Юлия Ляпина - Птичка для принца

Иржину скрутил приступ тошноты, да такой, что она четверть часа потом умывалась холодной водой, в надежде, что на щеках появится румянец. Потом все же оделась, попросила уложить волосы в свободную прическу и пригласить сестер и Агнешку в гостиную рядом с ее спальней.

Встреча получилась бурной! Сестра Нонна даже прослезилась, а малютка Агнешка прыгала вокруг мамы крича от восторга. Рассказав все ошеломительные новости под кувшин сока и блюдо пирожных, Иржина поведала и о мужчинах, оставленных королем для присмотра.

– Вчера сказали, что еще один приехал, дон Рикардо, – снова хмурясь вспомнила она, – надеюсь, у него нет приказа о бракосочетании.

– Единственный дон Рикардо, которого мы встретили здесь, – осторожно сказала сестра Грицина, – это принц Ричард…

– Что? – Иржина ошеломленно замерла, хлопая глазами.

– Он отыскал нас в Мондане и сопровождал до самого Мондилье, потом уехал в столицу, но несколько дней назад вернулся, сказал, что будет ждать тебя.

Девушка неловко поставила бокал и обвела комнату рассеянным взглядом. Монахини смотрели на нее с сочувствием и не спешили высказать свое мнение. Все понимали, что именно сейчас «певчая птичка» должна принять самое важное в своей жизни решение – допускать ли не наследного принца в свою жизнь.

Иржина извинилась перед сестрами, ушла к себе в спальню, села в кресло, уставилась в окно, заплетенное виноградной лозой. Сейчас у нее есть все, о чем может желать женщина – большой уютный дом, близкие люди, ребенок… Руки взлетели взволнованными птицами и опустились на живот. Малыш. Девочка или мальчик? Наследница, или будущий подданный короля Гишпании? Пока ее саму защищает положение единственной нужной для долин хозяйки, но если родится девочка, король сможет настаивать и манипулировать без риска – Мондилье не останется без хозяйки. А если мальчик? От нее потребуют девочку и не одну. Кого из представленных ей мужчин она сможет принять, как супруга, родить от него желанных детей, наполняя долину счастьем?

От тягостных размышлений разболелась голова. Вздохнув, Иржина вызвала камеристку, попросила подать легкое прогулочное платье, кружевной зонт от солнца, флакон лавандовой воды, и вышла в сад.

Прогулка в тени шпалер успокоила расшатанные нервы, и мысли потекли по другому руслу. Семья. Дети. Поддержка и опора. Когда-то отец и мама были друг для друга всем, а теперь он живет в монастыре и не желает возвращаться. С кем она, Иржина сможет выстроить такие же доверительные и теплые отношения? Кому доверит себя не только здоровую и богатую, но и бедную, и больную?

Дон Альфредо с удовольствием будет ее опекать. Ей предоставят ленты и нитки, собак и детей, мягко отодвинув ото всех «мужских» дел. Будь Иржина тепличным цветочком, или настрадавшейся, измученной жизнью вдовой – это ее бы только радовало, но ей не хотелось отдавать свою жизнь в чужие руки. Пусть даже эти руки желают ей добра. Очень уж легко перепутать тесное объятие с удушающим захватом!

Дон Диего охотно предоставит жене свободу. Уедет в столицу, кутить и развлекаться. Неплохо для женщины жаждущей свободы, но… на него нельзя будет положиться, а вот ей придется стать для легкомысленного повесы надежным тылом. Принимать израненного и обнищавшего, вдыхать новые силы и отпускать к новым приключениям, пока однажды его не привезут домой на траурных дрогах.

Дон Амедео тут пожалуй лучший вариант из всех. Он будет рядом, изредка отлучаясь в столицу. Жизнь с ним будет спокойной, без блеска и плеска. В ней наверное будет юмор, и нежное внимание, без страсти. Этакая тихая семейная гавань, постепенно превращающаяся в болото. Неплохой пластырь, для раненного сердца, но что если дон Амедео встретит ту, что сумеет зажечь в нем огонь? Иржина точно знала, что не будет держать увлеченного мужчину рядом, но дети? Как быть с ними? К тому же этот дон желает, чтобы наследницей стала именно его дочь. Рискованно заводить отношения с тем, кто не желает быть честным.

Дон Каприцио отдельная грустная песня. Вот уж кому она бы точно не доверила ни себя, ни свой дом, ни детей.

Грустные размышления прервала камеристка:

– Донья, ваш гость спрашивает позволения увидеться с вами!

– Кто именно? – уточнила Иржина, предполагая, что кто-то из донов пожелал вернуться в столицу.

– Дон Рикардо.

Неожиданная идея пришла девушке в голову.

– Передайте дону Рикардо, что буду рада принять его после сиесты в большой гостиной. А пока попросите сестру Грицину прийти в мою спальню! – с этими словами Иржина развернулась, и довольно энергично двинулась в свои комнаты.

Задумка ее пока не оформилась, поэтому и нужна была сестра Грицина, как самый строгий критик. Монахиня пришла быстро. Убедилась, что с девушкой все в порядке, присела в кресло и улыбнулась, словно бабушка избалованной внучке:

– Излагайте, мисс, что это вы задумали?

Иржина не удержалась – расплылась в улыбке, села на скамеечку, прижалась к коленям сестры, чувствуя знакомые ароматы лаванды и лимона.

– Хочу узнать, что ему нужно, – сказала она.

– Так просто?

– Нет конечно, – тут девушка вздохнула, – мне нужно проверить, что чувствую я. Разлука и мечты плохие советчики. В моей памяти он прекрасный принц, но смогу ли я увидеть в нем человека?

– Очень разумные слова, дорогая, – сестра Грицина перевела чуть выцветшие голубые глаза на окно, и добавила: – нужна помощь?

– Просто совет… Как одеться, чтобы не было видно живот?

Ожиданию конец! Она вернулась! Ричард видел из окна гостевых покоев, как у крыльца засуетились слуги, зажигая факелы и фонари. Вскоре на круге остановился экипаж. Четыре всадника спешились, один, самый старший помог Иржине спуститься на дорожку, потом все вместе вошли в дом.

Бежать навстречу уставшей от долгой дороги женщине было неразумно, и принц вцепился пальцами в каменный подоконник, сдерживая свое делание увидеть ее близко-близко, ощутить аромат волос, услышать взволнованное дыхание и тихие стоны…

Выругавшись, он бросился в купальню – поливать голову ледяной водой, а после почти до рассвета сидел в кресле у окна, пытаясь представить, что делает его птичка. Коварная память подкидывала не только картинки выходящей из воды нимфы, но и шелест шелка, дробь капель, падающих на каменный пол, скрип полотна, окутывающего волосы…

Уснуть удалось, когда в саду запели птицы, поэтому гость проспал завтрак, и встал с постели только тогда, когда жара начала докучать даже в помещении. Сдержанный лакей подал ему воду для умывания, принес поднос с холодным напитком и бутербродами, а после сообщил, что хозяйка вернулась.

– Я бы хотел увидеть донью Иржину в самое ближайшее время, – нейтрально произнес Ричард, не желая признаваться даже себе в том, что сердце его застучало, как бешеное.

– Я передам вашу просьбу благородной донье, – ровно сказал слуга, исчезая за дверью.

Ричард отодвинул поднос – аппетит пропал, и подошел к окну. Он провел в этом доме несколько дней. Бродил по саду, прислушивался к разговорам слуг. Выезжал верхом, изучая ближайшие ручьи и рощи, заходил в деревенские трактиры, выпить кружку вина, смешанного с ягодным соком, и всюду слышал: «хозяйка вернется, сразу строить начнем!» «Как донья герцогиня приедет, так сразу и свадьбу»! Он уяснил, что Иржина для этой долины то же самое, что он для своего «Морского коршуна».

Тоскливые мысли о море и кораблях развеял давешний слуга. Он вернулся и чинно доложил:

– Донья примет вас после сиесты в большой гостиной.

Мир сразу взорвался красками, цветом, вкусом, запахом! Пришлось задержать дыхание, чтобы сохранить лицо. А едва слуга удалился, принц вдруг понял, что не знает, чего ждать от Иржины. Он знал ее как знаменитую певицу, заботливую мать и нежную любовницу, при всем этом она всегда держалась в рамках отношений, «женщины из низов» и высокопоставленного покровителя. Только раз позволила эмоциям выплеснуться, разнеся ресторан.

Приняла ли она вместе с титулом правила жизни гишпанских дам? Стала ли сухой и чопорной, как те доньи, что прибывали ко двору Андарры с послами? Или эта благодатная земля заставила прежде сдержанную женщину отбросить условности? Четыре любезных кавалера…

Дернув головой, Ричард вынужден был вновь облить голову водой, а потом звонком вызвал камердинера, чтобы переменить костюм. Как бы не приняла его герцогиня Мондилье, он должен появиться перед ней с достоинством.

Слуга явился незамедлительно. Подал чистое белье, тонкий шелковый камзол – слишком жарко для бархата и замши, помог уложить волосы, стянув их бархатной лентой. Ричард давно привык одеваться сам, но сегодня ему нужна была компания, чтобы не сорваться.

Когда он уже собирался выйти из комнаты, в дверь постучали. Взмыленный верховой отдал честь, а потом ухнул на пол увесистый сундучок:

– Груз доставлен, Ваше Высочество!

– Вольно, капитан, – Ричард бросил взгляд на массивную укладку, и оценил пятерку крепких матросов, стоящих за спиной посыльного. – Спуститесь в кухню, отдохните, завтра я передам с вами пакет для Его Величества!

Щелкнув каблуками, гонец удалился, а принц бросил взгляд на сундучок, открыл его, снимая печати с королевским профилем, изучил содержимое, а потом снова запечатал, уже своей печатью и убрал под кровать. Нужно поторопиться.

Большая гостиная оказалась роскошным залом с высоким потолком сложной формы. Каменный мозаичный пол, темные занавеси, создающие прохладу и полумрак, высокое кресло, напоминающее трон. Ричард оценил его лиловые бархатные подушки и поморщился – неужели Иржина решила его упрекнуть? Показать свою гордость? Или?

Боковая дверь почти неслышно открылась, прошуршали шелковые юбки. Она вошла. Строгое черное платье с белоснежным воротничком делало ее старше и строже. Лицо выглядело бледным, а черная мантилья, накинутая поверх темных волос, делала облик певицы слегка театральным.

Ричард напрягся, однако девушка спокойно подошла к паре одинаковых кресел в эркере, присела и пригласила: