— Как ты открыла дверь? — полюбопытствовала Гвен, — мне сказали, что тебя заперли. У тебя был ключ?

— Его забрал Джек, — поежилась женщина, — нет, я открыла замок шпилькой.

— Чем? — девушка вытаращила глаза.

— Обыкновенной шпилькой. Это очень просто.

— Покажи. Как ты это сделала?

Эрнестина покачала головой.

— Какой ты еще ребенок, Гвенни. Зачем тебе это нужно?

— Интересно. И потом, вдруг понадобится.

— Ладно. Потом.

Только после этого девушка села на стул и чинно сложила руки на коленях, приготовившись слушать. Сейчас она не питала к Эрнестине злости или обиды, впрочем, раньше тоже не испытывала ничего подобного. Ею владело лишь огромное недоумение.

Мисс Харгрейв вздохнула.

— Хорошо. Раз уж ты так хочешь послушать мою историю, то слушай. Я понимаю, что мне нет оправдания, но все-таки, людям трудно понять, каково это, постоянно испытывать нужду, не имея денег ни для того, чтобы оплатить квартиру, ни на одежду, а главное, на еду. В детстве шиллинг был для меня огромным богатством, поскольку я никогда не держала его в руках. Я тогда мечтала, что когда вырасту, у меня будет много денег, может быть, даже целый фунт или два. Отец пил, не просыхая, а мать работала как каторжная, но все без толку. То, что она приносила домой, папаша тут же у нее отнимал и тащил в трактир, где пропивал с друзьями, такими же собутыльниками. Мы жили впроголодь, частенько оказываясь на улице, так как не было денег на ночлег. Наконец, мать нашла выход и отдала меня работать в достаточно приличный дом. Она сама там служила поденщицей, то есть, приходила, исполняла работу и уходила. Это были лучшие воспоминания моего детства. Работать, конечно, приходилось очень много, но зато я была сыта и у меня было место, где я могла спать. А тут еще, как манна небесная, папаша допился до белой горячки и подрался в трактире с какими-то подонками. Они его и пришили.

Гвен слушала эти откровения с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Девушка просто лишилась дара речи. Не было денег даже на еду? Работала поденщицей? Господи, как это возможно?

— Но почему твоя мать не обратилась за помощью к родственникам? — спросила она, когда смогла.

— К родственникам, — желчно усмехнулась Эрнестина, — погоди, дойдем и до этого. Именно работая в этом доме, я поняла, что все мои детские грезы — полнейшая глупость. Что такое фунт? Пылинка по сравнению с тем, сколько эти люди тратили ежедневно. Вот, что такое настоящие деньги. И таких денег у меня никогда не будет. Так я думала сначала. Но потом вдруг понял, что для того, чтобы осуществить свою мечту, недостаточно просто сидеть и ждать, когда же на тебя свалится огромное богатство. Ничего просто так не дается. Всего следует добиваться самой. И еще я поняла, что даже если буду работать, не покладая рук, не тратя времени на еду и сон, мне никогда не иметь таких денег. Мать моя работала всю жизнь, и что она имела? Жалкий угол, из которого ее периодически выставляли вон, пьяницу мужа и кусок хлеба. Все. Нет, нужно было искать другие пути. И я нашла. Когда мне исполнилась пятнадцать, я нашла себе новое занятие. Я устроилась в одно заведение, которое по сути, было завуалированным домом терпимости. Все девушки там были будто бы артистки, кто пел, кто танцевал, но на самом деле мы занимались другим. У меня был неплохой голос и слух наличествовал, поэтому я пела. Там платили не в пример лучше, чем раньше. И мне повезло туда устроиться, ведь туда брали не каждую. Но все равно, это были не те деньги, которых я ждала. Тем более, что там я была связана, а главное, была обязана платить хозяйке проценты со своей выручки. Там я и познакомилась с Гарри. Это он подал мне мысль, каким образом можно заработать много денег. И он помог мне устроиться в более приличное заведение. Туда наведывались представители высшего общества, и к ним можно было пойти на содержание. Но для начала следовало научиться прилично себя вести и разговаривать. Это никогда не было трудным для меня. Еще будучи служанкой я быстро все схватывала, а экономка, которая испытывала ко мне симпатию, научила меня грамоте. Так что, я быстро освоила эту науку да так хорошо, что меня вполне можно было принять за приличную даму. К тому же, я много читала. Девушки всегда смеялись надо мной, говоря, что я понапрасну трачу время. Но вышло как раз наоборот.

Эрнестина замолчала, потому что увидела выражение лица Гвен. Неописуемое выражение, если быть точной.

— Что ты так смотришь? — хмыкнула она, — дошло наконец, с какого сорта особой ты общалась? Да уж, подложил тебе Джек свинью, ничего не скажешь. Мне тоже было не по себе, когда я узнала, что должна изображать его родственницу. Не знала, сумею ли достоверно это сыграть. Но, кажется, у меня получалось неплохо. Во всяком случае, ты ничего не заподозрила. Да и как тебе было понять, кто я, если ты никогда не общалась с такими людьми. Джек был не первый, к кому я пошла на содержание. Это был еще один способ зарабатывать деньги. Помимо того, что я получала от этих богатеньких бездельников, я добывала остальное иным путем. Думаю, ты уже знаешь, каким. Наверняка, тебе уже сказали.

— Ты вытащила деньги из бюро, — очень тихо проговорила Гвен.

— Да, верно. И не в первый раз. Но он только теперь это заметил. А еще говорил, что досконально знает, сколько у него там лежит и сколько он потратил, — тут Эрнестина засмеялась с изрядной долей злорадства, — самоуверенный болван. Ну и естественно, когда я узнала о том, что в этом доме спрятан клад, я разумеется, захотела его заполучить. Правда, на беду проговорилась об этом Гарри, а он вцепился в эту идею, как клещ. Мне ничего не оставалось, как взять его в долю. Он с каждым днем наглел, требуя все больше и больше. Позавчера он затребовал половину, в противном случае пригрозил, что свернет мне шею. Это очень просто, говорил он, тебя никто и не хватится, кто ты такая, обыкновенная ш…, - она осеклась, — прости. Честное слово, я не хотела причинять тебе вред. Ты мне нравишься, Гвенни. Ты такая забавная и такая наивная. Ты такая, какой я никогда не была и уже не буду. Мне очень жаль, что так вышло. Надеюсь, тебе не сильно досталось?

Гвен покачала головой.

— Напрасно ты думаешь, что я такая наивная. Я поняла, что что-то не так, еще во время приезда сэра Роуэна. Он говорил, что у тебя взрослые дети, а по виду тебе больше двадцати пяти не дать.

— Да, это было ошибкой, — согласилась Эрнестина, — но все обошлось. Если ты поняла, то почему молчала?

— Мне и в голову не могло такого прийти, — честно призналась Гвен, — скажи, как тебя зовут на самом деле? Ведь не Эрнестина?

— Меня зовут Марджори, — помедлив, ответила та, — Марджори Белл. Думаю, теперь это не имеет никакого значения.

— Марджори, — повторила девушка, — если не возражаешь, я буду называть тебя Эрнестиной. Привыкла как-то.

— Называй как хочешь, — та пожала плечами, — все равно, нам недолго осталось общаться. Скажи, зачем ты сюда пришла, Гвен?

— Поговорить. Спросить, зачем ты меня ударила. Теперь-то я понимаю. А тогда мне казалось, что это просто немыслимо. На тебя не похоже.

— Я и не хотела этого делать. Гарри заставил. Он мог сделать это и сам, но решил перестраховаться. Сказал, что если ты вдруг обернешься и увидишь меня, то не слишком удивишься. А если его, то пиши пропало.

— Понятно.

— Я старалась бить не слишком сильно, — Эрнестина вздохнула, — понимаю, что это не оправдание. Наверное, это было очень больно.

— Уже почти прошло, — отмахнулась девушка, — неприятно, конечно. Но зато теперь ты навсегда избавлена от этого типа. Его посадят в тюрьму. Если только ты не думала его выпустить.

— Боже упаси, — замотала головой женщина, — пусть сидит, я буду только рада. Туда ему и дорога.

В комнате вновь воцарилось молчание. Эрнестина искоса смотрела на Гвен и раздумывала, что та намерена делать. А Гвен смотрела на противоположную стену, думая о том же. Что ей теперь делать, она не знала. Но мысль о том, что сейчас ей нужно позвать кого-нибудь, чтобы Эрнестину остановили, заставляла ее морщиться. Очень неприятно. Пусть она и совершила все эти неблаговидные поступки, но поступать таким образом было Гвен противно.

— Что надумала? — спросила Эрнестина, не выдержав, — позовешь кого-нибудь?

— Нет, — наконец ответила Гвен, — этого я делать не буду. Ступай. Ты ведь куда-то шла. Вот и иди. Задерживать тебя я не буду. И ничего никому не скажу.

— Ты… ты это серьезно? — женщина не поверила собственным ушам.

— Конечно. Не я тебя поймала, не мне тебя отправлять в тюрьму.

— О, Гвен! — Эрнестина вскочила на ноги, — спасибо тебе! Я век этого не забуду! Ты просто… просто… Я даже не знаю, как сказать.

— Не надо ничего говорить. Просто иди. И благодарить меня не надо.

Женщина помедлила, потопталась с ноги на ногу, повернулась к двери. Но потом снова посмотрела на девушку.

— Знаешь, Гвен, если тебе вдруг понадобится моя помощь, я всегда к твоим услугам. Понимаю, ты думаешь, что такая особа, как я ничем не может тебе помочь, но все-таки, в жизни разное случается. Вдруг у тебя возникнет такое желание.

— Посмотрим, — та приподняла брови.

— Тогда до встречи. Возможно, мы еще увидимся.

Эрнестина, или точнее, мисс Марджори Белл, вышла за дверь. Гвен осталась сидеть на стуле и без выражения смотреть ей вслед.

12 глава

Когда она все-таки нашла в себе силы подняться и выйти в коридор, прошло достаточно много времени. Может быть, даже полчаса. Гвен шла медленно, натыкаясь на стены, так как было темно, а она не догадалась прихватить с собой лампу. Добравшись до своей комнаты, девушка закрыла за собой дверь и наощупь дошла до кресла.