Я успела только улыбнуться, когда наш диалог наглым образом прервал объект нашей беседы, и, не дав даже попрощаться с подругой, взял меня за руку, и через трибуны потащил вниз. Не оборачиваясь, я махнула Эле, зная, что плутовка всё — равно провожает нас взглядом. Хоть она и ворчала порой, но была счастлива за меня! Я это видела и без слов.

— Почему мы так торопимся? — спросила у спины, ведущей меня за собой после того, как в очередной раз споткнулась о камень. Сексуальной спины, надо сказать… Голой спины, сверху которой была накинута влажная футболка. Андрес ничего не ответил, продолжая упрямо идти вперед, на ходу кивая парням, которые, проходя мимо, поздравляли его с победой. Все вокруг собирались окунуться в мир празднования сего события, судя по появившимся в руках бутылкам алкоголя и музыки, доносившейся из старого магнитофона, включенного несколько минут назад с верхней трибуны. Андрес же не разделял общего веселья, и я даже на мгновение напряглась, ища причину столь резкой перемены настроения, но и опомниться не успела, как была прижата к двери его машины, которая была припаркована у дороги. Так вот куда он меня вел.

— Ты спрашивала, почему мы так торопимся? — хриплым голосом спросил Андрес, нависнув надо мной. Его ноздри расширились, а грудь тяжело поднималась и опускалась, пока черные глаза прожигали меня насквозь, давая самой догадаться ответ на поставленный вопрос. А потом он просто сделал шаг вперед, вжимаясь в мои бедра своими, и я охнула. В этих свободных шортах не было видно ни намека на его желание, но сейчас… сейчас я неосознанно облизнула губы, когда волна моего собственного, прокатилась по телу. В эту же секунду жесткие губы накрыли мои в требовательном поцелуе. Язык без спроса ворвался в рот, а я и не возражала. Сама прогнулась навстречу, и, застонав, запустила пальцы в его черные волосы, чтобы еще сильнее притянуть к себе, в отчаянной попытке получить большего. Мне всегда, каждый раз, когда мы целовались было мало. Отчаянно мало поцелуев. И Андресу тоже. Особенно остро это ощущалось сейчас, когда сильные руки крепко сжимали мою попку, а твердая эрекция упиралась в живот, разгоняя кровь по накаляющемуся телу.

— Так, стоп! — Андрес резко отстранился, болезненно поморщившись. — Едем домой. Быстро!

Глава 14

— Ах! — стон нетерпения сорвался с губ, когда спустя семь долгих минут мы оказались в подъезде, и Андрес, подхватив меня под попку, приподнял и прижал к бетонной стене. Нетерпеливый… Жадный… Горячий… Он сводил меня с ума еще в машине, когда наглая ладонь легла мне на колено, а потом грубо развела ноги в стороны, чтобы гладить там, где его внимание сейчас требовалось больше всего. Мне оставалось только запрокинуть голову на спинку кресла и прикусывать губы от жара, который скапливался внутри живота так стремительно, как никогда прежде. Андрес только чертыхался, но не прекращал проводить пальцами вдоль моей плоти, покрытой тканью трусиков и шорт. Если бы его дом находился дальше, чем в пяти минутах езды, я уверена, мы остались бы в машине, и меня бы это устроило на все сто. Сейчас же, когда я практически была распластана у стены подъезда, его поцелуи стали еще жестче, и глубже, выветривая все мысли из головы. Казалось, ничего нет важнее, чем отчаянно гладить его твердые плечи руками, и впиваться ногтями в кожу, когда горячий язык проникает вглубь моего рта. Какое блаженство ощущать его кожу под своими пальцами, и слышать свое имя надрывным от желания голосом, произнесенным с испанским акцентом. Пуэрториканцы горячие, говорят… Не знаю, как там на счет всех пуэрториканцев, но один точно горячий… Воспламеняющий во мне каждый нерв. Виртуозно возбуждающий самые темные фантазии и вырывающий наружу всех демонов, тихо живущих внутри меня и никогда до этого не высовывающих свои головы.

— Андрес, я больше не могу… — прошептала на ухо, когда его твердая плоть вжалась между моих ног, обхвативших его талию…

Ничего не ответив, Андрес оторвал меня от стены, и, не опуская с рук, понес наверх, продолжая губами ласкать мою шею. Я выгнула ее, подставляя ему больше пространства, и сама, покусывая накаченное плечо от нетерпения. Боже, я и не знала, что могу быть способной ощущать к кому — то такое дикое, непреодолимое влечение… Так вот, что значит хотеть человека. Болезненно… Ярко… Остро… До дрожи в пальцах и покалывания на коже…

Не знаю на какой этаж мы пришли, но звякнув ключами, Андрес наощупь открыл дверь и толкнул ее внутрь. Захлопнул за собой ногой, и снова бесконечные минуты поцелуев у стены, сначала одной… потом другой… Потом белый потолок перед глазами, когда я запрокидываю голову, чтобы позволить ему снять с меня топик, и стянуть лифчик, а потом припасть жадными губами к твердым и чрезмерно чувствительным соскам. О Господи… Как только его язык обвел вершинку одного из них, а острые зубы скользнули по нему, я выгнулась, готовая умолять его о том, чтобы не останавливался… Не знала, что могу быть настолько голодной и жаждущей мужчины… Его грубых рук, которые сейчас, поставив меня пошатывающуюся, стаскивали с меня шорты с трусиками…

— Dios mio! — хрипло шепчет, толкая меня на кровать. Я падаю, абсолютно не стесняясь своей наготы перед ним, потому что его дикий взгляд говорит о том, что ему нравится то, что он видит. Не просто нравится… Он на грани… Так же, как и я! Долгие секунды он просто смотрит, медленно скользя сумасшедшим взглядом по моему телу, заставляя меня еще сильнее дрожать, а кожу покрываться мурашками… Неужели так бывает, чтобы от одного только взгляда мужчины, внизу живота болезненно ныло? — Te deseo, Emilia… («Я хочу тебя, Эмилия» — перевод с исп.) — белые шорты отлетают в сторону, и оставаясь в одних боксерках, туго натягивающих его внушительную эрекцию, Андрес коленом становится на кровать, прямо между моих ног, и ложится сверху, опираясь на руки… — Tanto! («Очень хочу!» — перевод с исп.)

Я тянусь к нему губами, притягивая за шею к себе, и он послушно целует… На этот раз мучительно медленно… Ласкает своими губами мои, ведет языком вниз по подбородку, к груди… Мне кажется, весь мир вокруг теряет очертания, когда его рот втягивает сосок в себя, а острый язык ударяет по нему, выгибая мое тело от удовольствия. Мои бедра сами приподнимаются, ища выхода накопившемуся возбуждению, но Андрес издевается… Продолжает изводить и меня, и мое пылающее тело, по которому капельками выступает пот… Одна его рука опускается на мою плоть, и я не могу сдержать стона, когда мужские пальцы касаются меня там…

— Андрес, — шепчу пересохшими губами, в то время, как черные глаза смотрят прямо на меня. Пальцы раздвигают влажные складки, и без стеснения поглаживают их, посылая по моему телу легкие судороги… Я больше не в силах терпеть эту агонию, поэтому опускаю руку между нашими телами и дрожащими пальцами касаюсь его члена через серую ткань боксеров. Он гортанно рычит, и предупредительно качает головой.

— Эмилия, если ты сейчас же не уберешь свою шаловливую ручку, то все мои старания полетят к чертям. Я и так еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться.

— Сорвись… — прокашливаюсь, потому что горло пересохло, а рука отодвигает ткань и под пальцами ощущается гладкая кожа головки. Судорожно сглатываю, и прикусываю губу. — Пожалуйста, сорвись, потому что я не могу больше… Я хочу тебя, Андрес! — глубже просовываю руку, обхватывая пальцами ствол члена, и я готова поклясться, возбуждаюсь еще сильнее только от того, как его эрекция скользит по моей ладони. Некое подобие власти над ним. Моим мужчиной. Зыбкое и сыпучее, ведь кто здесь главный сомневаться не приходится. Но сейчас, когда он резко втягивает воздух сквозь зубы, пока мои пальцы осторожно сжимают его член, мне кажется, что власть принадлежит именно мне. Иллюзия. Хрупкая и изменчивая. Потому что уже через секунду он отбрасывает мою руку, встает, стаскивает с себя боксеры, отбрасывает их в сторону, и тянется к тумбочке, давая мне возможность насладиться тем, что я вижу. Ловкие пальцы разрывают упаковку с презервативом, и раскатывают его по всей эрекции, под моим неотрывным взглядом. Я понимаю, что выгляжу, как голодная самка, переводя взгляд с его лица на член, и обратно, но мне все — равно. Это мой мужчина, и я имею полное право на то, чтобы смотреть на него столько, сколько захочу. А посмотреть есть на что… От предвкушения дух захватывает.

Андрес снова ложится сверху, проводя ладонью по моей груди, животу, снова касаясь плоти и хищно улыбается. Да, я была мокрой… Я почувствовала это еще у машины, когда он только поцеловал меня. Приподнимает мою ногу, сгибая ее в колене, и, направив член рукой, начинает скользить внутрь меня. Господи… Я прикусываю палец, чтобы не заскулить от вспышек накатывающего удовольствия… Он еще даже не двигается, только аккуратно входит внутрь, сосредоточенно смотря мне в глаза, а я уже понимаю, что долго выдерживать этой пытки не смогу… Он заполняет собой меня полностью… И когда начинает отстраняться, чтобы через мгновение снова войти, на этот раз уже резче, я выгибаюсь, цепляясь за его плечи руками.

— Не молчи, espinita! Я же вижу, как тебе хочется покричать! Сделай это для меня! — губы снова припадают к моим, и я выдыхаю ему в рот. Он пьет мое дыхание и делит свое со мной. Стальные мышцы перекатываются на руках, в то время как бедра начинают безжалостно двигаться внутри меня, лишая возможности мыслить. Комната плывет, и я закатываю глаза от нарастающего торнадо внутри меня. Сокрушимого и неотвратимого. Приподнимаю попку в попытке принять его еще глубже, потому что пружина, натянутая внутри меня, требует разрыва… — Не закрывай глаза! — слышу на ухо, а потом чувствую, как больно прикусывает мочку. Тут же распахиваю глаза и встречаюсь с необузданным пламенем в его собственных. — На меня смотри! Хочу видеть твой оргазм! — Я уже ничего не понимаю, чувствую только, как мои руки сводит над головой его ладонь, и удерживает, не давая мне возможности насладиться его кожей. Смотрю вниз, туда, где наши тела перестают быть двумя отдельными и становятся единым целым, и чувствую, что сейчас закричу… Пламя, охватившее все мое существо, становится невыносимым. — На меня, Эмилия! — вскидываю голову, и борюсь с желанием закрыть глаза от той силы, которая вот — вот взорвет мое тело на мельчайшие кусочки… Не сдерживая себя, стону прямо ему в приоткрытые губы, когда он сам рычит, и одной рукой крепко держа меня за талию, вдалбливается в мое извивающееся тело со всей силы.