Рэйчел Гибсон - Просто неотразим

– Как это произошло?

– Не знаю. У нас вроде бы наладились отношения, и тогда все случилось.

Мей не считала себя неразборчивой в связях. Просто она не всегда говорила «нет». Джорджина же говорила «нет» всегда.

– Он заморочил мне голову. Он был нежным и таким добрым с Лекси, что я потеряла бдительность. Нет, конечно, я не забыла, что он может быть подлецом, просто я позволила себе расслабиться. А ведь ему даже не было надобности заходить так далеко. Я и так соглашалась на все, о чем он меня просил. – На глазах Джорджины выступили слезы гнева и обиды. – Ему не было необходимости спать со мной. Я же не ящик для пожертвований.

Мей был уверена: даже сейчас, когда Джорджина выглядела не лучшим образом – с мешками под глазами и облупившимся лаком, – ни один мужчина не отнесся бы к ней как к ящику для пожертвований.

– Ты уверена, что он спал с тобой только по необходимости?

Джорджина пожала плечами:

– Сомневаюсь, что для него это было тяжкой обязанностью, но знаю точно, что он намеревался поддерживать меня в счастливом неведении до тех пор, пока его адвокат не соберет документы и не придумает, как добиться опеки над Лекси. – Она прижала ладони к щекам. – Как же все это унизительно!

– Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Мей наклонилась и положила руку на плечо подруги. Она готова была сражаться со всем миром ради тех, кого любила. И в ее жизни бывали времена, когда она именно этим и занималась. Сейчас это было в прошлом, но при жизни Рея она сражалась за них обоих, особенно в старших классах, когда крупные, атлетического сложения старшеклассники развлекались тем, что били ее брата мокрыми полотенцами. Рей ненавидел физкультуру, а Мей ненавидела козлов, которые верховодили в спортивном зале.

– Что от меня требуется? Хочешь, я поговорю с Лекси?

Джорджина покачала головой:

– Думаю, Лекси нужно время, чтобы пережить это.

– Ну хочешь, я поговорю с Джоном? Расскажу ему, что ты чувствуешь, и, возможно…

– Нет. – Джорджина вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Я не хочу, чтобы он знал, как сильно он снова меня ранил.

– Я могла бы нанять кого-нибудь, чтобы ему переломали ноги.

Джорджина помолчала, прежде чем ответить:

– Не надо. У нас не хватит денег, чтобы нанять профессионала, а без достаточного количества наличных нужного человека не найдешь. Но все равно спасибо.

– Да ладно… На что же еще нужны друзья?

– Один раз из-за Джона я уже проходила через все эти муки. Правда, тогда к ним не добавлялись проблемы с Лекси. Но ничего, я и на этот раз справлюсь. Пока не знаю как, но справлюсь. – Джорджина запахнула халат и нахмурилась. – А еще есть Чарлз. Что мне ему сказать?

Мей взяла свою чашку с кофе.

– Ничего, – ответила она и сделала глоток.

– Ты считаешь, я должна солгать?

– Нет. Просто ничего ему не говори.

– А что я ему скажу, если он спросит?

Мей поставила чашку на стол.

– Это зависит от того, насколько сильно он тебе нравится.

– Чарлз мне действительно нравится. Знаю, по мне этого не скажешь, но это так.

– Тогда соври.

Джорджина сникла и вздохнула:

– Я чувствую себя такой виноватой. Мне просто не верится, что я переспала с Джоном. Я даже не вспомнила о Чарлзе. Я совсем запуталась. Что же мне делать?

– Ничего, прорвешься. В жизни не встречала женщины сильнее тебя. – Мей похлопала подругу по плечу. Она действительно искренне верила в возможности Джорджины. Мей знала, что ее подруга сомневается в твердости своего характера, однако Джорджина всегда оценивала себя недостаточно объективно. – Кстати, я тебе говорила, что Хью, тот вратарь, звонил мне, когда ты была в Орегоне?

– Друг Джона? А зачем?

– Хотел пригласить меня на свидание.

Джорджина изумленно уставилась на Мей.

– По-моему, когда вы встретились у больницы, ты довольно ясно дала ему понять, каково твое отношение к нему.

– Верно, но он все равно позвонил.

– Серьезно? Ну и чудак.

– Вот именно.

– Надеюсь, ты отшила его не очень грубо.

– Да.

– Что ты сказала?

– Сказала просто «нет».

В другой ситуации Джорджина и Мей поспорили бы о том, в какую форму следует облекать свой отказ, но сейчас Джорджина просто пожала плечами и проговорила:

– Ну что ж, теперь тебе не придется переживать из-за того, что он снова может позвонить.

– А он уже позвонил. Думаю, ему просто захотелось поиздеваться надо мной. Говорил какую-то ерунду. Я положила трубку. После этого он звонил еще раз.

– Думаю, нам следует держаться подальше от всяких там хоккеистов. Хорошего от них ждать нечего.

– Для меня это не проблема.

Мей хотела было рассказать Джорджине о своем последнем приятеле, но потом решила не делать этого. Тот был женат, и Джорджина, будучи поборницей строгих нравов, не одобрила бы этого. Мей же не ощущала никаких угрызений совести по поводу того, что спит с мужем какой-то женщины. Оправданием для нее служило то, что у него нет детей, а она вовсе не стремится замуж. У нее не было желания каждый вечер за ужином видеть физиономию этого парня. Мей просто был нужен секс, а женатые мужчины подходили для этого идеально. Она сама регулировала частоту встреч и определяла, где и когда встречаться.

Мей старалась не рассказывать Джорджине о своих встречах с женатыми мужчинами, считая ее ханжой, но вот в случае с Джоном Ковальским стойкость Джорджины дала трещину.

После нескольких часов утомительной тренировки игроки высыпали на лед, чтобы наконец погонять шайбу. К исходу третьего дня в тренировочном лагере «Чинуки» могли позволить себе небольшое развлечение. Два командных голкипера встали в ворота на разных концах катка и приготовились обороняться, если кто-нибудь запулит шайбу им в голову.

Мчась зигзагами по катку, Джон слышал только шуршание коньков по льду. Он ловко маневрировал между игроками и вел шайбу, не отпуская ее от клюшки. У него над ухом задышал недавно пришедший в команду защитник, и, чтобы избежать толчка в спину, Джон мощным ударом послал шайбу в ворота мимо Хью Майнера.

– На, ешь, деревенщина. – Он резко затормозил перед воротами, осыпая Хью градом ледяной крошки из-под коньков.

– Черт бы тебя побрал, старик, – пробурчал Хью и, нырнув в ворота, зацепил шайбу клюшкой.

Джон хмыкнул и покатил в свободную зону. Когда разминка закончилась, он чувствовал себя измотанным, как после битвы, но счастливым оттого, что он снова в бою. В раздевалке Джон отдал свои коньки инструктору для заточки и принял душ.

– Эй, Ковальский, – окликнул его помощник тренера, остановившись в дверях раздевалки. – Тебя хочет видеть мистер Даффи. Он в тренерской Найстрома.

– Спасибо, Кенни.

Джон завязал шнурки кроссовок, надел зеленую тенниску с логотипом «Чинуков» и заправил ее в спортивные брюки.

В том, что Вирджил Даффи пожелал увидеться с Джоном, не было ничего необычного, тем более что старший менеджер отсутствовал, так как отправился на поиски новых талантов. Джон был капитаном «Чинуков». Он был ветераном, а никто не знал хоккей лучше, чем тот, кто играл в него тридцать лет. Они не всегда соглашались друг с другом, однако Вирджил ценил его мнение, а Джон научился уважать Вирджила за его удивительную деловую хватку.

По дороге к офису руководства Джон гадал, как отреагирует Вирджил, когда узнает о существовании Лекси. Он прекрасно понимал, что старик не выразит особой радости, но в то же время и не боялся, что его продадут. Хотя полностью возможность продажи он не исключал. Вирджил славился своей бурной реакцией. Поэтому чем дольше Вирджил будет оставаться в неведении в отношении событий семилетней давности, тем лучше. Джон не собирался, скрывать существование Лекси, однако не считал нужным «чесать Вирджилу плешь».

Джон подумал о Лекси и нахмурился. С того утра в Кэннон-Бич прошло полтора месяца, и все это время Джорджина не подпускала его к Лекси. Она наняла адвоката, грозную даму, которая настояла на проведении теста на отцовство. Сначала они несколько недель тянули с процедурой, а потом вдруг Джорджина сделала крутой поворот и подписала документ, законно признававший его отцовство. Одним росчерком ее пера Джон был на законных основаниях объявлен отцом Лекси.

Инспектору по семейным делам предстояло провести собеседование с Джоном и осмотреть его плавучий дом. Тот же инспектор переговорил с Джорджиной и Лекси и порекомендовал провести несколько предварительных коротких встреч между отцом и дочерью, прежде чем Джону будет разрешено забирать Лекси к себе на более длительное время. После окончания подготовительного периода Джону предстояло получить те же права по опеке, какими обладали разведенные отцы, разница заключалась только в том, что ему не надо было ходить в суд. Как только Джорджина признала его отцом Лекси, все вопросы стали решаться с неимоверной скоростью.

Складка, залегшая у Джона между бровями, стала глубже. В настоящий момент Джорджина крепко держала его за яйца. Это совсем не доставляло ему радости, а вот Джорджине, судя по всему, такая ситуация нравилась. И она предпочла бы, чтобы ситуация эта тянулась подольше – ведь то, что она получала в конечном итоге, не имело для нее особого значения! Через своего адвоката Джон предложил ей щедрое содержание, а также няню на целый день и страховку. Он хотел обеспечить свою дочь и горел желанием оплачивать все ее потребности, но Джорджина отказалась от всего. Она передавала через своего адвоката, что ей от Джона ничего не нужно. Однако дело шло к развязке, и то, что получит Джорджина, решалось уже без ее участия.

Джон не виделся с Джорджиной и не разговаривал с ней с того самого утра, когда она вспылила на пустом месте. Она раздула из мухи слона, несправедливо обозвав его лжецом. Да, возможно, в тот вечер, когда она пришла к нему в плавучий дом, он был не прав, не рассказав обо всем. Они договорились не нанимать адвокатов, а к тому моменту он уже нанял Керка Шварца. Когда Джорджина постучалась к нему в дверь, Керк уже в течение двух часов являлся его официальным представителем. А сам Джон уже имел основное представление о своих правах. Возможно, ему следовало бы рассказать ей об этом, но он испугался, что она разозлится и не подпустит его к Лекси. Он и сейчас не жалел о сделанном. Он должен был знать, какие права дает ему закон на тот случай, если Джорджина запретит ему видеться с Лекси. Он хотел выяснить, кто записан в свидетельстве о рождении отцом девочки. Ему нужна была информация. Его будущее с Лекси было слишком важно для него.