Не поверив сообщению, Ричард отправил в особняк Шелби. Здоровяк вернулся мрачным, и коротко доложил:

– Уехали. Оставили все украшения и письмо. В шкафах осталась одежда, лошади в конюшне, в доме ничего не пропало.

Принц нахмурился и протянул руку:

– Письмо!

Телохранитель помедлил, но вложил в крепкую ладонь пухлый конверт. Ричард нетерпеливо взломал печать и вчитался в аккуратные строчки.

– Ваше Высочество! Позвольте мне высказать благодарность за ваше терпение ко мне и моим близким. Мне очень жаль покидать вашу гостеприимную страну, но я вынуждена это сделать. Я знаю, что Андарра готовиться к войне, знаю, что вы вынуждены сделать предложение принцессе и не хотели бы оставить меня без средств и защиты. Я благодарна вам за это желание и очень сожалею, что узнала обо всем этом не от вас. Впрочем, понимаю, любовница считается собственностью мужчины, и вы вправе на меня обижаться за то, что я не могу принять ваш щедрый подарок, в виде сломанной многолетней дружбы. У вас не так уж много друзей, мой принц, берегите их.

Ниже девушка извинялась за то, что вынуждена была оставить подарок графа Грира ее воспитаннице. «Увы, пони очень неудобно брать с собой в длительное путешествие. Передайте милорду нашу общую с Агнешкой благодарность». Вместо подписи стоял скрипичный ключ.

Принц оторвался от чтения, вернулся к началу письма, перечитал, отшвырнул лист на пол и тут же поднял, бессильно сжал кулаки:

– Кто? Кто посмел ей рассказать? Где Грир? Найди его!

Телохранитель вышел, и вскоре в кабинет вошел граф Грир. Первый же вопрос принца сбил его с толку:

– Как ты посмел? – прошипел «Морской коршун», готовый броситься на друга и растерзать.

– Что посмел? – искренне недоумевая, уставился в ответ граф.

– Иржина узнала, что я должен жениться! – почти прокричал принц.

– Ваше Высочество, я покинул ваш дом в пятницу, и с той поры не бывал в нем. Более того, все три дня, что вы провели в адмиралтействе, я находился в соседнем кабинете, готовя отчеты для казначейства!

– Тогда кто посмел?

Грир пожал плечами:

– Я только сегодня собирался заехать к мисс Валевски с букетом и приглашением на прогулку. В парке Монрепо появились первоцветы. Если хотите, могу одолжить вам свою коляску и букет…

– Она уехала! Читай! – скриви губы, Ричард подал другу помятое письмо, а сам проверил конверт. Там нашелся тот самый контракт, который подписала Иржина и…чек! На всю сумму неустойки, которую по распоряжению короля прописал советник. Право это было тяжелее удара под дых, полученного принцем однажды, больнее ранения в ногу, страшнее, чем штормовая ночь!

Осознание, что девушки больше нет рядом, не даже в этом городе, а возможно уже нет и в стране ядовитой змеей вползло в его сердце. Руки сами собой взлетели, собираясь сокрушить все преграды, даже те, которые он выстроил сам. Только было поздно! Поздно!

Грир сообразил быстро – выскочил за дверь, и запер ее снаружи, подперев стулом. Шелби помчался за лекарем, а более продуманный Тихоня за парой корзин рома.

Когда стихли звон и треск, мужчины открыли двери, и заглянули в кабинет не наследного принца. Сломано и разбито было все, даже его любимые окна «фонари» имитирующие остекление капитанского мостика. Посреди груды бумаги и щепок, оставшихся от письменного стола, стоял принц. Абсолютно спокойно он посмотрел на своего телохранителя и потребовал:

– Бумагу, чернила, курьеров! И новый стол!

Грир склонил голову:

– Ваше Высочество, быть может вам подойдет мой кабинет, пока здесь сделают… уборку.

Лучше бы конечно подошло слово «ремонт», но граф не даром числился в свите принца уже почти два десятка лет.

– Благодарю, – ответил принц и сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица прошествовал в кабинет казначея военной кампании. Там он принялся быстро писать письма, запечатывая собственной печатью. Первое отправилось во дворец. Принц отказывался заключить помолвку с юной принцессой, но предлагал взамен потребовать военную помощь от Мондана, и еще парочки государств имеющих долги перед Андоррой. Он даже нацарапал план политических действий в нескольких ситуациях, а потом начал писать совсем другие письма. От всех своих знакомых, агентов, купцов, друзей он требовал лишь одно – срочно обнаружить место нахождение знаменитой монданской «певчей птички». Только обнаружить и написать ему!

Лорд Шератон получил такое письмо в первой тройке. А следом пришел срочный вызов во дворец. Уже догадываясь, что его план провалился, советник тем не менее быстро собрался и прибыл к Их Величествам, надеясь узнать о происшествии как можно больше.

– Шератон! – король сердито топтал ковер в своем кабинете, – мальчик сошел с ума! Он отказывается от помолвки, расписывает какие-то нереальные планы, и требует моего разрешения на брак с этой…певицей!

Возмущению Его Величества не было предела. Ее Величество сидела в кресле у огня и пыталась успокоить разгорячившегося супруга:

– Дорогой, мальчик вырос и стал очень похож на вас!

– На меня? – возмутился в ответ король, – да разве я творил в его возрасте такие глупости?

– Вы творили абсолютно другие глупости, – с мягкой улыбкой напомнила королева, – однако они мне очень нравились.

Король поперхнулся, отвернулся и снова уделил внимание Шератону:

– Вот, советник, взгляните!

Лорд принял бумагу, изучил план и нашел его весьма реальным.

– Думаю это вполне можно осуществить, Ваше Величество! Соберем старые долги, сохраним собственный флот и пару сотен жизней наших людей в Тройственном союзе.

– Но разве Мондан может дать нам флот? У них имеются лишь жалкие торговые и рыболовецкие корыта!

– На брандеры сгодятся, – отмахнулся советник, – а вот с Антилией придется пободаться, да и Гишпания просто так нам займ не вернет.

– Надавим, – усмехнулся король, и мужчины склонились над картой, а королева неслышно покинула кабинет, и двинулась в свой будуар. Нужно срочно написать сыну письмо, а еще поискать мисс Валевски своими путями, женскими.

Глава 39

Иржина и не подозревала, насколько всколыхнул Андарру ее внезапный отъезд. Она наслаждалась собственной незаметностью. Сестры для поездки переоделись в обычную мирскую одежду, и ничем не выделялись из толпы пассажиров. Простой темный плащ, сохранившийся от старого гардероба певицы, отлично скрывал платье и пальто, пошитые по Андаррской моде.

Они не торопясь ехали по еще застывающим ночью дорогам, останавливались в трактирах, чтобы съесть невкусный, но горячий и сытный обед. Сестры молились, иногда тихонько пели хоралы, Иржина то дремала, то листала прихваченный в дорогу сентиментальный роман. Агнешка была в восторге от поездки, хотя немного скучала по своему пони.

Чем ближе экипаж подбирался к границе с Гишпанией, тем теплее становилось вокруг. Кое-где уже выглядывали первоцветы, а на обсохших, прогретых солнцем обочинах пробивалась первая травка. Иржина чувствовала себя очень странно. С одной стороны вместе с весной в ней пробуждались силы, хотелось петь и танцевать, с другой – ночами она обнимала подушку и беззвучно в нее рыдала, вспоминая Ричарда. Сестры все замечали, но не мешали ей отрывать от сердца того, кто уже давно пустил в нем корни.

Прежде чем явиться в поместье, женщины заехали в провинциальный городок, расположенный неподалеку. Представились мэру. Иржина была в черном платье, и в шляпке с черной вуалью, прикупленной по дороге. Для конспирации она воспользовалась документами, выданными ей при въезде в Андарру. Почерк чиновника был столь размашистым, что превратить мисс в миссис ничего не стоило. Так что в первом же трактире Мондана «мисс Валевски» легко и просто превратилась в миссис Валевофф.

Мэр, немолодой полковник, ушедший в отставку из местного гарнизона, выслушал трагичную историю молодой «вдовы», посмотрел в суровые лица монахинь, прибывших «утешить и присмотреть», и выдал женщинам сопровождающих из числа гарнизонных инвалидов.

Сердце певицы трепетало. Едва экипаж покинул город, она с удивлением начала узнавать какие-то знакомые места, приметные строения или природные объекты. Все пленяло ее и вызывало слезы, а сопровождающие солдаты качали головами: «ишь, убивается молодка»!

Новый дом стоял совсем в другой части поместья. Очаровательный особнячок с мансардами флигелями был выкрашен в лавандовый оттенок голубого. Белые рамы и ставни, молодые деревья вокруг – за восемь лет новые хозяева успели очень много. Залюбовавшись новым видом, Иржина подозвала одного из сопровождающих и спросила:

– Скажите, а почему этот дом продали? Он очарователен!

– Так сыну место вышло в столице, – простецки объяснил солдат, – вот он родителей к себе и выписал, поближе.

Певица тихо порадовалась. Ей не хотелось, чтобы и этот дом опустел из-за трагедии. Оставшихся охранять домик местных слуг никто не предупреди о приезде новой хозяйки, так тчо солдатам пришлось стучать в боковые двери, и объявлять о визите. На яркое, но не жаркое весеннее солнышко выбрались все, кто остался в поместье – Пожилой мужчина, сильно хромающий на левую ногу, шустрый мальчишка – не то сын, не то внук, и женщина средних лет, в темном вдовьем платье.

Иржина вышла из коляски, поздоровалась, принялась спрашивать, пока солдаты заносили багаж в небольшой холл, украшенный по местной традиции вазами с сухоцветами. Оказалось, что на хозяйстве остались небогатая вдова, ее свекор и сын. Дом прежние хозяева покинули не давно, и забрали с собой только ценные и личные вещи, так что устроить новую владелицу на ночлег, даже вместе с семьей, будет нетрудно.

Пока сестры и экономка решали, в каком порядке открывать спальни, и с чего начать – с плотного обеда или с уборки, Иржина отправилась на осмотр дома. Внутри он был таким же жизнерадостным и скромным, как снаружи.

Паркет лежал только в большой гостиной, одновременно служащей музыкальным салоном и танцевальным залом. В остальных комнатах простой деревянный пол прикрывали простые ковры, должно быть вытканные местными мастерицами по образцам из журналов мод. Мебель укутывали полотняные чехлы, но легко можно было догадаться, что она тоже довольно простая, крепкая, и обтянута пестрым хлопком, а не бархатом или шелком.