(Дилан)

Когда мы заканчиваем завтракать, Алекс говорит:

— Думаю, я оставлю вас, ребята, пойдите и повеселитесь вместе, а я должна забрать свою сестру.

Я смотрю на нее с любопытством и говорю:

— Ты уверена?

Она улыбается и наклоняется ближе, затем говорит:

— Иди, повеселись с Шерманом. Вы, ребята, не видели друг друга довольно долго. Кроме того, я хочу поговорить с Кэрри. Девичьи штучки, — она подмигивает мне.

Как всегда от ее близости у меня перехватывает дыхание. Мы оплачиваем счет и выходим. Около ресторанчика, она поворачивается и обнимает меня, шепча на ухо:

— У меня планы на тебя сегодня ночью, жеребец. Ты захочешь подумать об отдыхе.

Черт возьми. Мое тело мгновенно реагирует на нее, не важно, что она использует, это ужасно обидное прозвище. Она целует меня, затем машет рукой и идет к своему общежитию.

Я просто стою и смотрю, как она уходит, пока Шерман не говорит:

— Ты еще не проснулся, Пэриш?

Я качаю головой, улыбка появляется на моем лице.

— Не знаю. Я, должно быть, сплю.

Он кротко смеется:

— Я рад, что ты снова с ней. Ты очень везучий парень.

— Да, больше, чем ты думаешь.

Мы болтаем, играя в Xbox у меня дома, иногда разговаривая о других парнях нашего взвода.

Я был в больнице, когда установили памятник Ковальски и Робертсу, прямо там, в глуши Афганистана. Шерман рассказал мне немного об этом, но я уже видел фотографии и читал письма от некоторых парней.

— Как сержант Колтон? — спрашиваю я.

— Он уходит, — отвечает Шерман.

— Ты издеваешься. Я думал он бессрочник.

Он качает головой.

— Нет. Он все закончил. Три поездки в Ирак и Афганистан были перебором, как он стал говорить незадолго до того, как тебя ранили

— Знаешь, он был своего рода отцом для меня.

— Позванивай ему иногда, пусть знает, как у тебя дела.

Я киваю.

— Да, хорошо.

— Так что там с этой вечеринкой?

Я пожимаю плечами.

— У какого-то друга Алекс.

— Там будут девочки?

Я усмехаюсь.

— Да, наверное. Из колледжа. Несколько аспирантов, думаю. Я знаю не многих ее друзей.

— Хочешь услышать кое-что безумное?

— Конечно.

— Я надеюсь, это не будет, как… не знаю, вечеринки в колледже, которые ты видел. Большая толпа, пьющие люди. Я не знаю, смогу ли смешаться с толпой. Я бы отгрыз собственную руку в аэропорту.

Я смеюсь.

— Знаешь, о чем говоришь. Я больше не часть толпы. Но не думаю, что там будут взрослые, исходя из того, что сказала Алекс.

— Ты выглядишь счастливым. Счастливее, чем я когда-либо видел.

Я задумалась на минуту, потом сказал:

— Да, чувак. Школа хорошая, и Алекс… ну… черт, я получил второй шанс, ты же знаешь? Это большое дело.

Он кивает, а затем зевает.

— Слушай, я собираюсь немного вздремнуть перед вечеринкой. Ты не против?

— Конечно. Располагайся в моей комнате, только дай мне забрать ноутбук.

— Хорошо. Лучше бы у тебя были чистые простыни, ублюдок.

— И лучше, если у тебя не будет каких-нибудь грязных афганских паразитов.

Так что я забрал ноутбук, он пошел спать, а я залез в интернет на некоторое время и сделал домашнюю работу.

И потом я сделал кое-что другое.

Понимаете, когда я был в больнице, пытаясь выяснить: собираюсь ли я жить или умереть, или они собираются ампутировать мне ногу, или же, в конце концов, у меня выработается пристрастие к морфину, который они мне давали, последнее, что я готов был сделать, это читать ее письма. Потому что, ну, был не состоятелен. Я не новичок в этом. Алекс для меня была всем. Но у нее было будущее. А у меня в действительности его не было. Все, что у меня было, серьезное повреждение мозга, нога с заражением крови, которую могли ампутировать. Последнее, что я собирался сделать — вернуться и превратить ее жизнь в кошмар. Как я во всем облажался.

Так что я спрятал ее письма. Засунул в папку и никогда не смотрел на них.

Теперь, с Шерманом, спящим в моей комнате и Алекс, готовящейся забрать Кэрри, я, наконец, решил, что настало время.

Признаю, я беспокоился по этому поводу. Я причинил ей боль. Серьезную боль. Что она скажет?

Я собирался выяснить и это меня пугало.


10 февраля 2012 года, 01:45.

КОМУ: [email protected]

От: [email protected]

Дорогой Дилан,

Мне жаль того, что произошло. Я немного пьяна, и в плохом настроении, и просто чертовски разочарована в наших безумных длительных отношениях на расстоянии. Прости! Я знаю, ты расстроен, и мне очень жаль. Если ты появишься в Skype, я буду там утром и завтра ночью. Или напиши мне. Или еще что-нибудь.

Пожалуйста, не забывай, что я очень сильно тебя люблю.

Целую и обнимаю!

Алекс.


Я смотрю на письмо, ощущая… потрясение. Она, должно быть, написала это письмо через минуту после того, как я прервал наш разговор в Skype. Я был занят тем, что удалял свой профиль из Facebook.


10 февраля, 2012 год. 09;45

КОМУ: [email protected]

От: [email protected]

Дилан,

Я пыталась написать тебе на фэйсбуке, но не смогла найти тебя. Серьезно? Ты удалил меня из друзей? Поговори со мной, Дилан. Что происходит? Пожалуйста?

Обнимаю,

Алекс.


Читая второе письмо, я понял, что тяжело дышу. Она написала его через десять часов после того, как я порвал с ней. Сразу после того, как я выстрелил в ноутбук, сержант Колтон потащил меня к командиру части. Капитан Уилсон был справедливым парнем, да и я ничего плохого о нем не говорил. А вот он, как раз-таки, много чего говорил обо мне, что значительно облегчало мое чистосердечное признание. Я дал единственный ответ: у меня нет оправдания.

После того как он одел меня, отослал ждать на улицу, он и сержант Колтон поговорили. Затем они позвали меня внутрь.

— Пэриш, лично я придерживаюсь мнения, что мы должны отдать тебя военному суду. Но сержант Колтон говорит, что ты не совсем бесполезен, как и я должен согласиться. Мы договоримся о подходящем дисциплинарном взыскании. Готов услышать условия?

— Да, сэр, — отвечаю я, все еще оцепенев от шока, увидев парня-Джоэля в ее комнате.

— Согласно статье пятнадцать, максимальное наказание — понижение звания или удержание недельной заработной платы, плюс четырнадцать дней дополнительной работы и ограничений. Из-за того, насколько серьезен твой проступок, я намерен максимально наказать тебя. Ты будешь понижен до рядового первого класса. Ограничения тут, черт возьми, ничего не значат, но четырнадцать дней дополнительной работы будут. Ты понимаешь условия наказания?

— Да, сэр.

— Ты в праве потребовать военный суд вместо дисциплинарного взыскания. Хочешь потребовать военного суда?

Я качаю головой и говорю.

— Нет, сэр. Я сделал, что сделал. Я виноват, сэр.

Он кивает.

— Хорошо. С бумагами разберемся позже. Теперь, чтобы подчеркнуть серьезность этого, я ставлю замену. Твой отряд выходит на патрулирование сегодня вечером.

Боже, подумал я. Парни возненавидят меня. Мы только вернулись с патрулирования этим утром. Ковальски погиб, и все были подавлены. Его образ, бросающийся на гранату, чтобы спасти маленькую девочку, застилает мне глаза.

— Проблемы, Пэриш?

Я смотрю в пол.

— Сэр, если я потребую военный суд, другие парни попадут под наказание? Это не их вина. И… после Ковальски… все довольно облажались.

— Да. Замена поставлена. Я уже обсуждал это с сержантом Колтоном. Согласны ли вы, сержант, что если бы ваш отряд был бы под надлежащий надзором, то ваши солдаты не стреляли по технике на краю базового лагеря?

Колтон морщится.

— Да, сэр.

И это все. В ту ночь мы отправились в патрулирование.

Патрулирования не было бы, если бы я не был таким чертовым идиотом. Но как я уже отметил, я мог бы написать рассказ о том, как все разрушить.

Она прислала еще одно письмо. Думаю, примерно через час после того, как мы добрались до джунглей в горах на ночной патруль. Ночной патруль, который будет длиться вплоть до следующего дня. Мы с Робертсом поехали на одном вездеходе, и он был добродушен по этому поводу, подшучивал над тем, как я был понижен до первого ранга.


10 февраля, 2012 год. 23:32

КОМУ: [email protected]

От: [email protected]

Я не понимаю тишину. Я не понимаю, что сделала не так. Я надеюсь, что ты просто слишком занят, чтобы получать мои сообщения. Я надеюсь, что ты не игнорируешь меня осознанно, потому что это вроде как больно, Дилан. Ты не думаешь, что я заслуживаю каких-нибудь объяснений?

А.


Думаю, что заслуживаешь. Сейчас я бы отдал что угодно, чтобы вернуться назад и изменить все. Я отдал бы все на свете, чтобы не ранить ее так. И отдал бы свою жизнь, чтобы появилась возможность вернуться назад и стереть глупые, идиотские действия, из-за которых на мой взвод обрушилось наказание.

Патрулирование длилось всю ночь. Мы были основной движущейся целью, разъезжая в безумной попытке привлечь огонь находящихся в нашей зоне талибов на себя. Но как обычно хаджи не сотрудничали. Это была тихая ночь, очень тихая. Сержант Колтон приказал нам возвращаться на базу. Мы проходили через крошечную деревню, и парень, бегущий вдоль придорожного магазина, махнул нам. Патруль остановился, Робертс и я просканировали деревню в поисках плохих парней.