Сесилия Ахерн - Птица-лира

Но, когда она подумала о маме и Гаге, шум в ушах немного стих. Мысли чуть прояснились, а когда мысли успокоились, она словно со стороны услышала себя – скулеж, плач, до задыхания и икоты. Она сидела на земле, вокруг собиралась толпа. Кое-кому еще хватало вежливости не смотреть на Лору в упор, но и эти люди подходили поближе. Она подняла глаза и увидела, кто стоит совсем рядом. Полицейский. Женщина-полицейский. Мама и Гага не велели им доверять. Но эта с виду добрая. Встревоженная. Наклонилась, заглянула ей в лицо и улыбнулась ободряюще:

– Пойдете со мной?

Она протянула руку, и Лора ухватилась за нее. А что ей оставалось делать? Лучше идти куда-то, чем никуда.

Лора сидела в углу полицейского участка, завернувшись в плед. В руках у нее – чашка горячего чая. Помогает прийти в себя. Она ждала, пока кто-нибудь за ней приедет. Но не стала называть имени Бо или Соломона: не хотела, чтобы они увидели ее в таком состоянии, узнали, что с ней произошло. Ее гордость пострадала. Хотела доказать свою самостоятельность – и вот что из этого вышло.

Полицейские занимались своими делами. Ставили печати в паспорта и водительские удостоверения, заверяли другие документы. Много бумажной работы. Вот из чего в основном состоят охрана закона и поддержание порядка. Она чувствовала себя в полной безопасности. Раньше ей представлялось: в полицейский участок все время приволакивают каких-то страшных грабителей. Но ничего подобного. Мама и Гага до смерти боялись полиции, а тут ничего плохого, тут мирно. Лора подумала о бабушке и маме и услышала, как ходит по оселку, затачиваясь, нож. Не слишком уместный звук для полицейского участка. Сразу несколько голов повернулись в ее сторону. Может быть, потому-то она и поступила так – потому что не следовало. Нервы сдали или хотелось взбунтоваться, обратить на себя внимание? Сколько раз Бо задавала ей подобный вопрос – наедине. И теперь Лора задумалась над ответом, задумалась так, как никогда прежде – раньше она не пыталась разобраться в себе. Не очень-то понимала, что побуждает ее производить тот или иной звук. Во всяком случае, не всегда понимала – случалось и так, что смысл звуков был очевиден. Но вот это – «точить нож» в полицейском участке – просто глупо. Другое дело, если бы она сидела на горе, читала книгу, рядом строила бы гнездо малиновка. Там было естественно присоединиться к хору птиц.

– Малиновка! – сказал вдруг сидевший поблизости полицейский. – Узнаю!

– Ты разбираешься в птицах, Дерек?

– У нас они поселились на заднем дворе. – Полицейский развернулся лицом к коллеге. – Папаша довольно-таки свиреп.

– Они охраняют свою территорию, – подтвердила из своего угла Лора.

– Вот именно. – Полицейский уронил ручку на стол. – Малиновки и нашей собаке трепку могут задать. Лютик до смерти их боится.

– Лютик всех боится, – проворчал другой полицейский, листая бумаги. – С таким-то имечком.

Общий хохот.

Этот смех пробудил в Лоре еще одно воспоминание. Снова послышалась музыка, грохот ночного клуба.

Сучка тупая! Та девушка подумала, что Лора заткнула уши, не желая с ней разговаривать, – а на самом деле ее напугал грохот фена для рук. Девушка неправильно поняла.

Мизофония. Бо однажды попыталась ей объяснить. Неприязнь к конкретным звукам, у человека с мизофонией эти звуки – триггеры – вызывают стресс, гнев, недовольство и даже, в острых случаях, неукротимый гнев. Тогда Лоре показалось, что к ней это не имеет отношения, но вдруг Бо права? Она постаралась мысленно восстановить ту сцену.

Девушки смеялись в туалете. Снимали ее на камеры мобильных. Мужская рука вокруг талии, ее куда-то ведут, успокоительное «ш-ш» прямо в ухо. Другая, добрая девушка шептала ей «ш-ш», гладила по спине, убирала волосы с лица, чтобы не испачкались.

Нет, сказала себе Лора. Не было неадекватной реакции. Она всего лишь пыталась заткнуть уши.

Повышенная чувствительность к звукам, предположила Бо в другой раз.

Тот полицейский, с семейством малиновок на заднем дворе, подкатил ближе свое кресло на колесиках, посмотрел на нее ласково и озабоченно.

– Если прошлой ночью что-то случилось, расскажите об этом нам.

Она сглотнула. Справилась с дрожью и покачала головой.

Явился на дежурство еще один полицейский и бросил на стол газету. На первой странице – фотография Лоры. Заголовок: «УПИВШАЯСЯ ПТИЦА». Она запаниковала. И тот полицейский растерялся, не ожидал, что наткнется в участке на Лирохвоста. Женщина в форме, которая привела сюда Лору, убрала газету и попыталась успокоить девушку. Но Лора почти не разбирала слов, заглушая их ревом самолета, рычанием Мосси, а вот и летучие мыши хлопают крыльями в ночи, воют сирены, жужжит камера, лирохвост натыкается на прутья клетки, щелкает ремень безопасности, сливается вода в туалете, цокают по кафелю каблуки, включился фен для рук. Все перемешалось в ее голове.

Пусть полицейские и были поначалу добры, ей следовало понимать, что ее не оставят надолго в покое. Вот уже и пресса прознала, где она. Журналисты собрались у двери, поджидают ее. Приехали Бьянка и Майкл. Майкл остался снаружи, расчищал путь от дверей до автомобиля с тонированными стеклами. Поскольку Лора не желала звонить ни Соломону, ни Бо, оставалась только Бьянка.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила встревоженно Бьянка, завидев Лору.

Лора заскулила. Так стонал перед смертью Мосси, так плакал подстреленный заяц.

– Тяжелая выдалась ночка, – сказала добрая женщина-полицейский. – Пусть отдохнет.

– Девушка будет подавать жалобу? У нас проблемы? – спросила Бьянка.

– К нам никто с жалобами не обращался, – ответила представительница полиции.

Бьянка обернулась к Лоре:

– Девушка из туалета в ночном клубе утверждает, что ты ее толкнула, напала на нее. Кертису нужно знать, как обстоит дело. Придется сделать заявление для прессы.

Лора постаралась собраться с мыслями:

– Я никого не толкала. У меня закружилась голова, я пыталась ухватиться за того, кто стоял рядом. Мне нужна была помощь. У меня будут неприятности?

– Нет, – сердито ответила полицейская. – Никаких жалоб не поступало. Доверять надо нам, а не газетам. Надеюсь, вы отвезете ее в надежное место?

Лора не могла больше сдержаться. Звуки нахлынули сами собой – в растерянности, смятении она переживала заново все случившееся, пытаясь справиться с ним.

Бьянка смотрела на нее чуть ли не с испугом. Она уже много раз слышала ее звуки, но никогда не видела Лору в таком состоянии. Это было похоже на сухие рыдания, на икоту после долгого плача.

– Лора, ты… ты в порядке? – спросила она.

То есть сами по себе эти звуки для нее – норма?

– Да, но… – Бьянка в самом деле испугалась за нее.

– Все в порядке, – сказала Лора. – Я хочу…

Домой, чуть было не сказала она. Домой. Но где теперь ее дом? Навалилась усталость.

– Ладно, найдем тебе удобное, безопасное место, не беспокойся. Там куча фотографов, – добавила Бьянка, тревожно оглядывая Лору. – Вот, надень. – Она протянула ей большие солнцезащитные очки. Лора нацепила их – и словно укрылась от всего мира. – И еще это. – Бьянка стащила с себя меховую жилетку и протянула своей подопечной. Лора не ожидала такого. Какая-то непривычная для нее Бьянка.

– Мех искусственный, – сказала Бьянка, словно Лора из-за меха переживала.

Наконец Лора решилась надеть жилетку – пусть она не лучшим образом сочеталась с клетчатой рубашкой, которую отдал ей Том, – слишком широкой и длинной, она носила ее с поясом, но, по крайней мере, жилетка прикрыла пятна. Поблагодарив полицейских, она вышла навстречу фотографам, увидела телекамеру и на миг вообразила, что это Рейчел снимает кино, а значит, рядом с ней Соломон – она огляделась в надежде увидеть его напряженное, сосредоточенное лицо, какое у него бывает, когда он прислушивается к окружающему фону, но Соломона нигде не было видно, и, пока Лора сообразила, что это новостная программа, корреспондент уже забросал ее вопросами, тыча ей в нос огромным микрофоном. Бьянка и Майкл потащили ее дальше так быстро, что все вокруг расплывалось. Потом, на фотографиях, Лора выглядела словно другой человек: волосы подвязаны высоким узлом, скрывая блевотные брызги, поверх клетчатой рубашки меховая жилетка, солнечные очки больше ее лица, обтерханные мартенсы, которые она носила с шестнадцати лет, и высоко подтянутые шерстяные носки. На следующий день модные журналы объявили ее новой иконой стиля. Мех и хлопок в клетку, мартенсы с шерстяными гольфами. Все примеряли на себя нестандартный образ Лирохвоста. Нет, она не узнавала себя на этих снимках.

Джип тронулся, Бьянка швырнула рядом с ней на сиденье газету.

– Пока только они успели напечатать. Завтра обрушится лавина.

– Зачем ты ей это показываешь? – вступился Майкл.

– Кертис велел.

Майкл вытянул губы в прямую жесткую линию. Лора покосилась на разложенную возле нее газету.

«УПИВШАЯСЯ ПТИЦА»

«У ЛИРОХВОСТА КУКУШКА СЪЕХАЛА»

«ПТИЧЬИ МОЗГИ НЕ ВЫДЕРЖАЛИ ПЬЯНКУ НОЧЬ НАПРОЛЕТ»

Сердце отяжелело, ей стало совсем плохо. Лора приоткрыла окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Почему все так на нее сердятся? От газеты словно исходили волны гнева – пугали ее.

Бьянка вывернулась назад с переднего сиденья. Майкл молча следил за Лорой в зеркальце заднего вида. Дотянувшись до газет, Бьянка смяла их и бросила на пол. Но Лора уже видела достаточно, чтобы запомнить это навсегда. Жуткий образ самой себя: валится на хохочущего Рори, волосы упали на лицо. И это лицо, а также ноги, руки – все кривое, все вышло из-под контроля, на некоторых снимках глаза полузакрыты, вид одурманенный. Мертвые глаза, зрачки расширены так, что глаза из зеленых сделались черными. Или того хуже – ее застигли в темном проулке, на земле, в луже алкоголя и бог знает каких еще жидкостей. Лицо при яркой вспышке – мертвенно-белое. Выглядит она не пьяной и испуганной, а – теперь она поняла, за что ее возненавидели, – мошенницей: выдавала себя за наивное дитя, которое капли в рот не берет и мистически связано с природой, ведь об этом все твердили. И вот она, слетевшая с катушек, обдолбанная, – разве сама она хотела бы познакомиться с человеком, у которого такое лицо? Вот и неистовствуют журналисты, чувствуют себя обманутыми.