«Да, – вдруг показалось ему, – выражение лица у нее именно виноватое, будто она что-то скрывает, точнее, обманывает… Она даже в тот момент глаза отвела».

Ничего дурного он, естественно, не подумал. Не хочет отвечать, ну и ладно. Заострять на этом внимание и выпытывать правду он уж точно не собирался. «Мало ли по какой причине не хочет», – сказал себе. Не говорит, и пусть. Он вон тоже не спешит всем подряд делиться. И почти убедил себя, успокоился, но свербящее ощущение осталось.

Почему-то неприятно стало, что Алена ему соврала. Как будто от этого на шаг отдалилась.

Однако вида он не подал. И когда потом пили на кухне горячий чай, разговаривали очень даже душевно, будто этого момента и не было.

Алена вдруг пожаловалась, что чувствует себя одиноко.

– Это осенняя хандра. Многих посещает, – со знанием дела заявил Максим. – Какая же ты одинокая? У тебя есть брат, хоть и паршивый, но наполовину родной. Есть, в конце концов, отец, и, насколько я знаю, он тебя любит. Ну и главное, есть я…

«И я тебя люблю больше всех», – добавил Максим про себя, глядя на нее в упор. Алена тотчас смутилась, как будто поняла его мысли. В один миг от их непринужденности не осталось и следа.

– Или тебе кто-то еще нужен? – взметнув в деланом удивлении бровь, спросил он, чтобы хоть как-то сгладить вспыхнувшее напряжение.

– Нет, – улыбнулась она. – Но вот отец… Я тоже думала, что любит. Ой, мне даже вспоминать неохота. Какая же я дурочка была! Как увидела тогда, как он перед камерами плакал, – поверила ему, прониклась. А оказалось… И если бы не Артем, я бы ведь так ничего и не узнала.

– Артему язык надо укоротить. А вообще, зря ты так. Ну да, изначально он не обрадовался. Но он же тебя не знал. Не видел ни разу. А как узнал – так полюбил.

– Ну да, на публику.

– Одно другому не мешает. Это уж образ жизни у него такой. Вторая натура. Но он тебя правда любит. Да я его всю жизнь наблюдал – он даже к Теме так не относился. И если уж на то пошло, от кресла губернаторского отказался ради тебя. Какие еще могут быть сомнения?

– Даже странно, что ты так его защищаешь. Вы же не ладите.

– Это тут ни при чем. И я его не защищаю, просто стараюсь судить объективно. Я ж за справедливость и… честность.

Последнее слово добавил тише, глядя ей в глаза. Но тут же сам себя и одернул: какого черта он давит? Сам же не любит, когда вот так донимают. Подумаешь, маленькая недомолвка! Ерунда же… И поспешил сменить тему:

– Завтра суббота, выходной. Давай куда-нибудь сходим после пар?

– Ну… – замялась она. – Не знаю даже. А куда, например?

– Да хоть куда. Можно в кино. Можно в кафе или в ресторан.

– Нет, в ресторан не хочу. Я же не люблю пафосные места. Мне там дискомфортно всегда. Мне бы где попроще…

– Ну раз так, можем и в какой-нибудь гаштет забуриться. А то вообще – приходи к нам в общагу. Проще, чем там, не сыщешь. Посмотришь, как я живу. С пацанами познакомлю.

Алена так отчаянно замотала головой, что Максим даже удивился.

– Ну на вас прямо не угодить…

В конце концов договорились, что завтра созвонятся, а там уж решат по настроению.

Возвращаться в общежитие с каждым вечером хотелось все меньше и меньше. С убогой обстановкой он худо-бедно свыкся. С шумом и постоянной сутолокой – тоже. А вот сам дух общажный, атмосфера эта нездоровая, напрягала все сильнее.

Яковлева и его дружков-придурков Максим не боялся. Но они его раздражали безмерно, как, впрочем, и молчаливая покорность соседей по комнате. И даже трудно сказать, что больше действовало на нервы.

Потому он уже всерьез задумывался о том, чтобы снять квартиру, – возможность ведь теперь есть. Может, даже и вместе с Аленой. Такое предлагать он, конечно, не станет сейчас. Скажет еще, мол, куда так гонишь коней? И будет права. Но помечтать-то можно. Она бы ему вкусное готовила – она же так здорово готовит! Вечера бы проводили вместе. Ночи…

Но пока его компанией на вечер была все та же троица – Иван, Толик и Азамат. Тоска!

«Скорее бы ночь и опять завтра. Находиться здесь уже нет никакого терпения», – подумал он раздраженно.

Поковырялся в планшете, отложил. Собрал в пакет мыло, шампунь, длинную колючую мочалку с веревочными ручками, сунул под мышку чистое белье и полотенце и направился в душевую.

Из комнаты наискосок басило что-то старенькое из «Сепультуры», с трудом перекрывая галдеж и хохот. Понятно, там пили. Да и не только там. Буквально в каждой второй комнате сегодня гуляли. Пятница же…

И как раз когда Максим проходил мимо, в коридор вывалился народ, очевидно, на перекур. А среди них и Яковлев, и Серый, и тот, что его тогда выпустил, – Вадик. Идиоты, даже крикнули ему вслед что-то маловразумительное.

Зато в душевой оказалось пусто. Все, видать, пили, и никто не хотел мыться. И хорошо, можно было не торопиться…

А когда снова вышел в предбанник, вдруг обнаружил, что вся его одежда – и чистая, и ношеная – исчезла. Пропало и полотенце. Только на тапки не позарились. Максим поискал взглядом: может, спрятали? Нет.

Кто-то намеренно унес все его вещи, пока он мылся. И Максим даже догадывался, кто.

* * *

Максим прислушался к многоголосице с той стороны двери. Галдели так, будто посиделки свои перенесли из комнаты в коридор. Наверняка намеренно – поджидают.

Даже от такого придурка, как Яковлев, Максим не ожидал подобной выходки. На что только этот идиот рассчитывал? Что он тут будет торчать в душевой, пока все не разойдутся? Или надеялся, что он прикроется руками и, сгорая от стыда, потрусит в свою комнату? Если так, то он совсем дебил.

Максим попытался соорудить из мочалки некое подобие набедренной повязки, связав веревочные ручки на боку, но она, хоть и достаточно длинная, оказалась узковата. Попробовал приладить пониже, повыше, в конце концов плюнул, закинул ее на плечо и, вздохнув, вышел в коридор как есть.

Серый, Костян, Вадик и еще несколько человек сидели неподалеку на корточках, курили, стряхивая пепел в банку, и возбужденно обсуждали, кто круче: Постол или Уорд.

Яковлева среди них почему-то не было. «Что ж он так? Такое шоу пропустит», – усмехнулся про себя Максим.

Внезапно разговор оборвался на полуслове. Все до единого повернули головы и уставились на него. В первый момент – в немом изумлении, даже рты приоткрыли, но затем покатились смешки. Один из них бросил: «Эй, Доцент, где штаны потерял?» Другой задвинул совершенно похабную шутку. Остальные коротко и громко захохотали.

Конечно же, шествовать в таком виде – удовольствие небольшое. Хорошо хоть, природа его не обделила, но все равно не слишком комфортно, когда ты голый, а все вокруг одеты… Да еще и зябко. Тем не менее Максим заставил себя идти не спеша, вальяжно, будто все в порядке вещей и в таком виде разгуливать ему не привыкать.

Насмешки пропустил мимо ушей, а проходя рядом с ними, и вовсе приостановился. Глядя свысока на Серого, скроил кривую улыбочку:

– Ты ж мечтал увидеть меня без штанов – ну вот, считай, мечта твоя сбылась. Любуйся.

Тот и не нашелся, что ответить. Да и другие растерянно примолкли.

Уже у самой двери Максим уловил за спиной:

– Серый, он сейчас про что? Ты мечтал его увидеть без штанов? Серьезно?

– Да слушай больше! – вскипел тот. – Гонит он!

И вот зачем, спрашивается, остановился? То есть понятно зачем: поглумиться еще немного захотелось над этим дурачком в отместку за их выходку. Уж и слова язвительные готовы были слететь с языка, но в самый неподходящий момент из соседней комнаты выскочила девчонка. Рванула по коридору навстречу, но тут увидела Максима и застыла на миг, испуганно уставившись на него. Затем как-то сдавленно не то охнула, не то крякнула, демонстративно отвернулась и, прильнув к стене, понеслась мимо, пунцовая до кончиков волос. Максиму и самому стало не по себе. Перед этими придурками-весельчаками с их скабрезными подколками не чувствовал никакого неудобства, а тут… Подумает, бедная, что живет в трех шагах с отморозком.

Стремительно шагнув в комнату, Максим с шумом захлопнул за собой дверь. «Эта шутка еще отольется Яковлеву», – пообещал он мысленно. Пора его уже конкретно приструнить, а иначе так и будет гадить при каждом удобном случае.

Максим, разозлившись, прошел в ту часть комнаты, что огорожена высоким шкафом. Толик и Азамат сосредоточенно корпели над учебниками, Иван зависал в телефоне. Но стоило появиться Максиму, все трое забыли свои дела, ошарашенные настолько, что даже спросить ничего не могли. Ну хоть не краснели, как та девчонка.

– Как-то жарко, да? – небрежно бросил Максим, доставая из сумки одежду.

– М-м, – промычал Иван.

Толик и Азамат и вовсе не выдавили ни звука, таращась на него во все глаза, пока он одевался.

– Ладно вам, отомрите уже.

– А… ты… – Азамат сделал непонятный жест руками, с трудом соображая, как сформулировать вопрос.

– Да пока я мылся, кто-то упер все вещи. Точнее, не кто-то, а Яковлев ваш, придурок. Пойду-ка я его навещу.

Максим с самым решительным видом направился в комнату, где нынче гуляли старшекурсники. Однако Яковлева и за столом не оказалось.

– Где? – спросил с порога. И хотя он не уточнил, все сразу поняли, по чью душу он наведался.

– А тебе зачем? – спросил Костян.

– Соскучился.

– Дэн у себя, в пятьсот первой, – ответил Вадик.

– Эй, Доцент, а ты чего в штанах? – с усмешкой спросил Серый.

– Что, огорчился? Ну, извиняй – хорошего помаленьку.

Не дожидаясь ответа, Максим покинул теплую компанию и двинулся прямиком в пятьсот первую. Это даже хорошо, что Яковлев там один. Никто не помешает.

Максим распахнул дверь, благо была не заперта, и на миг растерялся. В комнате оказалось совершенно темно. Лишь в щель между неплотно задернутыми шторами пробивался тусклый свет ночного неба.

Максим нашарил рукой выключатель. Вспыхнула яркая лампочка, на мгновение его ослепив.