Обстановку немного разрядила Леся. Она с торжественным видом поставила на стол мобильный и запустила видео. Андрей с изумлением разглядел на нем свою кофейню и сцену. За фортепиано сидел Лешка, небрежно наигрывая что-то одной рукой. Он вдруг ударил по клавишам, и зазвучала незнакомая Андрею джазовая композиция. В кадр выдвинулся еще один парень, покивал в камеру с задорной улыбкой, дунул в саксофон. Изображение сдвинулось, и Андрей сначала увидел на сцене еще одного исполнителя, девушку со скрипкой, а потом зал. Он был полон до отказа, даже вечно пустующие, не очень удобные места на высоких табуретах вдоль окна были заняты.

— Что за ребята? — жадно спросил Андрей.

— С Лешкой вместе в метро пели, вчерашние студенты. Классные, да? — Леся вся сияла.

— Не то слово! Какое число?

— Это тридцатое. Тридцать первого тоже играли, но людей поменьше было.

— Так, — взволнованно принялся подсчитывать Андрей. — Второго, третьего народ еще будет оклёмываться, а потом рванет искать развлечения, самые прибыльные дни! Смогут ребята и дальше играть? Обещаю, не обижу!

— Смогут, смогут, я с Лешкой уже поговорила, а ребятам в тепле с булочками в любом случае лучше, чем в метро, — покивала Леся и вдруг воскликнула, умоляюще прижав руки к груди: — Андрюша, ты только не говори, что я тебе показала! Это ведь сюрприз был!

Все рассмеялись, Леся зарделась.

— Не скажу! — хохотнул Андрей. — Отыграю сюрприз по полной.

После обеда выглядящая уставшей Таня отправилась досыпать. Диана с Димой расположились на диване у окна, Леся, несмотря на протесты Кости, занялась посудой, а Макс с Андреем решили прогуляться до трассы — узнать, успели ли службы расчистить дорогу. Максим сам заговорил с Андреем, когда тот уже решил, что старый друг совсем ушел в себя:


— Всем все видят и знают. Что, настолько заметно?

— Есть немного, — признался Андрей. — Не думал, что у вас все…так… сложно.

— Я тоже не думал, — тихо сказал Макс. — Сам от себя не ожидал, считал… пережито уже. Знал бы, сидел бы в Праге. Переборол бы… как-нибудь. Или отказался бы от приглашения. Петровский сам меня в гости зазвал, а теперь пытается жизни учить.

— Костя всех жизни учит.

— А сам?

— Вот потому и учит, — Андрей помялся. — Макс ты бы… уехал, прямо сейчас, пока совсем плохо не стало.

— Не могу, — выдохнул Максим. — У меня есть шанс все исправить. Я же чувствую, что Таня…

— А о Денисе ты подумал? Вы же дружили.

— Дружили. А потом выяснилось, что он еще до этого, уже давно… нет, я не хочу ничего плохого о нем сказать. Он никогда… никак… ничего, пока я не свалил.

— Вот и ты теперь сделай… «никак и ничего». Уезжай. Или решите вопрос, как мужики.

— Как вы с Костей тогда? — Максим усмехнулся.

— А хоть бы и так!

— У тебя, Андрюха всегда все просто.

Они дошли до трассы, убедились в том, что дорога расчищена, повернули обратно. Максим молчал.

— Уеду, — выдохнул Макс. — Сегодня.

Андрей одобрительно похлопал его по плечу.

Глава 12

Перед глазами неожиданно возник… цветок, алая розетка пуансетии. Леся ахнула. Андрей вышел из-за спины, присел на подоконник, протягивая ей «букетик»:

— Шаг первый. Цветы.

— Откуда?

— У Кости в комнате родителей цветет.

— И ты стащил?!

— Я в молодости ни разу, ни с одной клумбы, ради девчонки цветка не сорвал, веришь? Ради тебя…наверстываю. Когда будем в городе, куплю тебе огромный букет. Что ты любишь? Розы, лилии?

— Розы, лилии, даже кактусы! Всё, что цветет и пахнет! — Леся помолчала, крутя в пальцах пуансетию. — Купи. Купи мне огромный букет. Я бы могла сказать, что это лишние траты и всякие ненужные ритуалы, но не скажу. У меня действительно было мало… этого всего. Не смейся! Я сейчас не про цветы после концертов! Это…другое! А Костя на тебя рассердится! Он же перфекционист и любитель порядка.

— Петровский простит, — не моргнув глазом заявил Андрей, — когда узнает, что это для тебя.

— Послушай, — Леся замялась, — ты ведь шутил, когда говорил, что у Кости ко мне..?

— Не шутил, — Андрей обернулся к окну и вздохнул. — Пойдем пройдемся. В этом доме слишком много уютных и теплых спальных мест, они меня отвлекают.

Они оделись и вышли на мороз. Леся показала Андрею фото на телефоне. На нем были Лешка и Маркиз, спящие на диване в обнимку.

— Лешка скоро съезжает, — торжественно сказала Леся. — Они с Ритой нашли квартиру. Что ты сделал с моим братом, Андрей Берестов?

— У парня появилась работа, — Андрей пожал плечами. — И это не совсем моя заслуга. Он сам пришел. Я его на кухню отправил, а он, видишь, нашел себе другое применение. Мужикам нужна работа, дело, в котором они будут… проявлены. Не будет занятия — придут тоска, неудовлетворенность. Семья — хорошо, жена, дети. Работа по душе, возможность обеспечить родных — важно, никак без этого. Я сейчас о нормальных мужиках говорю, с совестью. Поэтому нужно твоего Лешку уговорить дальше учиться.

— Уговори, Андрей, — попросила Леся. — Лешка такой человек, для него важно, чтобы было к кому прислушиваться. Это из-за отца, папа на него давил. Леша так и остался в чем-то подростком в вечном поиске идеала. Поэтому… — Леся набрала полную грудь воздуха: должна же она, наконец, научиться произносить это имя без спазмов внутри, — Марк сумел построить этот мостик между ними, понимания, как казалось Лешке.

— Из меня идеал так себе, — немного смущенно сказал Андрей. — Это Петровский всегда уверен в своей непогрешимости.

— Да, чувствуется, — призналась Леся, стараясь не обидеть Андрея плохим словом о друге.

— Это из-за его работы. Из-за потери отца. Ему с ранних лет семью на себе пришлось тащить: Дианку учить, с мамой тоже сложно было, она долго в себя прийти не могла… Костя хорошо чувствует людей. Но не всегда их понимает. Потому что сам — машина: поставил задачу — считай, решил. Хотя видела бы ты, как он каждый раз переживает в случае… потери пациента!

— Вы такие… разные. И дружите.

— На самом деле, не такие уж и разные: любим хорошие посиделки, музыку хорошую, боксом занимались, кстати, в спортивном клубе с Максимом и Денисом познакомились. У нашей дружбы долгая история. Я обещал рассказать.

— Да, — затаив дыхание, сказала Леся.

Они вышли к реке. Было тихо, лишь с внезапным шумом срывалось с голых ветвей хриплое воронье. Сотни лет она несет здесь свои воды, серые и холодные, подумала Леся, и сколько же людских откровений было ею услышано? Но каждый, кто посмотрит на это вечное движение природы, скажет: да, жизнь человеческая коротка, стоит ли тратить время на то, чтобы пытаться войти в одну и ту же реку?

— Мы с Петровским познакомились на курсах английского, — заговорил Андрей. — Преподавала у нас вчерашняя выпускница лингвистического вуза, Вера. Очень милая, забавная, красивая… — он почесал нос, смущенно добавил: — ну, я стойку и сделал, в первый же день. А Костя — весь такой невозмутимый был, что внутри — непонятно… Я недавно специально фотки старые нашел — вы с Верой очень похожи. Не только внешне, но и манерой говорить, внутренним чем-то. Она тоже светилась вся, как и ты…

Леся затаила дыхание. Лишь ради этих нескольких слов она была готова простить рассказ о былых романтических увлечениях Андрея.

— … наверное, поэтому Петровский тебя на том видео с джаз-концерта и приметил… Мы с Верой начали встречаться, не всерьез, но к этому шло. И вдруг я узнаю, что моя девушка ушла к другому. И этот другой — Костя. Я глупый был, хорохористый. Обиделся, мы с Петровским чуть ли не насмерть сцепились на ринге в клубе, нас еле растащили. А после этого выяснилось, что Вера с первого дня почти была влюблена в Костю, но от того, морды интеллигентской, кроме тестов на сто баллов, дождаться ничего не смогла, поэтому и начала со мной встречаться — ради того, чтобы Петровского иногда видеть. А Костян, в свою очередь, думал, у нас с Верой серьезно. Вот такая история. Один нормальный разговор расставил бы все по местам, обошлось бы без синяков и морального урона. Особенно досталось Вере. Мы то что? Бока друг другу намяли и довольны, а она переживала очень, боялась, что разрушит нашу дружбу… Со временем все у них наладилось. Но потом была Дианка. Да ты уже знаешь, кажется. Видела… как она…?

— Видела, — призналась Леся.

— Избалованная, мелкая… девчонка. Слишком много внимания получала после смерти отца. Вот там уж с моей стороны даже намека не было, никогда. И подумать не мог. Считал, Костя мне, как брат, а Ди — как сестра… — твердо сказал Андрей. — Глупый я тогда был, молодой, мыслями весь в своем старт-апе. Ей пятнадцать было, когда мы с Костей задружились. Я довольно часто приезжал сюда, в этот дом. Когда Ди исполнилось шестнадцать, в свой день рождения она призналась мне в любви. Пришла ко мне в комнату, ночью, на все готовая. Кошмар просто! Я с ней поговорил, постарался образумить девчонку. Но она… плакала, обижалась… грозила всяким. И вот тут я совершил большую ошибку: нужно было сразу Косте рассказать, а я промолчал, постеснялся. Дианка попыталась еще один раз… и еще один, а потом таблеток наглоталась, еле откачали. Тогда мы с Петровским пообещали друг другу, что никогда и ничего не будем скрывать. Все, как на духу. Пацаны зовут это нашим «клубом». А для нас это важно, понимаешь? Поэтому мне и пришлось Косте все о нас с тобой рассказать. Уж слишком много вопросов он начал задавать. И… ты ему нравишься. Я все понимаю, а не ревновать не могу.

— А Вера?

— Они встречались два года. Она уехала в Москву, нашла там работу переводчиком. Я провожал ее на вокзал, пытался добиться, что между ними произошло. Она сказала лишь, что устала. Что Костя видит в ней идеал, которому она не соответствует, что подчиняет ее своей… правильностью, давит, сам того не замечая. И что она так больше не может. Костя ездил к ней, пытался поговорить. Вера сменила адрес и телефон, потерялась… спряталась. Я только теперь понимаю, что он переживал… сильно. Понимаю по реакции на тебя, — Андрей вдруг остановился, привлек Лесю к себе. — Давай я тебя отсюда увезу. Прямо сегодня. Мама будет рада. Заедем к ней по дороге. И свидания… Каждый день. В парке у Достоевского, — он вдруг хохотнул.