Мария Коваленко - Противостояние

Катя задумчиво посмотрела на него снизу вверх. Нет, ей не показалось – рядом с ней сидел все тот же Воинов, спокойный и уверенный в себе, каким она всегда его знала. Он лениво мял ее грудь и даже хмурился как Воинов!

- И не надо на меня так смотреть! – Рома щелкнул ее по носу. – Ты же хотела знать, как я праздную свой день рождения. Теперь знаешь. Не самый веселый праздник. Но… - тут он улыбнулся, - благодаря одной даме, случайно попавшейся мне в мужском туалете, последний раз все прошло очень даже ничего. 

Кате и Роману не спалось в загородном домике, а в городе этой ночью так и не смог уснуть бармен Гриша. Он был бы и рад бессоннице, будь причина приятной, но в его случае судьба оказалась сурова - сон убегал, как мышь от кота. Никакое самовнушение не помогало, а от подсчета овец очень скоро начала болеть голова. К трем ночи Гриша так извелся, что чуть не растерзал подушку. К четырем плюнул на необходимость уснуть и перебрался в кухню.

Слово “перебрался” в его маленькой квартире-студии носило буквальный смысл. Стоило скатиться с кровати, как тут же жилец оказывался на территории кухни. Из-за сверхкомпактности друзья частенько подшучивали над его жилищем, но сегодня Грише было только на руку такое удобство. При появлении первых признаков сонливости можно было в мгновение ока вернуться в объятия одеяла. Собственно, эту надежду он и лелеял… до семи утра.

В семь, разрывая тишину, прозвенел будильник, и проказник Морфей усыпляющей зевотой поздравил несчастного Гришку с началом нового трудового дня.

***

После ночных бдений надеяться на счастливый день было слишком наивно. За месяц работы в две смены Гриша успел убедиться:

а) он уже стар для ежедневных трудовых марафонов;

б) беда не приходит одна, а значит, в баре обязательно произойдет какая-нибудь неприятность;

в) сон дороже секса.

Последний пункт стал полной неожиданностью. Даже подумать об этом было стыдно. Но после того, как однажды самым позорным образом он уснул во время прелюдии, пришлось сознаться себе: «Молодость прошла!»

И вот сегодня, злой, вымотавшийся и до бровей наполненный кофе, он направился на работу. 

Путь предстоял недлинный. На своей Мазде Гришка добрался бы минут за двадцать, но у старушки-машины именно этим утром вдруг случился острый приступ вредности. Дважды заглохнув, третий раз она вообще не соизволила откликнуться на поворот ключа в замке зажигания. Автобус оказался не многим лучше авто. На каждой остановке он пронзительно скрипел дверями, а на поворотах давал крен, как парусная яхта. Во всем городе не нашлось бы древнее развалины, и вот именно сегодня судьбе было угодно “побаловать” Гришку извращенной версией системы “все включено”. 

Везло как утопленнику. Он уже и не чаял добраться до «Градуса Баллинга» вовремя. Плотная череда неприятностей словно нарочно откладывала его встречу с баром. Но когда автобус остановился на нужной остановке, Гришке до чертиков захотелось забраться назад в салон и кататься, кататься, кататься бесконечно долго. Хоть до поздней ночи - лишь бы не видеть того, что случилось. 

Через несколько минут после приезда Гриши возле бара остановилось Субару Воинова. Женщина, вышедшая из машины, была мало похожа на Катерину Виноградову. Белая, как бумажный лист, она больше напоминала призрак, чем цветущую хозяйку бара.

***

Красная пожарная машина закрывала собой почти весь вид на «Градус Баллинга», однако, стоило отойти немного в сторону, как становился виден весь ужас: черный след от копоти над козырьком, чернота за стеклами окон, выбитая дверь. Катя смотрела в упор на то, что случилось с ее баром, но разум отказывался воспринимать ситуацию.

Даже разговор пожарных казался обменом какими-то незнакомыми словами.

- Несущие конструкции не пострадали, но задняя комната… Там и тушить нечего было.

- В ней, скорее всего, находился источник возгорания.

- А как вам зал?

- Мебель и паркет явно были из массива. Ремонт встанет в круглую копейку.

- В состояние!

- Похоже на замыкание.

- Экспертам придется голову поломать.

- А жалко! Хороший был бар.

- Да, неплохой. Мы с женой сюда…

Дольше Катя не стала себя мучить попытками понять, о чем речь. Ноги сами понесли в зал. По земле, норовя свалить, словно гигантские питоны, скользили пожарные рукава. В воздухе, вызывая кашель, витал запах гари.

- Эй, дамочка, туда нельзя! - один из спасателей попытался остановить ее.

- Мне можно, - бросила Виноградова, не оглядываясь.

- Там опасно!

Ответа не последовало.

Катя понимала, что лучше бы ей остановиться, позволить профессионалам закончить свое дело, но потребность увидеть, что стало с баром, своими глазами была сильнее.

***

Аккуратно переступая через обломки мебели, Катя миновала вход, сделала пару шагов вглубь бара и остановилась.

В нескольких метрах от нее так же памятником застыл Гришка.

Уютный бар, который они покинули еще вчера, превратился в угольно-черную зарисовку. Он стал неузнаваем. По стенам медленно, словно пауки, спускались буруны грязной пены. На барной стойке и нескольких уцелевших столиках лежали опаленные огнем обломки мебели. Потолок… Вверх даже смотреть было больно. Много лет персонал предлагал Кате перекрасить белый потолок в какой-нибудь модный бордовый или зеленый цвет. “В тон двойным шторам!” - утверждали они. Виноградова не соглашалась. Она с детства привыкла к белизне потолка, и вот теперь он стал грязного серо-черного цвета. В тон шторам. В тон душевному состоянию хозяйки бара.

Потрясенная картиной, Катя на время выпала из реальности. Даже когда за спиной послышался стук каблуков, она не обернулась.

- Ужас какой! «Баллинг»! – раздался женский вопль.

- Лена, он сгорел, - Гриша повернулся к гостье и раскрыл руки для объятий.

- Родной, как ты?

В этот раз Виноградова спохватилась. Чувствуя себя участницей какого-то безумного шоу, она повернула голову. Не показалось! По залу, словно фурия, бежала Мэрилин.

- Милый мой! - подруга будто и не заметила Катю. Она пронеслась мимо и, повиснув на шее Грега, что-то запричитала.

Непонятное чувство, похожее то ли на зависть, то ли на ревность, больно кольнуло Катю. Хотелось крикнуть: “А я?” Но гордость быстро осадила детский порыв.

Сжав губы, Виноградова быстро отвела взгляд от обнимающейся парочки, и тут же, словно нарочно, столкнулась взглядом с глазами Романа.

Он стоял возле входа. Невозмутимый, задумчивый, Воинов спокойно взирал на пепелище вокруг. Вызывающе белая на фоне испачканных копотью стен рубашка с закатанными рукавами, чистая загорелая кожа, расслабленная поза - пришелец из другой реальности. Так и хотелось сойти с ума, уткнуться в эту рубашку и завыть, как в детстве в вязаный свитер отца. За сбитые коленки было можно, за бар…

Если бы существовало мерило, с помощью которого можно было определить пределы допустимой близости, если бы существовали маячки “можно - нельзя”… Но их не придумали. Современные высокотехнологичные навигаторы могли указать путь куда угодно, связать точку А с точкой Б хоть через континент, однако были бессильны на каких-то десяти метрах между двумя людьми.

Роман не сделал ни единого шага навстречу. Это была не его беда. Ни головокружительные поцелуи, ни сон в обнимку не могли гарантировать право на поддержку. После ночи ласк и признаний это ощущалось болезненно остро. Хоть волком вой! Катя потеряла все самое дорогое в жизни, а Рома… Он просто ждал. Окончания осмотра? Поездки домой? Завтрака?

- Катерина Дмитриевна, да что же это такое? - громом прогремело над Катей, выдергивая ее из задумчивости.

От неожиданности Виноградова вздрогнула.

- Наш бар! За что? Как мы теперь? - захлебываясь слезами, запричитала оказавшаяся рядом Глафира Парамоновна.

- Глафира, спокойно, - Катя с трудом разлепила губы. – Пожалуйста!

- Это ведь наверняка Петрович, - повариха будто и не слышала слова хозяйки. - Да что б он сдох, окаянный! Чтоб сквозь землю провалился со своей стройкой!

- Я тебя очень прошу – успокойся.

- Это ведь не просто какой-нибудь бар! Столько лет мы здесь… А куда мы теперь?..

- Не нагнетай! - обрезала Катя.

Прозвучало хлестко. Повариха даже отшатнулась, словно кипятком в нее плеснули.

- Глафира, - Катя сделала глубокий вдох, - я со всем разберусь. Езжай домой.

- Но моя кухня… А как же?.. - чуть не плача.

Никогда еще гроза всей кухни не выглядела такой потерянной - маленькая перепуганная девочка с телом взрослой сильной женщины. Сколько раз Катя сама тушевалась от одного лишь взгляда своей поварихи! И вот теперь она стоит перед ней и ждет заверений, что все будет хорошо, и прежняя жизнь продолжится. Кате казалось, что судьба не просто издевается над ней, а злорадствует в особо извращенной форме! От этого хотелось смеяться. Истерично, громко, чтобы распрямилась зажатая внутри пружина, и все вокруг поняли, как “прекрасно” хозяйка бара контролирует ситуацию.

- Глафира Парамоновна, - чтобы удержать себя в руках Кате пришлось сделать еще один глубокий вдох, - я отправляю тебя в отпуск. Сейчас же!

- А как же здесь?..

- Без обсуждений! До моего следующего распоряжения ты в отпуске! Понятно?

- Да. Но…

- Без «но»! В отпуск! – сказала, как по щекам отхлестала.