нижней губой (при виде того, как он это делал, мне обычно тоже хотелось потереть подбородок).

— Думаю, я должен тебя предупредить: Бак утверждает, что та штука, которая была у них с Минди, вышла по обоюдному согласию, а с тобой в ночь Хеллоуина у него вообще этой штуки не было.

Я разинула рот:

— Ничего себе «штука»!

Кеннеди, не обращая внимания на мое негодование, продолжал:

— Он, похоже, забыл, как рассказывал Чезу и десятку других парней, что вы с ним кувыркались в твоем грузовике сразу после вечеринки, а потом он нарвался на каких-то бродяг.

Я знала, что Бак распространяет обо мне сплетни, но детали были мне неизвестны.

— Кеннеди, ты думаешь, я бы до такого опустилась?

Он пожал плечами:

— Да нет, просто я же не знал, как ты отреагируешь на наш разрыв. Я сам тогда совершил несколько… хм… необдуманных поступков. Вот и решил, что и ты, может быть, повела себя подобным образом.

Я вспомнила про операцию «Фаза плохих парней», про то, как Эрин и Мэгги предлагали мне пуститься во все тяжкие, и отметила про себя, что не так уж он и не прав. И все-таки у меня создалось ощущение, будто этот человек совершенно меня не знает.

— То есть, по-твоему, потеряв тебя, я могла так сильно расстроиться, что начала клеить парней на стоянках?

Кеннеди ущипнул себя за переносицу:

— Конечно нет. Я всегда догадывался, что Бак преувеличивает. Только я понятия не имел, что… — Мур стиснул зубы и зло сверкнул зелеными глазами. — Мне и в голову не приходило, что он может сделать такое.

Этот разговор уже успел меня здорово утомить, когда наконец-то в поле зрения появился Лукас. Заметив меня, он сразу же подошел и стал рядом:

— Все в порядке?

Он столько раз говорил мне эти слова, что они начали действовать на меня точно наркотик. Когда он их произносил, его голос звучал как сталь, обернутая в бархат. Я кивнула:

— Все хорошо.

Лукас кивнул мне в ответ и, перед тем как войти в аудиторию, быстро взглянул на Мура, обещая уничтожить его, едва появится повод. Кеннеди моргнул и посмотрел Лукасу вслед:

— Этот парень ходит с нами на экономику? Какого черта он тут кроит такие физиономии?

Мур повернулся и стал внимательно изучать мое лицо: я тоже провожала Лукаса взглядом.

— Чез сказал, что в ту ночь на стоянке был какой-то парень и это он на самом деле отделал Бака, а не пара бродяг, как тот говорит. Он и есть тот самый герой? — Кеннеди указал большим пальцем в сторону двери, за которой исчез Лукас. Я кивнула. — Тогда почему же ты мне сказала, что просто убежала?

— Мне не хотелось говорить обо всем этом, Кеннеди, — ответила я и мысленно прибавила: «Особенно с тобой».

В ближайшее время мне предстояло об этом говорить: в полиции, а потом еще и в суде.

— Это понятно. И все-таки мне ты могла бы сказать правду.

— Я и сказала тебе правду. Только не совсем всю. А теперь, после того как ты пытался уговорить меня все замять, лишь бы спасти вашу репутацию, я вообще жалею, что заговорила с тобой о той ночи.

— Возможно, это была моя ошибка, но ее же исправили…

— Да. Девчонки из общества Эрин, которые оказались куда храбрее тебя. Тебе почти удалось надавить на Минди, и если бы она отказалась от иска, то мое дело даже не было бы начато. Кому, как не тебе, это знать! Так что спасибо, Кеннеди, за поддержку. — Я вздохнула. — Послушай, я оценила твой жест, когда ты вышел разобраться с Баком, и я верю, что ты искренне на него разозлился. Но если вы его по-свойски пожурите и турнете из клуба — это не будет для него наказанием. Он должен сидеть в тюрьме.