Кокетство и ухаживания были моей сферой обязанностей, а не его, так что я не обижалась.

Как у девушек, у нас всегда есть эти дурацкие ожидания и предвкушения чего-то волшебного.

Неудивительно, что парни так путаются все время.

Шейла обняла меня и пожелала мне счастливого Дня Святого Валентина прежде, чем преподнесла мне красный конверт, говорящий о зарезервированном столике на ужин в Taste.

Это супер-высококлассный ресторан в центре города, внутри музея.

Я знала, это означает, вероятно, что мы возьмем еду «на вынос», но мои мысли были все еще там.

Сердце… Сердце миссис Нили… По-прежнему там… «В подарке».

Она так старалась компенсировать то, что Колтон не получит.

Как и я.

Мы сгибались, сгибались, и сгибались, пока не стали похожи на колечко, окружившее его полностью, потому что мы любили его.

 - Ужин в шесть, - она прошептала и улыбнулась мне. - Вы можете прийти сюда и посмотреть фильм, если захотите. Рик и я тоже идем на ужин, но у нас забронировано на восемь или около того. Мы будем дома поздно.

И вот оно!

Таким образом она намекнула мне, что дом будет в нашем распоряжении на некоторое время.

  Но она определенно вернется.

  Миссис Нили была самой лучшей мамой на планете!

  Я поблагодарила ее, и она оставила мои цветы в вазу, чтобы я забрала их позже вечером, и вдруг, я действительно почувствовала дух Дня Святого Валентина.

Колтон улыбнулся с пассажирского сиденья и взял меня за руку, как он делал всегда:

 - Ты обрадовалась по поводу ужина сегодня вечером?

 - Да.

 - И тебе понравились цветы?

 - Понравились.

Он кивнул и откинулся назад, чтобы немного расслабиться в кресле:

- Ты останешься ночевать?

Я слегка рассмеялась и сжала его руку:

- Не думаю, что твоя мама согласится с этим. Но я, определенно, останусь на некоторое время.

- Я бы этого хотел.

Мои родители нормально отнеслись к тому, что я провела ночь перед Рождеством с Колтоном, но это будет отдельная проблема, которую я не была готова создавать.

День Святого Валентина быстро становился моим любимым днем в году.

И я была точно уверена, что этой ночью хотела наконец-таки дойти с ним до конца.

В течение дня все было решено.

Это должно было случиться.

Я помчалась домой из школы, остановившись ненадолго, чтобы высадить Колтона у его дома и быстро поцеловать его прежде, чем поспешить в мою комнату, схватить одежду, оставить записку для моих родителей о том, что у меня планы на ужин, а затем притащить свою задницу к Харпер, чтобы подготовиться.

Я была в полном беспорядке, полна нервов и волнения, только наполовину слушая ее, пока она говорила мне сквозь все это.

Она давала мне странные указания и рассказывала вещи, которые я не могла понять, потому что у меня больше развита визуальная память и некоторые из вещей, которые она описывала, прозвучали так, как будто они не могли физически быть выполнены с серьезностью, являющейся преградой для нас.

К тому моменту, когда она закончила со мной, я осмотрела себя…

Ну… Я выглядела действительно, действительно красиво!

Харпер обняла меня, шлепнула меня по заднице и отправила в путь, пожелав мне вслед удачи, когда я уезжала.

  В моих мыслях я ехала к своей судьбе.

  Но блестяще выстроенные планы всего живого часто спутываются, как я узнала не понаслышке.

Колтон выглядел прекрасно, так что это не было проблемой.

Ради всего святого, я была в платье! И это не было проблемой.

Мы наслаждались поездкой до музея вместе, слушая музыку и держась за руки.

Я задавала вопросы, и он отвечал. Мы говорили.

В мыслях я пыталась спланировать, как именно все пройдет до конца вечера.

Но это стало проблемой уже в самом начале такого идеального моего плана...

Все, что придумал мой мозг, не было тем, о чем думал Колтон в тот момент, когда мы прошли сквозь двери в музей.

Мы прибыли достаточно рано, чтобы начать нашу прогулку между экспонатами, пробираясь сквозь большую, чем обычно, толпу.

Потому что, по-видимому, другие люди думали, что смотреть на искусство в день глупого купидона было тоже весело. Конечно, они были в значительной степени пожилыми людьми. Возможно, по меньшей мере, тридцать пять лет или старше, и они пили и разговаривали, в результате чего было больше шума, чем обычно.

Конечно, это не беспокоило меня.

Я была с ним.

И ничего не имело значения, когда мы были вместе, за исключением нас двоих.

Спросите меня что-нибудь об искусстве. Импрессионизм. Сюрреализм. Современный. Авангард.

Я уверена, что смогу достаточно вам рассказать, чтобы гарантировать, что вы закатите глаза и станете ворчать, что я всезнающий сноб.

Но я сконцентрировала внимание на том, что говорил Колтон.

Я пыталась увидеть, как очевидно он делал вещи, которые очаровывали его. И время от времени он мог быть таким сосредоточенным, как если бы я смешивалась с фоном, вместо того, чтобы быть с ним рядом, возле него.

Но меня это не волновало.

Потому что единственным, в кого я была влюблена… Был он.

Вы называете это одержимостью, а я называю это преданностью.

Мы немного прогулялись и обсудили некоторые экспонаты, пока кто-то не узнал его.

Видите ли, будучи в музее с известным местным художником, вы не всегда можете скрыться от глаз, даже от определенного количества окружающих нас сегодня людей. Я была удивлена, что он не общался с ними раньше.

Это знание не сделало ничего, чтобы облегчить мое разочарование, когда пришло время для нашего забронированного ужина, и Колтон все еще обсуждал искусство с группой взрослых людей, которые цеплялись к каждому его слову.

Я пыталась перебивать, но не было никакого реального способа сделать это.

В конечном счете я выступила перед ним, чувствуя себя глупой и маленькой, малозначимой и незрелой, когда озвучила, что хотела бы пойти в ресторан одна и подождать его там.

А именно как раз это я и сделала.

И пока я ждала и ждала, и ждала за столом его прибытия, я поняла, что у меня был ужин в День Святого Валентина…

С самой собой.

Это больно. Очень.

Но я не хотела быть девчонкой, которая плачет в ее дорогую пасту с завышенной ценой.

Нет. Не я.

Вместо этого я вспоминала все хорошее, что у нас было. И я пыталась представить себе, что оставшаяся часть вечера будет такой же.

К сожалению, через полчаса я поняла, что не было никакого смысла больше ждать.

И официантка сказала, что ей, возможно, понадобится столик, так что я попросила упаковать его еду на вынос и отнесла ее в мою машину, прежде чем вернуться назад в музей, чтобы найти его.

Он был на том же месте. Теперь один. Разглядывая одну из частей выставки Ван Гога «Звездная ночь» * («Звездная ночь» (нидерл. De sterrennacht) —картина нидерландского художника Винсента Ван Гога, написанная в июне 1889 года, с видом предрассветного неба над вымышленным городком из восточного окна жилища художника в Сен-Реми-де-Прованс. С 1941 года хранится в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Считается одной из лучших работ Ван Гога и одним из самых значительных произведений западной живописи)

- Я искала тебя, - я старалась, чтобы мой голос не звучал расстроено, и надеялась, что мне это удалось.

Наконец-то он обратил на меня внимание.

- Я читал, что здесь Ван Гог изображал путь надежды. Надеясь сбежать от своего ада на Земле. Оказавшись в ловушке в своем теле, когда он начал отступать. Побег из своего разума, в то время как он оставался в убежище. Эти облака… Они олицетворяют свободу. Небо. Лекарство от его болезни, - его пальцы поднялись до точки. - Эти мазки безупречны. Большинство следов от воспоминаний о своем детстве.

 Я просто стояла неподвижно, насколько это возможно, принимая во внимание каждое его слово.

- А что бы ты нарисовал из своего детства? - спросила я шепотом, забывая о том, что была обижена из-за ужина, и будучи полностью очарованной им в данный момент.

Он посмотрел на меня с такой улыбкой. Легкой. Многозначительной.

- Тебя.

Глава 13

Кровь хлынула к моему лицу, и я сжала его руку, тихо спрашивая, можем ли мы вернуться к нему домой.

Я чувствовала себя живой... Такой чертовски живой и взволнованной, что хотела вернуться к нему. Мне было все равно, что сейчас произошло.

Просто так.

Ночь была прохладной, но ясной, и я отчетливо помню, как смотрела на звезды.

Моя грудь вздымалась и наполнялась до краев и чуть не взрывалась от того, как сильно я любила его. От этой любви я даже ощущала физическую боль в груди.

Любовь?

Иногда она настолько сильная, что это причиняет боль.

Вернувшись домой, я решила разогреть еду, потому что подумала, что нам понадобится энергия для того, что я запланировала.

Пока мы ждали, я переключала каналы, чтобы выбрать какой-нибудь фильм.

Остановившись на том, который выглядел романтичным, я расставила еду, делая для нас небольшой пикник на полу.

Мой букет стоял сбоку от нас, и мне это нравилось.

Это было так правильно.

Но фильм? Вероятно, фильм был второй худшей вещью этой ночи.

Честно говоря, я понятия не имела, о чем он был.

Я едва ли слышала о нем, и никто из моих друзей никогда не говорил, что смотрел его.

Откуда мне было знать?

Я не знала, пока мы не прикончили наполовину нашу еду, и затем до меня дошло, что у главного героя был Аспергер.

Но Колтон увлекся, фильм привлек его внимание, и его лоб морщился, когда он смотрел.

Меня поразила женская роль в этой истории.

Порой она была холодной, а иногда раздраженной.

Но я видела себя в ней, и это было... Странно.