— Мои родители?

— Да, какими были они, когда вы были совсем юны? Я уже достаточно рассказал о себе сегодня, теперь ваша очередь.

Эмили усмехнулась:

— О моих родителях не получится такой интересной истории. Моя матушка обожает выходить в свет и много говорит. Отец же предпочитает помолчать и почитать книги. Он проводит большую часть времени в библиотеке, она в гостиной, и кажется, они вполне счастливы. Мы с братом, по-моему, не особенно интересовали их, когда были маленькими. Мы подолгу оставались в детской и выдумывали всевозможные игры. Все это довольно странно.

— Странно?

— Я уже и забыла, как много времени мы тогда проводили вместе с Робом. Сейчас мы даже видимся крайне редко, он так занят своей карьерой и Эйми.

— Это поразительно, как одинок может быть человек в кругу семьи, — сказал Николас.

Эмили взглянула на него с нескрываемым удивлением:

— Только не в вашей семье, Николас! Ни у кого из вас, наверное, просто нет времени на одиночество.

Он загадочно улыбнулся:

— У вас бывало когда-нибудь такое, что в самый разгар бала, где, как вам казалось, вы чудесно проводите время, вдруг появляется острое желание сбежать домой? Или, по крайней мере, куда-то, где вас непременно поймут и примут такую, какая вы есть?

— Со мной такое происходит постоянно.

— Тогда вам это понятно. Даже будучи окруженным людьми, которых ты любишь, можно чувствовать себя одиноко. Герцогу редко удается остаться наедине с собой, но в то же время и не получается по-настоящему влиться в общество, даже компанию.

— Понимаю.

Она действительно понимала и сопереживала ему всем сердцем. Думала, что сможет быть ему полезной, безупречно выполняя свои обязательства. Однако, возможно, они могли помочь друг другу именно так, сидя рядом и слушая друг друга. Узнавая друг друга все ближе и глубже, чтобы никогда больше не пришлось испытать тоскливое чувство одиночества в толпе. Интересно, такое вообще возможно?..

— А вы встречали когда-нибудь человека, который понимал бы вас без слов? — спросила она.

— Иногда такими могут быть мои сестры и браг. Однажды… однажды был такой человек. Очень давно. Я был слишком юн, чтобы оценить, чего стоит такое понимание.

Еще одна женщина, помимо Валентины? Наверняка. Но Николас не обмолвился об этом ни полслова. Эмили набралась мужества и протянула ему руку. Он взял ее в свою. Так они и сидели в тишине, держась за руки.

Эмили не знала, что будет дальше, после того как они провели ночь в спальне, обнаженные. Теперь же они просто держались за руки, и ей казалось, что ничего более сокровенного с ней еще никогда не происходило. Она уверовала в то, что именно так и должно быть.

Глава 17

— Пойдемте, я хочу вам кое-что показать! — Николас потянул Эмили за руку, идя вдоль узкой извилистой тропинки, что пролегала с дальней стороны озера. Это было тенистое прохладное место, мшистое уютное укрытие в жаркий день. Воздух здесь пропитался солнцем и полевыми цветами.

Эмили звонко смеялась. Они пробыли в Вельбурне только две недели, а она уже чувствовала себя обновленной. Никогда прежде она не ощущала себя такой свободной и ни к чему не привязанной, не ограниченной условностями и этикетом, теперь ей казалось, что она безмятежно парит над этим пространством на огромном воздушном шаре.

Неужели все дело было в самом месте? Неужели над Вельбурном действительно тяготеет какая-то магия? Или волшебство в том, что все эти дни с ней рядом Николас? Они не делали ничего необычного, просто ели, играли в карты, читали вместе. Он учил ее шахматам, по крайней мере пытался это делать, за этой замысловатой доской они рассказывали друг другу истории из детства и делились услышанным от знакомых в Лондоне. Ночами занимались любовью, в объятиях друг друга забывая обо всем на свете, но он неизменно покидал ее до утренней зари.

Единственное, чего они никогда не касались, — будущее, планы и надежды, мысли о том, что будет, когда им придется выбраться из-под защитного кумпола Вельбурна. Возможно, именно поэтому эти дни казались такими волшебными. Они не были частью действительности.

Теперь она бродила с Николасом на свежем воздухе, одетая, словно маленькая девочка, лишь в простое белое муслиновое платье, с распущенными волосами, струящимися по плечам. Удивительнее всего, она ничуть смущалась своего внешнего вида. Подобных моментов она не переживала с самого детства, когда могла убежать, ни на секунду не задумываясь о том, как выглядит и что о ней думают окружающие.

Сейчас ей было важно только то, что думает Николас. Он оказался намного добрее и заботливее, чем она ожидала. Чрезвычайно серьезно относился к своим обязанностям, показывал ей планы новых построек на территории имения, делился идеями о выведении экспериментальных злаков, новых пород овец и схемами внедрения новой ирригационной технологии. Когда Эмили осторожно предложила устроить школу для дочерей его прислуги и фермеров, он не рассердился, а попросил составить примерный план. На такое удачное начало она не могла даже надеяться.

Николас с улыбкой оглянулся:

— Уже недалеко.

Эмили прыснула со смеху. Тропинка поворачивала и, извиваясь, спускалась к маленькой, едва заметной заводи. Здесь, в густой тени высоких, плотно растущих деревьев, было прохладнее. Тут был даже маленький водопад, серо-голубые струи которого с мелодичным звоном танцевали на острых отвесных камнях и растворялись в заводи.

— Куда вы ведете меня? — поинтересовалась Эмили. — Хотите запереть в какой-то потаенной пещере за водопадом?

— А ведь действительно, стоило бы это сделать. Чтобы никто, кроме меня, не мог любоваться вами! Я был бы темным магом, как в сказке, что читала мне матушка, который похитил принцессу и заточил ее в замке, чтобы никто больше не мог наслаждаться ее красотой.

Эмили рассмеялась еще громче:

— Думаю, я тоже слышала эту сказку в детстве от моей няни. И насколько я помню, все закончилось плохо и для принцессы, и для волшебника.

— Это только в сказке. А мы бы просто прятались там, только вы и я. И никто не нашел бы нас, не потревожил ненужными сообщениями, спорами и прочими мелочами. Мы могли бы петь и плести венки из маргариток, беззаботно нежиться на солнышке целыми днями напролет.

— Вы никогда не слышали, как я пою, Николас, иначе ни за что не предложили мне этого, — предупредила Эмили. — Брат говорит, что мое пение похоже на крик кошки, которой наступили на хвост.

— А я уверен, он категорически не прав. — Он взял вторую ее руку и теперь крепко держал обе. — Камни поросли мхом, так что здесь немного скользко.

— Что это за место? — тихо спросила она.

Когда деревья стали все плотнее смыкаться над ними, ей отчего-то захотелось перейти на шепот, словно неведомые лесные создания прислушивались к ним. Воздух полнился свежестью и насыщенным ароматом зеленых листьев, цветов, пестревших под ногами, и солнца, игравшего на воде.

— Когда мы были детьми, не слишком оригинально назвали это место Тайной заводью. Никто, кроме нас, не приходил сюда, она слишком мала для гребли и не подходит для рыбалки. Нам казалось, что никто, кроме нас, и не знает о ее существовании.

— И чем вы здесь занимались?

— Купались. Ныряли, прыгая с водопада. Ловили лягушек и прятали их в доме. Но в основном просто валялись в траве и болтали о том, что будем делать, когда вырастем.

Николас подошел к плоскому невысокому валуну возле склонившегося лиственного дерева. Он расстелил свое пальто, которое нес на плече, на поросшем мхом валуне и помог Эмили присесть на него. Он поставил ногу на камень возле нее и облокотился на свое колено, вглядываясь в журчащую, кружащуюся воду.

— И кем же вы мечтали стать, когда повзрослеете?

— Я всегда знал, что у меня нет выбора. Правда, когда мне было девять, я разработал небольшой план сбежать в море и инсценировать собственную смерть, тогда бедняга Стивен был бы вынужден стать герцогом. Правда, пришлось отказаться от этих замыслов.

Стивен и Лео всегда мечтали работать с лошадьми, ну или стать акробатами в Амфитеатре Эстли[10]. Аннализа решила стать одной из тех немногих женщин, которых приняли в Королевскую академию, и, на мой взгляд, она делает в этом успехи. Шарлотта всего лишь мечтала писать романы и пьесы и разводить собак, одна из которых, увы, скоро станет нашей.

— Если только мы не разработаем какой-нибудь хитроумный план. Ваша идея с побегом в море звучит многообещающе, — сказала Эмили, стараясь поддержать его шутливый тон. Хотя в душе ей было очень жаль того несчастного мальчика, чьи братья и сестры могли мечтать о чем угодно, в то время как его судьба была предопределена. — Должно быть, это крайне непросто, когда у тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда, Эмили. Мой отец, например, предпочел делать вид, что он вовсе не герцог, пользуясь при этом всеми привилегиями своего положения. Я же предпочитаю быть полезным, когда есть такая возможность. — Он хитро улыбнулся ей. — Но это вовсе не значит, что герцог не может позволить себе немного позабавиться.

Он неожиданно поцеловал ее в щеку и бросился к согнувшемуся и на вид очень древнему дереву. На глазах у Эмили ухватился за одну из нижних веток и, подтянувшись, в одно мгновение очутился на ней. Он взбирался все выше сквозь густую листву, пока не оказался на толстой ветви, склонившейся над водой.

— Что вы делаете? — воскликнула Эмили. — Вы же упадете!

— О, это вряд ли. Я постоянно так делаю.

— Постоянно?

— Правда, некоторое время не практиковался. — Он снял рубашку и сапоги и бросил их Эмили. Стоя на высоте и балансируя на ветке с обнаженным торсом и растрепанными волосами, он был подобен первозданному лесному богу. Озорной и чувственный дух леса.