— Не знаю. На людях она была с ней учтива, а что происходило между ними, когда вокруг не было журналистов, мне не известно. К Эвелине нужен подход: похвали пару раз ее работы, и станешь ее любимицей.

— Не слишком бы мне хотелось, начинать отношения со свекровью с вранья, — прыскаю, расслабляясь, и до самого дома убеждаю саму себя, что ради счастливой семейной жизни можно наступить себе на горло…

***

Не знаю, почему Игорь решил переехать именно сюда. Его квартира в центре нравится мне куда больше этого стерильно белого дома. Опасаюсь касаться посеребренных рамок, из страха оставить на них свои отпечатки, и детскими снимками Громова любуюсь лишь на расстоянии; не решаюсь присесть, пугаясь испортить мебель, мельчайшее пятно на которой будет сразу бросаться в глаза, и на носочках семеню по сверкающему полу за холеной хозяйкой, уверенно задающей такт нашей ходьбе цокотом металлических шпилек. Сколько ей лет? Наверняка ближе к пятидесяти, а она так бодро скачет на десятисантиметровых каблуках, что даже я в свои двадцать три завидую ее прыти.

— Здесь библиотека. Небогатая, — взбивает рукой прическу, высоко задрав нос, — но если захочется скрасить вечер чтением, что-нибудь да отыщешь. Ты ведь читаешь?

Спрашивает так, что мне становиться не по себе — она пытается меня уколоть. Считает, что я не способна осилить даже рекламную брошюрку? Предпочитаю смолчать, делая вид, что не уловила насмешливых интонаций в ее голосе, и еле заметно киваю, продолжая следовать за изысканной дамой в дорогом платье кремового оттенка.

— Здесь у нас спортзал, сауна и солярий. Тебе, кстати, не помешает подзагореть к торжеству. Платье, что я тебе подобрала, не терпит бледности кожи и выцветших волос. Завтра отправимся к моему стилисту. Можешь не переживать, он мастер своего дела и даже твою прическу приведет в порядок.

— Вы подобрали мне свадебное платье? — сбиваюсь с шага, чувствуя, как холодеют ладошки, и, пропустив мимо ушей ее замечание о моей внешности, обгоняю Громову, преграждая ей путь. — Разве я не должна сама решать, какое платье хочу надеть?

— Шутишь? Ты выходишь замуж не за какого-нибудь шахтера. Пресса, политики, звезды эстрады — нужно соответствовать обществу, в которое собираешься войти!

— Я много раз сопровождала его…

— И выглядела при этом прекрасно! Но свадьба! Это очень важное мероприятие, которое еще не раз будет обсуждаться в СМИ. Доверься мне, ведь я не первый год в этом варюсь, — приторно улыбается, касаясь моей руки, и указывает наследующую дверь, давая понять, что разговор закончен. — Здесь моя святая святых, — гордо вздернув подбородок, жестом приглашает внутрь, явно не замечая моего нежелания продолжать экскурсию. Моя жизнь в семье Громовых легкой не будет — только не рядом с этой женщиной…

Прохожу, не сразу понимая, где оказалась, и робко застываю в проходе, боясь нечаянно задеть не принадлежащие мне вещи.

— Мои сценические костюмы, — хлопнув в ладоши, Эвелина уже подталкивает меня в спину, явно удивляясь, что я до сих пор стою, вместо того, чтобы с диким восторгом изучать ее гардероб. — Смотри, это я надевала, когда мне присвоили звание народной артистки. Кучу денег стоит, — расстегнув чехол, почти невесомо касается камней на корсаже красного платья в пол. — Боже! А в этом, — уже позабыв обо всем на свете, семенит между стойками, вознамерившись похвастаться всей коллекцией, — я была на вручении Золотой маски! Господи, сколько лет прошло?

— Очень красиво, — отзываюсь, не находя в себе должного отклика на такое засилье блеска, и мысленно проклинаю Игоря за внезапный отъезд.

Так нельзя! Нельзя бросать меня в пасть этой гиене, которая скоро сочтет своим долгом выбирать, в каком нижнем белье я должна поражать воображение ее сыночка!

— Если захочешь что-то надеть, предупреди. Я не жадная, ведь скрывать такую красоту от мира просто верх неприличия, но просто терпеть не могу, когда что-то берут без спроса. С Яночкой мы довольно быстро договорились. Кстати, вы с ней знакомы?

— Немного, — смущаюсь упоминания о бывшей Игоря, предпочитая подняться в спальню, нежели торчать здесь, снедаемая осознанием, что совершенно не вписываюсь ни в этот интерьер, ни в эту жизнь, где женщина просто обязана любить бриллианты и дорогие меха. Делаю робкий шаг в направлении к мягкому пуфику, но так и не решаюсь присесть, гадая, будет ли верхом неприличия уйти с головой в свой мобильный, пока любимица народа предается воспоминаниям, восхваляя подружку Громова. Бывшую подружку, мыслям о которой в моей голове нет места.

— Прекрасная девушка. Я думала, что их роман перерастет во что-то большое, но, как видишь, моим надеждам не суждено было сбыться. Не принимай на свой счет, я просто успела к ней привязаться, — оставляя в покое полупрозрачную блузу с длинным шлейфом на спине, будущая свекровь вновь дарит мне лживую улыбку. Кто, вообще, счел ее достойной представительницей актерской профессии? Либо я слишком придирчива, либо ее талант за пределом моего понимания…

— Я рада, что он встретил тебя. Мы не так близки, как мне бы того хотелось, но его страдания не прошли для меня незамеченными, — задумчиво вперив свой взгляд в стеллаж с обувью, Эвелина застывает посреди своего будуара и какое-то время молчит, скорее всего, давая мне время переварить услышанное.

— Ладно, что это я все о грустном? — хлопнув в ладоши, женщина вновь приподнимает уголки губ, нехотя следуя к двери. — Ты, наверное, устала? Покажу тебе вашу спальню и попрошу Верочку принести чая. Вещи твои уже разложили, так что можешь прилечь и немного отдохнуть. Остальное обсудим за ужином.

***

— Не хочешь пригласить свою семью для знакомства? Я бы с удовольствием пообщалась с будущей родней, — ловко орудуя ножом для мяса, Эвелина всячески старается вовлечь меня в разговор, то и дело отвлекаясь от обозрения шницеля на своей тарелке, и переводя внимательный взгляд синих глаз на меня. С Игорем они совсем не похожи… Ни цвет волос, хоть я и уверена, что блондинка она крашенная, ни разрез глаз, ни форма носа — ничего, чтобы напомнило мне в ней моего жениха.

— Не думаю, что это удобно. Мне не хотелось бы вас стеснять.

Откладываю приборы, чувствуя себя неуютно под ее пристальным взором, и больше не желаю притрагиваться к еде, хоть и понимаю, что тушеные овощи, к которым я едва прикоснулась, не утолили мой голод.

Мне неуютно. Так не ужинают в нормальных семьях: болтают о ерунде, перемазавшись соусом, молчаливо жуют, расхваливают кулинарный талант хозяйки — все что угодно, но только не так, словно ты проходишь собеседование на престижную должность и должна во что бы то ни стало поразить менеджера по персоналу своим внушительным резюме. От напряжения у меня сводит пальцы. Уж слишком сильно я впиваюсь в тряпичную обивку стула, борясь с желанием сбежать подальше…

— Какое стеснение? Восемь спален! Неужели я не найду комнаты для своей сватьи? — манерно взмахнув рукой, подзывает девушку в светло-серой униформе и жестом указывает на свой пустой бокал.

Это уже четвертый. Если она делает так каждый вечер, то неудивительно, что за минувшие три месяца она не снялась ни в одной картине.

— Кстати, кем они работают?

— Отец преподает математику в лицее, — отвечаю, сомневаясь, что она вспомнит об этом наутро — в глазах ее поволока, щеки нездорово покраснели. Ей бы не стоило так налегать на вино.

— А мама — завуч в школе.

— Значит, ты у нас из интеллигентной семьи, — сомневаюсь, что это вопрос, но все же киваю, и сама удивляясь своей неспособности вести беседу. Но мне ведь простительно? Раньше мне не приходилось знакомиться со свекровью, которая при этом является народной артисткой.

— Мы обязательно должны им позвонить. Все это так волнительно! Как все-таки быстро растут дети, — Эвелина так громко хлопает в ладоши, что я вздрагиваю, еще сильнее смущаясь происходящего. Отличное окончание дня — пьяная свекровь и я, больше похожая на затравленного зайца.

— Я приготовила нам развлечение. Долго думала, чем можно тебя занять, и решила, что просто обязана показать снимки Игорька. Увидишь его пятнадцатилетним, и еще подумаешь, стоит ли выходить за него замуж, — женщина смеется, нетвердой походкой следуя в гостиную, и отыскав нужную полку, снимает стопку альбомов в кожаных обложках. Едва не роняет, и я лишь чудом успеваю подхватить их прежде, чем многолетняя история семьи Громовых рассыплется по полу, устилая паркет разноцветными карточками.

— Это в школе. Он учился неважно, зато иностранные языки давались ему легко. Валя часто брал его в Штаты, тем самым привив любовь к языку. Да и сам, между прочим, прекрасно говорил на английском. Великий был человек! Монументальный! — театрально вздохнув, поглаживает пальцем изображение супруга, а уже через пару секунд вновь растягивает губы в улыбке. — Это на премьере моего спектакля. Первая главная роль в моей карьере!

Первый выпускной Гоши, Рождество в Париже, поездка в Диснейленд, Игорь на фоне водопада, он же верхом на верблюде… Она не так плоха, верно? Бережно хранит снимки сына, грамоты, несколько серебряных медалей с соревнований по самбо. Может быть, ей нужно пить чаще, чтобы немного приоткрывать душу?

— О! А это свежие. Последний Новый год. На Яночке мое платье, — склоняет ко мне голову, перечеркивая мои надежды на хорошо скрываемую ей нормальность, и принимается петь дифирамбы российскому дизайнеру, выпустившему изумрудный наряд в единственном экземпляре.

Болтает, замерев на странице с влюбленной парой, и невыносимо долго не перелистывает, вынуждая меня против воли бросать косые взгляды на свежее лицо бывшей подружки Громова. Она хороша. Таких не забывают наутро. Да что там, и через год ее яркий образ вряд ли сотрется из памяти! Скольжу глазами по ее лицу, стараясь не завидовать идеальным чертам, намеренно игнорирую грудь, которой позавидует любая, чей размер намертво замер на неполной двойке, и ловлю себя на мысли, что старательно ищу изъяны в этой красивой брюнетке. Но их нет. Прямые ноги, просматриваемые сквозь полупрозрачную сетку на юбке, тонкая талия, и даже кисти рук у нее идеальные — пальцы длинные, тонкие…