— Господи! — теперь моя очередь удивлять Эвелину, но я даже бровью не веду, когда она прижимает руку к груди, испугавшись моих резких движений. Отбираю альбом, поднося ближе к глазам злосчастный снимок, и больше не могу оторваться от аккуратного кольца на ее безымянном пальце…

***

Игорь

Не помню, когда в последний раз чувствовал себя таким нужным. Мать никогда не проявляла рвения к моему воспитанию, обделяя вниманием в угоду собственному эго. Зарабатывала себе имя на театральных подмостках, со временем снискав славу и в телевизионных проектах. Она тот редкий тип женщины, который совершенно не создан для материнства, а я еще одна голова в полку не недолюбленных детей…

Наверное, именно поэтому я не смог устоять перед Лизиной нежностью, теперь жадно вбирая в себя малейшее проявление теплоты, направленное в мою сторону. Будь я персонажем романа — меня бы возненавидели. Проклинали эгоистичного героя, так нагло ворующего у доверчивой девушки ее время. Но я стараюсь. Действительно, стараюсь измениться, намереваясь стать достойным ее любви… Пусть и без взаимного трепета, до сих пор дремлющего где-то глубоко внутри. Там, куда Лизе пока не дано достучаться.

— Почему ты привез меня сюда? — первое, что спрашивает, включая ночник, когда я тихо прохожу в спальню, беззвучно прикрывая дверь, уверенный, что она давно видит десятый сон.

— Я думал ты спишь, — так и замираю с чемоданом в руках, впервые наблюдая ее такой: красные глаза, распухший нос и часто вздымающаяся грудь. — Ты заболела?

— Ответь мне, — отмахивается от моей руки, словно боится обжечься, и отползает подальше, утыкаясь лбом в свои подобранные колени.

Натягивает одеяло до самого подбородка, одним движением руки сбросив на пол подушки, и негромко всхлипывает, повергая меня в шок. Что здесь стряслось?

— Не трогай! Просто ответь на вопрос!

— Какой? — ни черта не понимаю, и расстегиваю пиджак, чтобы тут же отбросить егов сторону и усесться рядом с расклеившейся невестой.

— Зачем ты привез меня сюда? Тебе доставляет удовольствие осознавать, что я лежу на простынях, на которых когда ты развлекался с другой? — Лиза переходит на крик, с нескрываемой болью во взгляде сканируя мое лицо.

Сжимает руки в кулачки, не обращая внимания на поток слез, уже оставивший мокрые кляксы на свободной футболке, и ждет, пока я найдусь с ответом.

— У всех нас есть прошлое… — начинаю оправдываться, но замолкаю, когда она зло прерывает мою речь.

— Но не каждый мужчина дарит своей девушке кольцо, которое когда-то покупал для другой! — вскакивает, бросая в меня подушку, и топает ногой как ребенок, задетый бессердечностью взрослого. — Это мерзко! Мерзко носить на пальце эту чертову безделушку, зная, что она никогда тебе не предназначалась!

— Лиза, — порываюсь ее обнять, и чудом уворачиваюсь от пощечины, которая наверняка вышла бы звонкой. Под стать моему поступку.

— Я хочу домой! Ты испортил мою жизнь, Игорь! Использовал, чтобы пережить Янин уход. Не удивлюсь, если ты до сих пор ее любишь!

— Не говори ерунды!

— А для меня это не ерунда Громов. Забери это чертово кольцо и больше никогда ко мне не приближайся!

Она сломлена. Отравлена горечью моего предательства, и вряд ли когда-то найдет в себе силы меня простить. Да и стоит ли? Смотрю, как безжалостно срывая одежду с плечиков, Лиза заполняет свою сумку простыми платьями — лен, ситец, и трикотаж неброских цветов, так хорошо подходящий к ее лицу, даже сейчас, несмотря на красноту щек, милому и заставляющему мое сердце пропустить удар.

Сейчас за ней закроется дверь, и я навсегда потеряю возможность касаться ее волос — они стали короче и, кажется, темнее, и сейчас беспорядочно спадают за спину, порождая во мне дикое желание собрать эту рассыпавшуюся копну и втянуть носом аромат цветочного шампуня. Больше никогда не смогу набрать ее номер, забыться в ее объятиях и похороню свою веру в лучшее — с ее уходом солнечные лучи навсегда покинут мою жизнь…

— Лиза, — подхожу, все еще не решаясь коснуться ее напрягшейся спины, и обещаю самому себе во что бы то ни стало оставить ее в своей жизни. — Не уходи. Я не хотел.

— Но сделал, Гоша! Сделал и даже не подумал о том, какого будет мне, — надрывно, словно каждое слово дается ей с трудом. — Я хочу домой. Здесь я больше ни на минуту не останусь!

— Тогда уедем вместе. Дай мне шанс все исправить, — прижимаю Лизу к себе, не в силах отпустить и ее.

— Зачем? — разворачивается и что-то пытается отыскать в моих глазах. Роняет на пол свою кофточку, и упирается ладошкой в мою грудь, собираясь оттолкнуть как можно дальше…

В тот день он впервые признался мне в любви. В любви, которой не было и в помине в его окаменевшем сердце. Помню, как судорожно била его по спине, пока он осыпал поцелуями мои щеки, целовал руки и умолял поверить, что в его мыслях нет места для других женщин. Сейчас понимаю, чего он боялся больше всего — одиночества. Громов не тот человек, кто может справиться с собственным безумием самостоятельно, а я, как показало время, не та, кто способна его излечить.

Но в чем-то мы с ним были похожи: я так остро нуждалась в его руках, что легко поверила в ту иллюзию, что он для меня создал — радовалась, когда наутро он перевез меня в свою квартиру, а вечером открыл бархатную коробочку и вновь попросил моей руки, стоя на коленях посреди моих не разобранных коробок…

— Мы не укладываемся в эфирное время, — девушка редактор отрезает меня от Славиного взгляда, загораживая спиной единственного, кто не предал меня в тяжелую минуту. — Без второго выпуска не обойтись.

Я предчувствовала. Догадывалась, что они захотят растянуть передачу, ведь узнать подробности из жизни миллионера Громова удается нечасто.

— После рекламы немного поговорим о свекрови, о свадьбе, а завтра перейдем непосредственно к детям, — словно это давно решенный вопрос, ставит меня в известность девушка, не забывая добродушно улыбаться.

— С чего вы взяли, что я соглашусь? — подаюсь вперед, жестко спуская ее с небес на землю. Их рейтинг — последнее что меня интересует. Свою часть договора я выполнила — поведала миру о том, что никогда не должно было стать достоянием общественности и теперь жду ответных действий. — Уговор был лишь на один выпуск. Вы даете мне шанс увидеться с адвокатом, я на протяжении сорока пяти минут отвечаю на ваши вопросы…

— Но мы не обещали, что он возьмется за ваше дело. Так что, предлагаю пересмотреть условия — еще один выпуск и Егоров решит вашу проблему с детьми. Уж поверьте, после такой рекламы, когда вся страна обсуждает ваш развод, нам не составит труда заставить его вам помочь…

ГЛАВА 16

Слава

Самое страшное в жизни — опоздать. Не успеть вовремя произнести важные слова и, стоя на перроне, наблюдать, как дорогой вам человек запрыгивает в вагон, махая на прощание изящной ладошкой. Улыбается, даже не подозревая, что мчащийся на всех парах состав никогда не довезет его до пункта назначения…

Жизнь наказывает меня ежедневно: с той самой секунды, когда Лиза вручила свое сердце моему лучшему другу, я только и делаю, что борюсь с собой, усилием воли заставляя себя оставаться в стороне. На расстоянии вытянутой руки, которое никогда не сократится, ведь этот метр по моим меркам больше походящий на пропасть — непреодолимая дистанция на пути к женщине, принадлежащей другому.

— Во сколько обошлось торжество? — блиц — опрос от Смирнова надоел даже мне. Не удивительно, что Лиза не пытается скрывать свое раздражение, сухо отвечая на нескончаемый поток глупых утомительных вопросов: «Платье какого дизайнера было на вас надето?», «Кто из членов вашей семьи присутствовал на празднике?», «Кто из звезд выступал на свадьбе?». Бред. Очередная порция горячих подробностей из жизни олигарха, чтобы вечером утомленным домохозяйкам было чему позавидовать, сидя на своих кухнях, размером со спичечный коробок. Запомнят лишь цифры, под которыми и потонут все переживания матери, отчаянно стремящейся отстоять свои права.

— Это уже давно не является секретом, — опускает глаза в пол, вновь принимаясь крутить кольцо на своем пальце. Ее свекровь любит кичиться подобными вещами — ее воля, непременно создала бы блог, в котором расписывала каждую свою трату.

— Порядка двух миллионов, — устало выдает Лиза, стараясь незаметно взглянуть на часы, уже порядком устав от всего, через что ее заставили сегодня пройти. Через что заставил ее пройти Громов, загнав в угол единственную женщину, сумевшую вопреки здравому смыслу пронести через года свои чувства.

— Рублей? — Филипп и сам посмеивается над абсурдностью своего вопроса, и уже привлекает внимание зала к свадебным снимкам. Боже… Я и забыл, насколько красива она была, в этом кружевном платье с оголенной спиной. Горячая нежная кожа, которой мне так хотелось коснуться, когда я кружил с ней по залу, наконец, получив давно обещанный мне танец.

— Вы были свидетелем на их свадьбе, — ведущий, постоянно мечущийся по студии, все больше поражает меня своей неспособностью оставаться на одном месте больше минуты. Он крутит в руках планшет с логотипом программы и становится рядом, вынуждая меня повернуться и перестать смотреть на Лизу. А я делаю именно это — смотрю здесь и сейчас, как быстро сменяются эмоции на ее лице, заставляя меня сжимать кулаки, когда щеки женщины становятся мертвенно-бледными, и выдыхать, когда уголки ее губ еле заметно ползут вверх, давая понять, что это воспоминание ей приятно. Смотрю. Ведь в этом мне нет равных, у меня большой стаж наблюдения со стороны.

— Что вы подарили молодоженам?

Важный вопрос, не поспоришь. Боюсь, зрители не смогут уснуть без такого ценного знания.

— Оплатил месяц проживания на вилле на одном из Сейшельских островов, — наверняка поражаю умы зевак, прильнувших к экрану, своей щедростью, хоть сам никогда не придавал значения деньгам. Возможно, это слишком дорогой подарок для друга, но ничтожно малый для любимой женщины. Я бы отдал все, что имею, если бы это гарантировало ее счастье.