Лекси, казалось, не замечала, что в отношениях между Джорджиной и Джоном царит напряжение. Она сразу же прониклась к отцу теплыми чувствами, что совсем не удивило Джорджину. Лекси всегда отличалась дружелюбием и общительностью и искренне любила людей. Она часто улыбалась, легко переходила на смех и была уверена, что каждый считает ее самым замечательным явлением в мире после изобретения «липучки».

Джорджина отложила в сторону договор и взяла счет от электрика, который потратил два дня на подключение вентиляции в кухне. Она изо всех сил старалась держать себя в руках и не нервничать из-за Джона. Лекси ничем не выделяла его, вела себя с ним так же, как с Чарлзом. Однако в случае с Джоном существовал определенный риск. Он был отцом Лекси, и этого рода отношений Джорджина боялась больше всего – ведь она никогда бы не смогла стать их частью. Ей были неведомы отношения между отцом и дочерью, она не понимала их и могла наблюдать за ними только со стороны. Джон был реальной угрозой ее близости с дочерью.

Дверь в кабинет приоткрылась сразу же после короткого стука. Джорджина поняла голову и увидела одну из сотрудниц. Сара была студенткой университета и талантливым кондитером.

– Там вас хочет видеть какой-то мужчина.

Джорджина заметила, как возбужденно горят глаза Сары. В последние две недели она видела такой взгляд у многих женщин. Обычно за таким взглядом следовало хихиканье, идиотское заискивание и просьба об автографе. Дверь открылась пошире, и Джорджина, посмотрев мимо Сары, увидела того самого мужчину, который и был причиной столь странного поведения женщин.

– Здравствуй, Джон. – Джорджина встала.

Улыбаясь, Джон вошел в кабинет и сразу же заполнил собой небольшое помещение. Из-под воротника его парадной рубашки с застроченными складками свисали концы развязанного шелкового галстука.

– Как объяснить твое появление?

– Был тут по соседству и решил заскочить к тебе, – ответил он и, дернув плечами, сбросил пиджак.

– Вам что-нибудь подать? – осведомилась Сара. Джорджина пошла к двери.

– Присаживайся, Джон, – бросила она через плечо. Выглянув из кабинета, она оглядела своих сотрудников, которые даже не пытались скрыть любопытство. – Нет, спасибо, – ответила она Саре и закрыла у той перед носом дверь.

Повернувшись, Джорджина внимательно оглядела Джона. Он стоял, перебросив пиджак через плечо. На фоне белоснежной рубашки выделялись подтяжки, которые сходились на спине, образуя букву «У». Выглядел он вполне представительно.

– Кто это? – спросил он, взяв в руки фотографию в фарфоровой рамке.

Со снимка на него смотрел Рей Херон в парике со стрижкой «паж» и красном кимоно. Джорджина не знала Рея, однако ее восхищало его умение подводить глаза и правильно подбирать цвета. Не каждая женщина смогла бы достойно выглядеть в одежде такого оттенка красного.

– Это брат-близнец Мей, – ответила Джорджина и вернулась к своему креслу у стола.

Она ждала, что Джон выдаст какой-нибудь пренебрежительный или безжалостный комментарий. Но он молча поставил фотографию снова на стол.

Как недавно у себя дома, Джорджина обратила внимание на то, насколько Джон не подходит к интерьеру ее крохотного изящного кабинета. Ему здесь не место. Он слишком большой, слишком мужественный и… невероятно красивый.

Оглядевшись, Джон бросил пиджак на спинку гостевого кресла.

– У тебя есть несколько минут? – спросил он.

– Пожалуй. – Джорджина посмотрела на часы, стоявшие на столе. – Но в три у меня обслуживание.

Джон поудобнее устроился в кресле.

– Сколько у тебя обслуживаний в неделю?

К чему он клонит?

– Зависит от недели, – уклончиво ответила Джорджина. – А что?

Джон оглядел кабинет.

– Кажется, дела у тебя идут неплохо.

Джорджина чувствовала, что ему что-то нужно от нее.

– Тебя это удивляет?

– Понимаешь, я никогда не воспринимал тебя как деловую женщину. Я думал, что ты вернулась в Техас и подцепила себе богатого муженька.

Такая нелестная оценка возмутила Джорджину, однако ей пришлось напомнить себе, что у Джона были на то определенные основания.

– Как видишь, этого не случилось. Я осталась здесь и помогла построить этот бизнес. – Затем, позволив себе чуть-чуть похвастаться, она добавила: – У нас действительно дела идут очень хорошо.

– Заметно.

Джорджина смотрела на человека, сидевшего напротив. Он очень походил на Джона. У него была такая же улыбка, тот же шрам пересекал бровь, но вот вел он себя совсем иначе. Он вел себя… гм, почти любезно. А куда же делся тот парень, который все время хмурился и провоцировал ее?

– Ты для этого пришел сюда? Чтобы поговорить о моем бизнесе?

– Нет. Мне нужно кое о чем спросить тебя.

– И о чем же?

– Ты когда-нибудь берешь отпуск?

– Естественно, – ответила Джорджина, не понимая, к чему клонит Джон. Неужели он думает, что она никогда никуда не возила Лекси? Прошлым летом, например, они ездили в Техас к тете Лолли. – В июле заказов на выездное обслуживание очень мало, поэтому мы с Мей закрываемся на пару недель.

Джон слегка склонил голову и пристально взглянул на Джорджину.

– Я хочу, чтобы Лекси на несколько дней поехала со мной в Кэннон-Бич.

– В Кэннон-Бич в Орегоне?

– Да. У меня там дом.

– Нет, – не задумываясь, ответила Джорджина. – Лекси не может ехать.

– Почему?

– Потому что я тебя не так хорошо знаю, чтобы отпускать дочь с тобой в путешествие.

Джон нахмурился.

– Ты бы тоже могла поехать с ней.

Джорджина не верила своим ушам. Она оперлась руками на стол и подалась вперед.

– Ты хочешь, чтобы я жила в твоем доме? С тобой?

– Конечно.

Эта была неосуществимая идея.

– Ты в своем уме?

Джон пожал плечами:

– Надеюсь.

– У меня работа.

– Ты же только что сказала, что в следующем месяце вы закроетесь на две недели.

– Да.

– Тогда соглашайся.

– Ни за что.

– Почему?

– Почему? – повторила Джорджина, пораженная тем, что ему вообще пришла в голову мысль предложить ей пожить у него в доме. – Ты же ненавидишь меня!

– Я никогда этого не говорил.

– Да в этом нет надобности. Достаточно тебе посмотреть на меня, и все становится ясно.

Джон нахмурился:

– А как я на тебя смотрю?

Джорджина откинулась на спинку кресла.

– Так осуждающе, как будто я в чем-то здорово провинилась.

Он улыбнулся:

– Неужели именно так?

– Да.

– А если я пообещаю не смотреть на тебя подобным образом?

– Сомневаюсь, что ты сможешь сдержать свое обещание. Ведь ты человек настроения.

Джон вытащил одну руку из кармана и прижал к груди.

– Я очень покладистый.

Джорджина скептически взглянула на него. Джон хмыкнул.

– Ладно, в обычной обстановке я действительно покладистый, а наши с тобой отношения далеки от обычных, с этим ты не можешь не согласиться. Но пойми, Джорджи, что это очень важно для меня. У меня не так много времени, скоро я уеду в тренировочный лагерь. Мне нужно побыть с Лекси там, где никто не будет узнавать меня.

– А в Орегоне тебя не будут узнавать?

– Вероятно, нет, а если и будут, нестрашно: орегонцам плевать на хоккеиста из Вашингтона. Я хочу все свое внимание уделить Лекси, чтобы никто не мешал нам общаться. Здесь это невозможно. Ты же была со мной в парке и сама все видела.

Джон не хвастался, он просто констатировал факт.

– Вероятно, твои болельщики обожают тебя, если не дают тебе проходу.

– Они не знают меня. Они любят того, кого нарисовали в своем воображении. Я обычный парень, который зарабатывает себе на жизнь игрой в хоккей, а не работой на экскаваторе. – Губы Джона тронула самокритичная улыбка. – Если бы они действительно знали меня, вряд ли стали бы относиться ко мне с меньшей неприязнью, чем ты.

«Я вовсе не испытываю неприязни к тебе». Хотя бы из вежливости Джорджине следовало произнести это. И она с легкостью могла бы сказать такую фразу. Ведь ее с детства воспитывали на тактичной лжи. Но когда она заглянула в ярко-голубые глаза Джона, то поняла, что это не будет ложью. Перед ней сидел мужчина из грез любой женщины и очаровывал ее улыбками. Джорджина уже сомневалась, настолько ли велика ее неприязнь к нему.

– Ты нравишься мне больше, чем этот порез от бумаги, – сказала она, показывая свой раненый палец. – Но меньше, чем легкий лак для волос.

Джон некоторое время молчал, ошарашенно глядя на Джорджину.

– Гм… значит, я где-то между порезом и лаком для волос?

– Именно так.

– Придется с этим смириться.

Джорджина не знала, как реагировать на такую покладистость. Ее спас звонок телефона.

– Извини, – сказала она и взяла трубку. – «Выездное обслуживание Херон». У телефона Джорджина.

Мужской голос на другом конце провода без обиняков изложил ей просьбу.

– Нет, – ответила она, – мы не обслуживаем столики с обнаженными торсами.

Джон тихо рассмеялся и встал. Оглядев комнату, он подошел к низкому книжному шкафу под окном. Его запонка блеснула на солнце, когда он протянул руку и вытащил из-за раскидистого папоротника рамку с фотографией. Мей сфотографировала Джорджину, когда та была на восьмом месяце беременности. Джорджина не любила этот снимок и потому прятала его за растением.

– Уверена, – тем временем говорила Джорджина в трубку, – что вы нас с кем-то спутали. – Мужчина горячо возражал и уверял ее, будто фирма Херон обслуживала холостяцкую вечеринку его друга. Он принялся описывать подробности, и Джорджине пришлось перебить его: – Я абсолютно уверена, что мы никогда ни по каким случаям не предоставляли официанток с обнаженным торсом.

Джорджина посмотрела на профиль Джона, но определить, слышит он ее разговор или нет, не смогла. Джон стоял и разглядывал фотографию, на которой она, одетая в розовое с белым горохом платье для будущих мам, была огромной, как купол шапито.