День свадьбы или, как настаивала Гвен, злосчастного недоразумения был самым неприятным для девушки. Для начала, все кругом беспрестанно нахваливали ее замечательный туалет и очаровательную внешность. Это чрезвычайно сердило Гвен и она была довольно взвинчена, когда спустилась по лестнице, где ее и встретил отец.

— Боже мой, дорогая! — воскликнул он, — ты восхитительно выглядишь! В этом платье ты особенно похожа на свою бабушку, а она была замечательной красавицей.

— Мои поздравления бабушке, — буркнула Гвен, — мою внешность оставь в покое, папочка. Лучше вспомни, какое теперь меня ожидает восхитительное будущее. Замужем за алкоголиком, развратником, дебоширом и транжирой — это же просто мечта!

— Гвенни, Джек вовсе не таков, — попытался возразить мистер Фербенкс, — ты, как обычно, все преувеличиваешь. Если и были какие-нибудь единичные случаи, то это не значит, что они происходят постоянно.

— Пьяный дебош раз в неделю — единичный случай? Или ты имеешь в виду, что он случился единожды за целую неделю? Тогда конечно, он просто образец для подражания. Представляю, что было бы с нашими соседями, если б он устраивал это чаще.

Отец сокрушенно покачал головой, но спорить не стал. Гвен всегда преподносила факты таким образом, что звучали они просто ужасно, но придраться ни к чему было нельзя. Ведь, если честно, она была права, не так ли?

Так что, мистер Фербенкс просто взял дочь под руку и повел во двор, где стоял приготовленный экипаж. Это была огромная старая карета, в которой без сомнения разъезжала еще прабабка Гвен. Во время езды она отвратительно скрипела и качалась, превращая поездку в мучение.

По пути мистер Фербенкс пытался завести разговор на тему будущей счастливой жизни Гвен, проговорив с нарочитой бодростью: «А вот у Джека замечательный фаэтон!» Но дочь так взглянула на него, что он осекся.

Двери церкви были открыты, но когда Фербенксы вошли вовнутрь, то увидели, что она была почти пуста, если не считать пастора, его помощника, которые были облечены в парадные одеяния и семейной пары Уиллфридов, ближайших соседей и друзей семейства Фербенксов. Они обменялись приветствиями, причем миссис Уиллфрид смотрела на Гвен с искренним сочувствием, что еще больше разозлило ее. Вот, ее уже начинают жалеть!

— Мистер Фербенкс, мисс Фербенкс, — с улыбкой поприветствовал их пастор, — проходите. Придется немного подождать, господа. Мистера Лестрейджа пока нет.

— Который час, папочка? — осведомилась Гвен елейным голоском, садясь на скамью.

Достав часы, мистер Фербенкс сообщил ей, что уже почти два.

— Почти — это сколько?

— Без двух минут, дорогая.

— Ясно, — коротко отозвалась она, отчего у отца возникла безумная надежда, что этим она и ограничится.

Ничуть не бывало.

— Мистер Лестрейдж столь пунктуален? Он явится минута в минуту? Это приятно.

Мистер Уиллфрид хмыкнул и выразительно покосился на жену. Та кротко вздохнула. Будучи соседями и близкими друзьями, они были осведомлены о некоторых качествах мисс Фербенкс. Но так как о качествах ее будущего мужа они были столь же осведомлены, ее выходка не показалась им чрезмерной. Напротив, они считали, что девушка превосходно держит себя в руках.

Впрочем, до двух часов Гвен вела себя почти образцово. Она сидела на скамье и разглядывала убранство церкви, хотя видела его уже сотни раз. Периодически она наклонялась к отцу, чтобы узнать у него, который час. Услышав, что уже два, она спросила:

— Папочка, ты ничего не перепутал? Это злосчастное недоразумение состоится сегодня? Или в какой-нибудь другой день?

— Сегодня, Гвенни, не беспокойся.

— О, я не беспокоюсь. Я вовсе не тороплюсь. Я могу подождать еще лет десять. Просто мне хотелось бы знать, ты в этом точно уверен?

— Да, я уверен в этом, Гвенни. Я это знаю совершенно точно, ведь я сам назначил день сва… то есть, этого события.

— Должно быть, ты позабыл сообщить об этом нашему восхитительному жениху, папочка, — съязвила она.

— Дорогая, Джек отлично знает день и час.

— Остается только восхититься его памятью, — продолжала Гвен, — кажется, он запустил развитие склероза.

— Не сердись, Гвенни, Джек просто задерживается.

— Я заметила. Меня просто поражает, что я должна дожидаться этого идиотского представления, будто бы мне оно больше всех надо.

— Тише, дорогая, — мистер Фербенкс бросил беспокойный взгляд на соседей, но они были заняты своей беседой.

Гвен замолчала, сдвинув брови. Ею все больше овладевало раздражение и справедливая злость на мистера Лестрейджа, который заставлял их его дожидаться. Она давно бы ушла, будь ее воля. Но пока ее останавливали правила приличия и присутствие третьих лиц.

Спустя десять минут она поднялась на ноги и медленно обошла всю церковь, делая вид, что увлечена фресками и витражами. На самом деле девушка просто не могла усидеть на месте. Соседи наблюдали за ней, качая головами, а мистер Фербенкс был как на иголках. Наконец, он не выдержал, встал сам и подошел к ней.

— Сядь, милая, — попросил он очень мягким тоном.

— А скажи-ка мне, папочка, — начала Гвен тихо, — сколько времени сейчас?

— Половина третьего, дорогая.

— Половина третьего, вот как? Ну, и где же этот распрекрасный женишок? Уж не послать ли за ним нарочного, чтоб его привели под белы рученьки? Кстати, это было бы нелишним. Вряд ли, он сумеет устоять перед алтарем ровно. Его просто необходимо поддерживать.


— Ну что ты, Гвенни, — замотал головой мистер Фербенкс в полнейшем отчаянии, начиная сердиться на забывчивость Джека, — он придет, вот увидишь.

— О, ты меня успокоил, — скривилась Гвен, — я-то думала, что может быть, он передумал на мне жениться. И знаешь, папочка, меня это совсем не огорчает. Видимо, в исключительных случаях этот достойный всяческого подражания сэр проявляет редкостное благоразумие.

— Милая, я тебя умоляю, пожалуйста, сядь и подожди, — взмолился несчастный отец, — я уверен, Джек сейчас придет. С минуты на минуту.

Гвен посмотрела на него своим знаменитым взглядом взбешенной фурии и отвернувшись, направилась к противоположной стене, с преувеличенным вниманием рассматривая затейливый витраж, которыми их церковь могла гордиться.

Когда стрелки часов подобрались к без четверти три, Гвен подошла к отцу, встала напротив него и заявила:

— Все, пожалуй, хватит.

— Но Гвенни…

— Я ухожу. Если твой протеже все-таки явится, сам улаживай с ним все вопросы. Можешь обвенчаться, если он будет настаивать.

— Но дорогая, я уверен, что он…

— Ты полчаса назад был уверен. Если мы должны тут заночевать, чтобы дождаться мистера Пунктуальность, то предупредил бы сразу. Я бы захватила подушку и одеяло.

Мистер Уиллфрид отвернулся, чтобы сдержать улыбку, а миссис Уиллфрид всплеснула руками:

— Это просто некрасиво, наконец! Так опаздывать!

— О, меня это нисколько не удивляет, мэм! Напротив, если он все-таки явится к концу дня, это будет просто изумительно.

Гвен развернулась и направилась к выходу. Мистер Фербенкс подскочил и кинулся за ней, приговаривая на ходу:

— Гвенни, детка, подожди хоть пять минут, умоляю! Милая, ну хоть минуточку, — он схватил ее за руку, задерживая у двери, — я уверен… О-о! — воскликнул он с огромным облегчением, — вот и Джек!

И в самом деле, около церкви остановился щегольский экипаж, который Гвен осмотрела с критическим интересом.

— Но папа, это не фаэтон.

— А что это, если не фаэтон? — спросил он машинально, наблюдая, как на землю спускается молодой человек, которого он хорошо знал, — ну вот и Джек, наконец!

— Это кабриолет, — отозвалась Гвен.

— Надеюсь, ты не собираешься выяснять это сейчас?

— А почему нет? Мы куда-то торопимся, папочка?

— Гвенни, — вздохнул отец, — не начинай снова. Видишь, Джек уже приехал и наше ожидание вознаграждено.

— Что-что? — она повернулась к нему, — ты сказал «вознаграждено»?

Мистер Фербенкс на всякий случай отступил в сторону.

— Пожалуйста, Гвенни, я не так выразился, вот и все.

— Может быть, нам еще и поблагодарить мистера Совершенство за то, что он, наконец, соизволил явиться? Может быть, ты ему еще и на шею бросишься?

— Гвенни…, - усилием воли согнав с лица страдальческое выражение, мистер Фербенкс повернулся к подошедшему мужчине и выдавил из себя вымученную улыбку, — здравствуйте, Джек. Наконец-то вы прибыли.

Молодому Лестрейджу было двадцать восемь лет, но он все еще находился на попечении опекуна. На то было распоряжение его отца, который слишком хорошо знал характер сыночка и его стремление весело пожить. Поэтому, Джек был очень недоволен предсмертным распоряжением отца. Лишь женитьба могла освободить его от столь назойливой и унизительной опеки, и он, наконец, решился сделать этот шаг, хотя не испытывал к тому никакого стремления. Его вполне устраивала его холостая жизнь, и никто не мог бы сказать, что он обделен женским вниманием, так как был весьма хорош собой, умел с шиком тратить деньги и делать красивые подарки.

Гвен с непроницаемым лицом оглядела своего предполагаемого мужа и выдала:

— Папочка, полюбуйся на это. Я была права, когда говорила, что трезвость — это не его добродетель. Мистер Пунктуальность пьян в стельку.

— Я тебя умоляю…, - начал мистер Фербенкс.

Но тут молодой Лестрейдж усмехнулся и сказал:

— Уверяю вас, мисс Фербенкс, я выпил лишь для храбрости.

— О-о, ну если для храбрости…, - процедила она в ответ.