Я сглотнула, оборачиваясь на всех. Мария, всплеснув руками, предложила отцу чая, но тот вежливо согласился. Донья провела меня сочувствующим взглядом, а Эля поплелась за мной в комнату. Помню, как она лепетала что — то типа:

— У вас же есть скайп, будете созваниваться, не волнуйся. — Только разве это утешение? Я даже не попрощалась с ним. А если ничего не получилось? Если Пабло не успел вовремя, или просто подставил нас? Хотя нет, он бы так не поступил…

Словно в тумане я собирала вещи, все время пытаясь проглотить ком, раздирающий горло. Неужели это все? Я больше не увижу его. Добраться с запада до дома так быстро невозможно.

Как неживая, я села на кровать и написала ему смс:

«За мной приехал отец. Я уезжаю…» — статус «Не доставлено».

Отправила то же самое Пабло. «Не доставлено».

Я снова медленно встала, пошла в ванну, забрала свои принадлежности, запихнула их в рюкзак. Эля что — то говорила, трясла меня, а потом обняла. Тогда — то меня и прорвало. Слезы потекли по щекам, ставя точку на том, что произошло здесь в Пуэрто-Рико. Все, что мы пережили вместе, официально можно было считать законченным. Я плакала, уткнувшись в грудь подруги, пока та твердила, что будет скучать, что скоро я снова приеду. Только я сомневалась, что теперь родители отпустят меня сюда после урагана. Нет, я понимала, что однажды отец приедет, но отодвигала эту мысль подальше, а теперь столкнувшись с реальностью лицом к лицу, это оказалось неожиданностью. Кто бы мог подумать, что уезжать домой станет таким неприятным и болезненным событием? Как я могу уехать? Как оставить их здесь? Я же обещала забрать с собой Элю и Донью. Я вырвалась из объятий подруги и выбежала на кухню.

— Пап, папочка! Мы должны забрать с собой Элю и Донью. — Не знаю, на что я рассчитывала, но только не на грустную улыбку Доньи. — Пап, их дом разрушен, им негде жить, а они были ко мне так добры.

— Эми… — попытался что — то вставить отец.

— Нет, послушай. Они меня кормили, хотя у самих денег не много. Я тебе не говорила, но они живут в очень бедном районе и, тем не менее, я ни разу не чувствовала себя голодной или чужой. Они отнеслись ко мне как к родной. А Мария и ее семья, — я обвела рукой сеньору Дельгадо и Луиса, — они приняли меня как свою, и спасли от урагана. Если бы не они, я не знаю, вообще, была ли жива. Мы обязаны им помочь, — выпалила я. — Я не могу уехать, пожалуйста! Не после того, что они для меня сделали! — схватила отца за руки, в сердцах выпаливая. — Пожалуйста.

— Эмилия, успокойся, — мягко сказал отец, поднося мои ладони к своей груди. — Ты думаешь, я за спасение своей дочери отплачу одним лишь «спасибо»? — скептически качнул головой. — Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни, дочка. Ты и Сережка, но если тот охламон был в безопасности, то ты же тут пережила нечто такое, чего не понять ни мне, ни матери. И ты считаешь, что я не отплачу всем, чем смогу, этим людям? — я медленно обернулась на них, и сквозь слезы заметила несколько бутылей воды, хлеб, продукты, которыми был заставлен весь стол, и несколько пачек долларов. Как я не заметила всего этого, когда зашла?

— Но… пап, этого мало… — цепляясь за любую возможность, проигрывала я, уже понимая, что отец четко намерен забрать меня сегодня.

— Я знаю, что этого катастрофически мало. Я оставил свой номер телефона и и — мэйл сеньоре Дельгадо, а она мне дала номер своего старшего сына. Я обязательно помогу и им и семье Лопез. Я обещаю тебе, дочка! — папа снова взял мое лицо в ладони, объясняя все, как маленькому ребенку. — Но нам нужно ехать. У тебя послезавтра начинается школа. Оставаться здесь ты больше не можешь. Я же не просто так перелетел океан, чтобы прокатиться на самолетах и вертолетах. — Слезы покатились по моим щекам, когда отец спросил. — Ты собрала чемодан?

Я кивнула, и он пошел за ним в спальню. Все меня обнимали, а я их. Помню, как целовала пушистую макушку Кота. Именно так прозвал его Андрес. Эля долго не могла меня выпустить, шепча, что я могу написать Андресу записку, а она передаст. Только разве это поможет? Я отрицательно покачала головой. Записка не заменит мне его рук и губ. Может так и лучше… Если бы у меня была возможность попрощаться с ним, наверное, это было бы еще сложнее. Но, черт, что же так больно? Мой родной, хороший… Я же так и не сказала тебе самого главного…

Дверь в машине захлопнулась, и мы тронулись, спускаясь со склона. Отец что — то рассказывал, но я не слышала. Смотрела в окно, надеясь увидеть знакомую белую машину. Знала, что тщетно, что они вряд ли успеют, но ведь надежда — это последнее, что остается в конце…

Глава 22

Андрес

Подъезжая к заброшенному району, я бросил взгляд на наручные часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого. Странно. Алонсо не звонит, хотя мне казалось, опоздай я хотя бы на пару минут, его псы оборвут телефон. Может и он опаздывает. Такого, конечно, еще ни разу не происходило за время нашего знакомства, но хрен знает, что могло произойти. Нужно будет позже с ним связаться.

Припарковавшись в сотне метров от места, о котором говорил Пабло, мы вышли из машины. Дорога в этом месте была разбита так, что проехать невозможно, несколько глубоких ям убили бы нахрен любой автомобиль.

— Вон он! — указал пальцем Пабло и ускорил шаг. Я сцепил кулаки, увидев довольно — таки увесистый ствол, под которым лежал мой брат. Твою ж мать. Ринувшись вперед, уже понимая, чем это ему грозит, я продумывал варианты, как спасателям сюда добраться. Самостоятельно нельзя убирать ствол, это может повлечь за собой сильное кровотечение. Внутри все обмерло, когда я подошел ближе. У Мигеля были закрыты глаза.

— Мигель, — упав рядом с братом на колени, тревожно позвал я, тут же прикладывая два пальца к его шее. Пульс есть! Выдохнул с облегчением, заметив только, что тот немного замедленен. — Брат! — снова позвал, обсматривая тело на повреждения. Мигель с усилием открыл один глаз и… зевнул. Тут же прикрыл рот рукой и застонал. Я обернулся на Пабло, тот стоял поодаль и серьезно на нас смотрел.

— Андрес, — прошептал Мигель, и я мгновенно склонился к нему.

— Что болит? Ноги чувствуешь? Попробуй пошевели руками и ногами! — приказал я, привставая, и обходя дерево с другой стороны. Крови не было, это уже хорошо. Наверное. Пальцы на руках легко двигались, так же, как и ноги. Хоть здесь все в порядке. Дерево лежало на грудной клетке и, вероятно, основная проблема будет именно там. — Вдыхать не больно? — спросил я, снова усаживаясь у головы брата. Тот отрицательно мотнул головой.

— Надо сдвинуть ствол, и я вылезу.

— Да, а потом захлебнешься собственной кровью. Сюда нужно спасателей вызвать, они знают, что делать в таких ситуациях. — Злость на этих двух идиотов захлестывала, но в первую очередь нужно позаботиться о Мигеле. И когда все будет в порядке, он черта с два больше попрется тусоваться. Взрослый, мать его!

— Да мы сами справимся, — довольно бодро ответил он, и уперся руками в ствол. Я перевел взгляд на него. Не знаю, что, но что-то было не так. Слишком бодрым он казался для случившегося. Ни паники, ни страха, ни вообще какой — либо боли. Да и поза у него была неестественная. Ощущение, будто половина его туловища утонула в земле. Догадка сформировалась мгновенно, но мозг отказывался верить. Я снова бросил взгляд через плечо на кучерявого. Он переводил взгляд с меня на Мигеля, а потом предложил:

— Нет! Не справимся. Андрес прав. Нужно вызывать спасателей. Может у тебя ребра сломаны, — я прищурился, глядя на то, как тот нервно жует травинку.

Снова повернулся к Мигелю. Тот закивал головой.

— Ладно, если вы считаете нужным, вызывайте.

Что за? Я пригнулся, отодвигая куртку, в которую был одет Мигель. Он как — то странно выгнулся.

— Больно?

— Немного.

— Где?

— Здесь, — и ткнул пальцем как раз туда, где лежало дерево. На лице гримаса боли, но какая — то фальшивая. Взгляд спокойный. Я потянулся дальше рукой под само дерево и заметил, что земля здесь слишком мягкая. Не комком, как везде, а вскопанная. Захватив горсть, я отбросил ее в сторону.

— Что ты делаешь? — приподнялся Мигель, и оперся на один локоть. Это ж как такое возможно опереться на локоть, если тебя сверху давит такое громило? Практически на сто процентов уже уверенный в том, что все это плохо сыгранный спектакль, я продолжил откапывать рукой землю, пока не понял, что туловище брата реально утоплено в почве.

— Это, бл*дь что за нахрен? — яростно выплюнул я, подрываясь с земли.

— Ты о чем? — непонимающе выкатил глаза Пабло.

— Не прикидывайся идиотом. Я спрашиваю, что за комедия? Что вы оба устроили? — и, обернувшись на брата, дернул его за капюшон вверх. Он легко оперся на руки, и засучил ногами, разбрасывая землю по сторонам. — Подорвался, быстро!

— Блин, — вырвалось у того, и без особых усилий изменив положение, он вылез из — под заваленного дерева.

— Я так понимаю, оно здесь и лежало до вашего прихода?

Оба молчали. Пабло, смотрел на Мигеля, а тот на него, стряхивая остатки грязи со штанов.

— Вы объясните мне, что здесь происходит, или мне вытрясти это по — своему из каждого? — рявкнул я, отвешивая подзатыльник Мигелю. Ненавижу, когда из меня делают идиота. Срывают планы, и играют как куклой на веревочке. Я пока не понимал, для чего все это было сделано, но уже готов был разорвать каждого, кто принимал участие в чертовом розыгрыше.

— Не злись, — пробормотал Пабло. — Мы хотели, как лучше, — и выбросил, наконец, идиотскую травинку.

— Лучше для чего? С какой целью вообще вы это придумали? Скучно стало? Развлечься решили? — снова молчание. Меня это начинало бесить. Что за детские игры, мать их! Посмотрел на часы, половина одиннадцатого. Я могу еще успеть. С этими двумя разберусь позже, иначе если сейчас же не уйду, сорвусь, и кто — то из них точно останется покалеченным. — Вы пока помолчите, раз вас так прет, а я поехал. Дойдете, думаю, сами, — бросил, быстрым шагом направляясь к автомобилю.