Король принял его в помпезном парадном кабинете, украшенном позолотой, драгоценными безделушками и парой золотых подсвечников в человеческий рост! Про это украшение Ричард слышал, но даже бровью не повел – поклонился, вручил письмо от своего отца, и молча стоял, пока монарх Гишпании читал послание.

А хозяин кабинета не спешил. Перебирал листочки письма, возвращался к ранее прочитанному, и все время бросал на гонца задумчивые взгляды. Наконец отложил плотные листы на поднос и уставился на Ричарда в открытую:

– Итак, герцог Монмут, ваш сиятельный отец просит меня оказать вам всяческое содействие в решении одного деликатного вопроса. Он щедро предлагает мне помощь в моих деликатных делах, но думаю, понимает, что это не повлияет на мое решение.

Принц застыл, словно кусок льда. Отец сам просил за него и Иржину? Значит, дал свое дозволение! Но что решит этот темноволосый и темноглазый монарх с тяжелым взглядом?

– Вы не представляете, каким сокровищем для Гишпании является герцогиня Мондилье, – медленно продолжил король, – я имел счастье пообщаться с прелестной доньей и узнать ее мнение о вас.

Сердце мужчины глухо стукнуло. Ему ли не знать, как коварны могут быть отвергнутые женщины? Принцесса Мондана до сих пор не простила ему разрыв помолвки и строила козни в международных делах.

– Вы знаете, что герцогиню Мондилье нельзя огорчать? Что от ее хорошего настроения и самочувствие зависит благополучие целой долины?

Ричард молча слушал, понимая, что этот порыв откровенности король изображает не зря.

– Когда мои люди пригласили донью Ижину в Гишпанию, она имела возможность познакомиться с самыми знатными, красивыми и богатыми представителями аристократии моей страны. За ней ухаживали, ее внимания добивались, но эта дама отвергла всех, даже моего сына!

Тут адмирал с трудом удержал лицо. Его птичка отвергла гишпанского инфанта?

– Да-да, – ворчливым тоном отозвался на его мысли монарх, – вся в бабушку! Я лично отобрал благородных донов для сопровождения герцогини в Коррэго, и все напрасно! Вам удалось меня кое-чем удивить, герцог… Так что я дозволяю вам брак с герцогиней Мондилье и Коррэго при выполнении некоторых условий…

Тут король взял паузу, а принц скромно склонил голову:

– Готов выслушать, Ваше Величество!

Гишпанский монарх одобрительно хмыкнул. Все же Андаррский принц не потерял голову от собственной удали. «Выслушать» еще не значит «принять», из мальчишки выйдет толк!

– Во-первых, брак невозможен без добровольного письменного согласия герцогини. Мне не нужны прошения о разводе, наводнение среди лета или засуха среди зимы. Только добровольное согласие при свидетелях!

Ричард молча склонил голову. Была у него мыслишка просто выкрасть Иржину, если его птичка заупрямиться, но король сразу задавил эти мысли в зародыше.

– Во-вторых, вы отказываетесь от своих обязательств перед Андаррой, принимаете титул гранда Гишпании, дона Мондилье и Коррэго, эти же титулы будут носить ваши дети…

Дети? Мысли Ричарда споткнулись. Так далеко он еще не загадывал. Он, конечно, может отказаться от титула герцога Монмута, но все равно останется принцем крови. И даже не потеряет своего места в очереди претендентов на престол, ведь брак с герцогиней Мондилье будет равнородным! Земли и доход у него не отнимут – по традиции всем принцессам, выходящим замуж за границу страны, давали не только обычное «женское» приданое, из платьев и белья, но и солидный банковский вклад. Плюс за ними оставались земли из приданого матери, точнее доход с этих земель. А значит, он потеряет только несколько строчек в подписи, зато приобретет свою певчую птичку!

Не слыша возражений, король приподнял бровь, но продолжил:

– Если же ваш брак будет бездетным в течении семи лет, герцогиня Мондилье имеет право отправить вас к родителям или в монастырь, чтобы сочетаться новым браком!

Вот тут Ричард поперхнулся. Обычно такое условие выдвигали представители женихов относительно невест, а в данной ситуации ему предлагали быть «невестой». Это новое испытание его стойкости и желания обладать именно этой женщиной? Или нечто большее? Тем не менее, принц склонил голову, выражая согласие и с этой бредовой идеей.

– Мда, – сказал вдруг Его Величество, – вижу, вы друг друга стоите! Что ж, это было последнее условие. Если герцогиня все же согласиться на брак с вами, я не стану чинить препятствий. Однако вам обоим запрещено покидать страну до рождения второй наследницы!

– Наследницы? – вздернул бровь Ричард.

– Титулы Мондилье и Коррэга передаются только по женской линии, – жестко сказал король, и завершил аудиенцию.

Выйдя из кабинета, Ричард немного подождал секретаря с письменным дозволением на брак, затем сдержал бешеное желание немедля бежать на конюшню, требуя седлать лошадь. До рассвета осталось несколько часов, пусть Шелби отдохнет, а утром он вернется в Мондилье, и не уедет оттуда, пока не прозвенят брачные колокола!

Глава 48

Как ни спешила Иржина в свой новый дом, ей пришлось задержаться в пути. Ломались колеса экипажа, разливались ручьи, караваны намертво вставали на дороге, не давая двигаться дальше. Иржине казалось, что нечто неведомое не дает ей добраться до Мондилье, а ее спутники мягко обращали ее внимание на целебные источники, картинные галереи и древние уличные театры, в которых до сих пор давались представления.

На источниках девушка смирилась, перестала спешить и отлично провела время, принимая минеральные ванны в роскошных мраморных павильонах королевских купален. Три дня в приятном обществе благородных донов пролетели незаметно.

Затем был прожаренный солнцем городок, в котором изготавливали лучшую в стране керамику. Здесь тоже пришлось задержаться, и закупить несколько сотен одинаковых горшков, для заготовки говядины новым способом. В провинции, расположенной среди болот, девушка приобрела тростниковые корзины для сушки фруктов, и несколько пачек тростниковой бумаги для упаковки изюма, инжира и миндаля.

Мужчины поддерживали закупки, подсказывали мастерские и рынки, а еще осыпали комплиментами, дарили мелкие сюрпризы, старались развлечь Иржину и показать себя с лучшей стороны. Дон Диего, например, вытащил ее однажды на ночную фиесту, и научил танцевать местные танцы, дон Амедео показал монастырь, в котором продавали пирожные с необычной начинкой, изготовленной только из желтков и сахара. Дон Каприцио сумел угодить больше всех, написав славную канцону о путешественниках, находящих радость в каждом новом месте. Дон Альфредо раздобыл где-то редкую шелковую ткань, которой полностью укутал экипаж, когда им предстояло проехать через городок кожевенников, полный неприятных запахов и мух.

Несмотря на неустанную заботу, Иржина порой грустила, но сама же гнала дурное настроение, старательно изучая страну. Что-то ей нравилось, что-то не очень. Особенно ее поразил бой быков, который она видела только издалека – с балкона. В Гишпании считалось, что беременные женщины должны остерегаться опасностей, всего не красивого и нечистого, поэтому мужчины отправились туда одни, оставив Иржину в гостинице, но ей повезло – путь к полю сражений лежал как раз под окнами ее номера.

Вернулись доны только глубокой ночью, и каждый в своем стиле. Дон Диего пах духами, а на воротничке и шее виднелись следы алой помады. Дон Амедео явился с целым оркестром и с горем пополам спел серенаду под окнами герцогини. Дон Каприцио принес розетку с шеи быка, выкупленную у тореадора, а до Альфредо пришел, благоухая ароматами сигары и дорогого коньяка, после мужских посиделок.

Благородные доны собрались на первом этаже гостиницы, потягивая вино, закусывая хлебом и сыром. Они общались, посмеивались над доном Диего, с аппетитом доедающим остывшее жаркое, вспоминали красивые моменты боя быков и красивых женщин, украшающих трибуны. Их негромкие, но выразительные голоса заставили Иржину подняться, и выйти на галерею, кутаясь в ночное платье и шаль.

К счастью девушка быстро поняла, что все в порядке, но некоторое время стояла в тени, прислушиваясь к разговорам и шуткам. Мужское общество для нее было привычным, но чуть отличалось от посиделок в Мондане и Андерре. Незаметно понаблюдав за «женихами» с галереи, Иржина отправилась спать. Утро вечера мудренее, к тому же завтра они уже доберутся до Мондилье!

Путь через долину превратился в праздник. Крестьяне выбегали к дороге, кланялись, ставили возле экипажа корзины с плодами, желали долгих лет, богатства и обильного потомства. Иржина уже знала, что ей нужно только провести рукой над дарами, или взять приглянувшуюся ягодку, это сочтут добрым знаком и благословением на весь следующий год.

Однако садов и рощ было много, корзины выставлялись десятками, так что ко дворцу они прибыли лишь к позднему вечеру. Слуги радостно встретили госпожу, проводили в купальню, подали ужин, и сообщили, что кроме «благих сестер» и маленькой девочки в дом пожаловал «благородный дон из других земель».

– Он назвался? – нахмурившись, спросила Иржина, отодвигая тарелку. Аппетит сразу пропал. Что если это посыльный от короля?

– Велел обращаться к нему дон Рикардо, – прощебетала камеристка, – строгий такой мужчина, серьезный! На девушек наших и не взглянул! Письма только каждый день отправляет, а сеньоры его по струнке ходят! Вино пьют в меру, не шалят, и каждый день мечами звенят!

Герцогиня нахмурилась. Дон Рикардо? Возможно кто-то из тех, кто был ей представлен на границе? Король решил прислать еще одного жениха? Нет сил, обдумывать ситуацию, все завтра!

Утром ее никто не беспокоил. Девушка выспалась, и дернула за сонетку, когда даже томно потягиваться в постели ей надоело. Камеристка, белозубо улыбаясь, принесла завтрак, светлое утреннее платье и букет цветов:

– Дон Рикардо лично срезал их в саду и попросил передать их вам с наилучшими пожеланиями, – радостно объявила служанка и тут же выбежала из комнаты, вместе с букетом!