Александра Соколова - Просто мы научились жить

Она приехала через час – одетая в джинсы, сапоги и короткую курточку, с убранными в хвост волосами и счастливым лицом. Издалека помахала Женьке, подбежала и коснулась ее губами.

– Да ты замерзла, котенок, – шепнула, – тебя давно пора согреть.

И Женька не смогла удержаться – млея от счастья, обняла Марину и зарылась лицом в ее воротник.

– Идем, – сказала, оторвавшись, – будем знакомиться.

Лека прибежала по первому зову – ее давно интересовало, что это за тетя стоит рядом с мамой и так ее обнимает.

– Привет, – сказала она, задирая голову.

– Привет, – не успела Женька сказать и слова, как Марина присела на корточки и Протянула руку, – я Марина. А ты?

– А я Лека! – Заявила девочка, изо всех сил тряся протянутую руку. – А почему ты обнимаешь мою маму?

И снова Женька не успела вмешаться.

– Потому что я очень ее люблю, – ответила Марина серьезно, – и соскучилась по ней.

– А, – махнула рукой Лека, – ну тогда ладно.

И убежала обратно к голубям.

Марина обняла Женю за плечи и улыбнулась.

– Ну что ты застыла, котенок? Все хорошо, никто никого не убил, видишь?

– Да, – пробормотала в ответ Женя, – знаешь… А мне кажется, ты ей понравилась.

Они гуляли до самого вечера – играли в мяч, носились по дорожкам, лечили ударившуюся об асфальт коленку и ели мороженое. По пути домой Лека уже смело держала Марину за руку, и делилась с ней своими маленькими секретами.

– А Даша – это моя сестра, – обстоятельно объясняла она, – только я дочка мамы и папы, а она папы и тети Лизы с тетей Инной. Только она говорит, что папа ее больше любит, а я думаю, что одинаково. А ты как думаешь?

– Я тоже думаю, что одинаково, – улыбалась Марина.

– И мама так думает, но я еще не придумала, как узнать точно. Даша скоро приедет ко мне в гости, тогда мы вместе придумаем!

Когда подошли к подъезду, Лека Маринину руку не выпустила – подергала снизу и предложила:

– Хочешь я тебе своих машинок покажу?

– Милая, не своих машинок, а свои машинки, – вмешалась Женька.

Марина вопросительно посмотрела на нее, но она только улыбнулась.

– Хочу, – решилась Марина, и все втроем они отправились наверх.

Потом Женька готовила ужин, слушая доносящийся из детской хохот, перемежаемый взвизгиванием, и думала о том, что, кажется, это и есть счастье.

Она накрыла на стол, и пошла звать девочек (как уже про себя окрестила Марину и Леку) к ужину. В детской царил полный разгром – Лека вытащила из ящика все свои игрушки, раскидала их по полу и занималась тем, что выдавала Марине по одной и требовала назвать, как это называется.

– Женька, спаси меня, – взмолилась Марина, – твой ребенок никак не хочет поверить, что это вертолет!

– А папа говорил – самокат! – Выкрикнула Лека, и стукнула вертолетом по полу.

– Зайка, это действительно вертолет, – засмеялась Женька, и, присев на пол, вытащила из кучи игрушек одну, – а вот это самокат. Давай-ка быстро убирай все в ящик, и идемте ужинать.

– И я? – Спросила Марина.

– Конечно. Я уже достала для тебя детский стульчик.

Пока Лека собирала игрушки, Марина сходила в ванную помыть руки, и вошла на кухню. Стоящая у плиты Женька почувствовала, как она обнимает ее сзади и целует в шею.

– Это был волшебный день, котенок, – шепнула она, – спасибо тебе за него.

Женька развернулась в кольце рук, и коснулась губ Марины поцелуем.

– Спасибо будет недостаточно, – улыбнулась она, – подаришь мне взамен волшебную ночь?

Марина опешила, и заморгала часто-часто.

– Ты… Ты хочешь, чтобы я осталась? – Дрогнувшим голосом спросила она.

Вместо ответа, Женька привлекла ее к себе и обняла крепко-крепко.

Такими их и застала Лека.

– Хватит обниматься! – Капризно заявила она. – Лучше пошли еще играть!

Через мгновение они все уже сидели за столом, и Женька раскладывала по тарелкам пюре и котлеты.

– Играть будем завтра, – говорила она, – сейчас кушать, сказку и спать.

– А какую сказку? – Интересовалась Лека, тут же испачкав рот в картошке. – Про муми троллей?

И была сказка про муми-троллей, и вечерний душ, и тремор в кончиках пальцев – впервые за все это время Марина ждала ее в спальне, с погашенным светом, под одеялом.

И было безудержное счастье войти в комнату, замотанной в полотенце, сбросить его на стул, и полезть в постель, навстречу любимым рукам, и губам. Навстречу горячему телу и жарким ласкам.

И была любовь – осязаемая, разливающаяся по постели и впитывающаяся в кожу. И шепот, и приглушенные крики в подушку, и – наконец-то – счастье заснуть вдвоем, обнявшись, и чувствуя биение сердца на своем боку, и руку внизу живота.

Москва встретила Леку ледяным дождем и пронизывающим насквозь холодом. Ксюха на этот раз не смогла за ней приехать – прислала водителя, который без улыбки закинул Лекину сумку в багажник и понесся по ленинградскому шоссе, обгоняя всех подряд и поднимая вокруг себя тучи брызг.

Лека отвернулась к окну, и задумалась. Вот опять, опять она здесь, в этом чужом и незнакомом городе, среди улиц, которые никогда не нравились и людей, которых никогда не любила. Сколько раз еще ей придется возвращаться туда, откуда с позором она уехала годы и годы назад? Сколько раз еще придется начинать с самого начала?

Она скучала по Диане. Скучала по тем коротким дням, в которых они были вместе и любили друг друга. По ночам, наполненным нежностью и вечерам, наполненным смыслом.

Она скучала по Женьке. Невыносимо было думать, что она сейчас всего в тысяче километров, с маленькой дочкой и чужой женщиной… Как же так? Неужели она счастлива там? Без меня…

Но больше всего она скучала по Саше. Любовь, которую она ей показала, которой научила, до сих пор грела и разгоняла по жилам тепло. Жаль только, что дарить такую любовь Лека так и не научилась…

Ксюха и Ася жили почти в самом центре Москвы, и дорога не заняла много времени. Лека сама вытащила сумку из багажника, кивнула водителю и поднялась вверх по ступенькам. Усмехнулась, глядя на кокетливую кнопку звонка и медную табличку, прибитую чуть выше: "Ксения Ковальская", и позвонила.

Дверь распахнулась, выпустив в подъезд потрясающе вкусные запахи и звуки музыки, а через секунду Лека оказалась в крепких Асиных объятиях.

– Здравствуй, Леночка! Как я рада, что ты приехала!

– У вас праздник? – Лека с трудом выбралась из обнимающих ее рук и шагнула следом за Асей в квартиру.

– А Ксюшка тебе не сказала? У нас юбилей.

Ася забрала у Леки сумку и велела раздеваться. Снимая куртку, Лека осмотрелась по сторонам: ничего не изменилось за прошедшие месяцы в этой квартире – все так же висели на стенах фотографии в рамках, стояли на полках цветы и витал в воздухе запах уюта. Правда, сейчас еще пахло каким-то мясом, и Лека, с утра ничего не евшая, с удовольствием подумала о том, как ее сейчас будут кормить.

Мысленно сожалея о том, что даже цветов по пути не купила, она вошла в большую комнату и остановилась на пороге.

Первой увидела Ксюху – та сидела на стуле во главе стола и исподлобья смотрела на похожую на мальчишку женщину, что-то воодушевленно ей рассказывающую. Рядом с этой женщиной цедила вино из бокала высокая красавица, в которой Ксюха с удивлением узнала одну из своих бывших подружек Иру. Напротив нее сидел смутно знакомый мужчина, явно с женой, и еще одна пара – тоже наверняка семейные. А с другого конца стола – да неужели? – Лека увидела Кирилла. Да, да, того самого Кирилла, об лицо которого она когда-то сломала пальцы на руке, и который сейчас был совсем не побитым, и даже – да ладно? – улыбался, обнимая за плечи какую-то девушку, самую молодую из всей компании.

Лека с удовольствием разглядывала бы их всех дальше, но вернувшаяся Ася подтолкнула ее вперед.

– Ксюшка, смотри, кто приехал! – Весело сказала она, и Ксюха, которая, Лека зуб давала, заметила ее с самого начала, лениво вылезла из-за стола и полезла обниматься.

– Привет, – сказала она в Лекино ухо, – прости за это сборище. Скоро они разойдутся, и сможем поговорить.

Но разошлись не скоро. Сначала Ася шумно ее со всеми знакомила. Потом ее заставили сказать тост, потом что-то съесть, потом спеть песню под гитару… И только после длительного рассказа о серфинге оставили в покое и позволили откинуться в кресле уставшей спиной и немного помолчать.

Ася была очень веселой и радостной. Она суетилась, стараясь, чтобы у всех в тарелках была еда, а в бокалах вино, чтобы всем было весело. А Ксюха мрачнела на глазах – она сидела с прямой спиной, исподлобья глядя на гостей и грызла свою неизменную зубочистку.

– Покурила бы ты уже что ли, – тихо сказала ей Лека, перебираясь поближе, – а то только зубы стачиваешь.

Ксюха хмыкнула, но ничего не ответила. И вдруг – Лека глазам своим не поверила – к ней подошел Кирилл.

– Ксюш, – тихо сказал он, – можно тебя на два слова?

Она подумала, прежде чем согласиться – позерка! Но извиняюще пожала плечами в сторону Леки и вышла из комнаты.

– Интересно, узнала ли меня Ирка? – Подумала Лека, оглядывая оставшихся гостей. – Видимо, нет – даже не смотрит в мою сторону, никакого интереса. А ведь когда-то говорила, что наш секс был лучшим в ее жизни. Вот и верь после этого женщинам…

Краем глаза она смотрела на балкон, где лицом к лицу Ксюха разговаривала с Кириллом. Они махали друг на друга руками, эмоционально жестикулировали, а потом – о боже! – обнялись, и стояли так, прижавшись друг к другу, целую вечность.

– Леночка, может, ты хочешь лечь? – Ася неожиданно появилась слева, и Лека дернулась от ее голоса.

– Ась, – закипая от злости начала она, – а что у вас тут происходит?

Асины глаза дернулись в сторону балкона, и стали очень грустными.

– Идем, – сказала она, – поможешь мне на кухне.

Лека была уверена, что это только предлог, но Ася и правда поручила ей помогать – нарезать гигантский торт и разложить кусочки на блюдо. Сама она занялась завариванием чая.