Анастасия Шерр - Провинциалка

И что делает здесь этот белобрысый придурок?

— Провинциалочкаааа? — издевательски протянул и помахал рукой перед моим лицом. — Тебя парализовало от шока, что ли?

Нет, урод.

Меня только что чуть не пристрелил твой друг. А перед этим изнасиловал и удерживал силой в своём доме несколько невыносимо долгих дней. А ещё, я, кажется, в него влюбилась, иначе почему сейчас чувствую себя предательницей? И отчего же так больно от мысли, что он оставил меня, не стал догонять?

— Что тебе нужно? — еле ворочала языком.

Внезапно накатила какая-то усталость и апатия.

Как будто всё произошедшее и не со мной вовсе было. Словно со стороны наблюдаю за глупенькой девочкой Стешей, что прониклась какой-то больной ненормальной симпатией к своему насильнику. Овечка, что полюбила волка.

Нет…

Нет.

Не может такого быть.

Просто привыкла к нему.

Вот и всё.

Может же так быть?

Уверена, может.

— Мне бы тёлочку сисястую, бутылочку хорошего коньяка и белую лошадь. Про лошадь пошутил, всё остальное можно. Эй, ты меня слушаешь? — пощелкал пальцами перед лицом.

Нет, я его не слушала.

Вернее, слушала и даже слышала, но не воспринимала, как что-то важное.

— Ладно, пошутили и хватит. Поехали. Матвей сказал отвезти тебя домой. С сегодняшнего дня я твой личный водитель.

Знаю, что накосячил с самого начала. Я мог бы по-другому… Мог бы подкатить к ней, как зачётный фраерок. Цветы, подарочки, поцелуи под луной.

И всё. Моя бы была. Много ли соплюхе надо, чтобы втюриться во взрослого мужика?

Она, конечно, не любая, но и я не прохожий. Правильный подкат и девчонка, считай, в кармане. Готова.

Но я не заморачивался так сильно.

Захотел, забрал.

Всю жизнь так делал и ни разу не пожалел. До сегодняшнего дня.

Пока не увидел, как она бегает по коридору, пытаясь убежать.

У неё никогда не иссякнет желание свалить от меня, а у меня — иметь её. И сейчас я бы рад её отпустить… Да не могу. Это как кадык себе вырвать. Не представляется возможным.

Я — эгоист.

Только мои желания имеют для меня значение.

Только я решаю, кого мне впустить в свою жизнь, а кого выгнать из неё или отпустить.

И я решил.

Девчонка останется со мной.

Наверное, нужно было как-то подготовить её… Но поздно уже.

Я дам ей то, чего она так хочет — видимость свободы.

И да, у меня сорвало крышу, когда эта мелкая дрянь решила свинтить.

В очередной раз.

Только сейчас как-то вообще не к месту.

Я, можно сказать, голой задницей к ней повернулся. А она засадить мне решила. И от того, что смысл тут переносный ни хрена не легче.

Я хотел бы нажать на блядский курок, чтобы сучка, истекая кровью, поняла, что меня не бросают. Не уходят от меня.

Не уходят, блять!

Воспользовалась тем, что я на пару минут снял броню и засадила нож в спину.

И похуй мне, что она свободы желает.

Потому что я желаю её.

И нет, я не выстрелил.

Было бы глупо надеяться, что смогу. Лишить себя такой забавы?! Да ни за что!

Лучше пальцы себе отрезать.

Я же подохну от скуки, если малявка исчезнет из моей жизни. Я плесенью, блять, покроюсь и начну выть по ночам на луну.

Хотел наказать её.

Сильно.

Так, чтобы взвыла.

Чтобы поняла, с кем играет!

И еле сдержался.

Благо, Впад приехал вовремя и не дал мне начудить.

Опять.

С трудом, конечно, представлял, как объясню всё это матери. Она ведь совсем другим меня помнит. Хорошо, что вообще помнит.

А тут взрослый мужик.

Уже не тот пацан, что на малолетке чалился по глупости, да письма матери писал.

Как она воспримет? Хрен знает.

Одно понятно — с соплюхой надо найти общий язык. Чтобы не баловалась.

Разумеется, девка моя не дура, со временем просечёт, что наебал её. И, конечно же, опять взбрыкнет. Но до того времени я приведу в чувство мать и очухаюсь сам.

Да и Стешке деваться некуда будет. обрублю ей все концы, чтобы некуда было пятиться.

И убью, если посмеет бросить меня.

Просто уничтожу.

Сотру с лица земли, прежде, чем рискнёт.

Что в голове у этого придурка?

И почему он играется со мной, как кошка с мышкой? Словно ему это доставляет удовольствие… Хотя, о чём это я? Конечно доставляет. Речь ведь о Северове.

Только… Если раньше я понимала ход его озабоченных мыслишек, то сейчас всё с точностью до наоборот.

Почему отпустил?

Неужели не боится, что улизну?

Ну, хорошо, он приставил ко мне охранника, если, конечно, можно так назвать пристукнутого мажорчика. Но отпустить к тётушке?!

Почему-то хочется «включить» Станиславского и заявить во всеуслышание: Не ВЕРЮ!

Нет, ну правда, разве не странно? С чего такие перемены?

И что значил тот его фортель с пистолетом?

Мол, он следит за мной? Нет… Не так. Он может прихлопнуть меня в любой момент.

И нет, меня не мучила совесть из-за побега. Неудачного, кстати говоря, побега.

Я ему не девушка. Не подруга даже. Он мой враг! И на побег я имела полное право!

В данном случае, на попытку…

Но почему так погано на душе? Словно я какую-то подлость совершила. Стешааа, ау! Он насильник и похититель! Чудовище, которое лишило тебя невинности и чести!

С тем и осталась…

Мысли не дают покоя, а сердцу наплевать на любые доводы разума. У него какая-

то своя, только ему известная логика. А точнее, когда начинаешь чувствовать сердцем, логика отключается. Полностью. Как будто кто-то выключил рубильник.

Влад всю дорогу о чём-то весело трепался, а я даже не слушала его.

Думала о маме Матвея, о нём… И не понимала, как тот человек, которого я видела в палате может быть тем же, что изнасиловал меня. Тем уродом, который потчевал меня пощёчинами. Как?!

— Приехали, госпожа, — Влад подмигнул мне в зеркало заднего вида. — Можешь идти. А завтра, как и обещал, я отвезу тебя к тётке. Если, конечно, Матвей не передумает.

— Почему?

— Что почему? — Влад непонимающе выпучил глаза.

— Почему он разрешил?

— А мне откуда знать? Видать, заслужила, — хохотнул белобрысый, явно не поняв мой вопрос.

Видимо, перед ним тоже никто не отчитывался.

— Не опаздывай завтра, а то пожалуюсь Матвею и он тебя уволит, — с удовольствием стёрла ухмылочку с его рожи.

— Не понтуйся, крошка. Когда он тобой наиграется, я буду следующим.

— Как сказал бы твой начальничек — Заебёшься! — никогда раньше не материлась, а зря.

Очень понравилось.

Хлопнула дверью так, что та аж задребезжала.

Судя по всему, Северов решил превратить мою жизнь в ад, когда подослал этого дебила.

Охранники у ворот вежливо расступились и я, аки королевна, прошагала мимо них.

Вот уж… Неужели я и правда понемногу превращаюсь в бандитскую подстилку?

Может уже превратилась, просто не замечаю этого?

— Здравствуйте, — тихо поздоровалась с охранником у двери и взялась за ручку, намереваясь войти в дом, но огромная лапища охранника схватила меня за предплечье.

— Вечером приходи к двери на кухне. Я проведу тебя за территорию, — прошептал и подтолкнул к двери, а я словно в камень превратилась.

Пригляделась и узнала его. Это тот же самый мужчина, что смотрел на меня в окно, когда я устроила пожар. Так, значит…

Наверное, стоило бы спросить, кто он и зачем ему помогать мне, но как-то не до этого… Помогут сбежать, потом и буду разбираться, что к чему. Хотя, нет. Не буду.

Только бы выбраться, только бы ничего не помешало.

Время тянулось так медленно, что, казалось, стоит на месте. Нервно кусала ногги и тут же била себя по рукам — гадская привычка.

А Елена Львовна, конечно, отважная женщина. Это же надо! спланировать побег под самым носом Северова. Интересно, он сильно разозлится?

От мысли, что он, наверное, сойдёт с ума от бешенства, улыбнулась.

Хотя, быть может, он теперь и не вспомнит обо мне? У него же мама…

Ох, какой же бред лезет в мою глупую голову!

Не хватало ещё ревновать его!

— Скучаешь, маленькая? — он явился из ниоткуда и меня подбросило от испуга, что, конечно же, понравилось садисту. — Моя пугливая девочка, — нахально ухмыльнулся, сграбастал меня своими ручищами и уткнулся лицом мне в шею. — Вкусная моя кошечка!

— Идиот, — закатила глаза, уперевшись ладонями в его плечи.

— Курица малолетняя, — лизнул кожу за ушком, отчего по телу побежали мурашки.

Ненавижу! Ненавижу это чувство! Когда хочется поцеловать в ответ. Когда становится абсолютно наплевать, что он сотворил со мной.

Чувствую себя немощной размазней.

Неудачница…

Как теперь, спрашивается, мне сбежать? Как его бдительность усыпить?

Хотя… Есть один способ.

Обняла его и выгнулась, открывая свою шею для поцелуев. Да я почти опытная куртизанка! А что ещё хуже, мне нравится играть с ним в послушание… Вот это, пожалуй, самое страшное, что могло со мной случиться. Уж лучше бы он продолжал насиловать и принуждать.

Да, больно, обидно и хотелось выброситься из окна, но совесть была чиста.

Я жалкая…

Делаю вид, что просто замыливаю ему глаза, усыпляю бдительность, но на самом деле мне это нравится.

И его поцелуи, жадные, горячие, влажные.

И его прикосновения, жёсткие, порой даже грубые и страстные.

И его глаза, что пожирают меня. Топят в своей тёмной пропасти, из которой уже не выбраться. Меня уже нет — он поглотил меня.