Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

– Говорят, у вас, Витольд Александрович, прибавление в семействе, – радушно улыбаясь, пожал руку профессор. – Поздравляю!

– Спасибо, Геннадий Александрович, – солидно пророкотал Стрельников. – И не просто прибавление – двойня.

– Тогда тем более, – расхохотался Елецкий, а Витольд про себя отметил в который раз, что вот тут Лидка ошиблась. Напророчила близнецов, а сыновья, конечно, похожи друг на друга, но все равно разные. А в остальном все правильно предугадала. Даже час своей смерти в точности назвала. Стрельников внутренне поежился, вспоминая, как полтора года назад хоронили Лиду. И ее пациенты, узнав по сарафанному радио, стекались к храму в Греческом переулке, где Витольд лично договорился об отпевании.

«Придут ли мои пациенты, как я околею?» – подумалось ему тогда, и вспомнился старый фильм, где на похоронах доктора больные осведомляются, кто теперь станет лечить их почки.

Больше всего в те сумрачные дни Стрельников опасался за Машу. Но жена быстро шла на поправку. И хоть на похоронах не присутствовала, зато настояла на совместной поездке на Байкал. Последняя воля покойной. Чапай по своим армейским каналам договорился о вертолете. Витольд помнил, как крепко сжимал пальцы жены и не отпускал весь полет. А она сидела не шелохнувшись. Лишь прижималась к нему и свободной рукой утирала слезы. Прах развеяли над озером, и он серым шлейфом тянулся следом, а потом растворился – сначала в воздухе, а после и в дивной воде Байкала.

«Эх, Лидуша, – в который раз подумал Витольд. – Ты обрела покой в красивом месте, стала его частью. – И тут же оборвал сам себя: – Сто-о-оп!»

– Геннадий Александрович, – обратился он к Елецкому. – Помните, давным-давно у вас в клинике моя родственница лежала? Сестра жены.

– Конечно, – кивнул тот, откладывая книгу. – Она у нас вместо заключения оказалась. Я еще тогда с удивлением заметил, как точно вы поставили диагноз. Хотя не специалист в психиатрии. А нам потребовалось время и сеанс гипноза, чтобы понять, с чем мы имеем дело.

– Да ткнул пальцем в небо, – отмахнулся Стрельников, совершенно забыв, что наговорил Елецкому почти пятнадцать лет назад. – Где я, а где психиатрия? Но если возможно, хотелось бы ознакомиться с историей болезни и протоколом гипнотического сеанса. Интересуюсь с практической стороны дела. Лида умерла, а мы с женой взяли ее дочку на воспитание. Вот я и беспокоюсь, нет ли там наследственности? От чего я должен уберечь девочку?

– У нее была семья? Дети? Она смогла заново прижиться в социуме? – добродушно удивился профессор.

– Да, дочка, любящий муж. Его убили посреди бела дня, а она не выдержала, следом ушла. Такая история любви.

Елецкий, опытный чтец человеческих душ, кивнул натянуто и тут же заметил деловито:

– Вас сканы устроят? Могу попросить своего ученика прислать на почту. Он по этому случаю кандидатскую защитил.

– Не возражаю, – протянул довольно Стрельников. – Когда?

– Хоть сейчас. Все равно сидим. Но я вам и так скажу, – хмыкнул профессор. – Очень хорошо помню тот случай. Жена, убившая мужа и попавшая к нам вашими стараниями.

– Лида утверждала, что не убивала Марка.

– Так не Лида, а Зина, – шепотом поправил Елецкий. – У нее диагностировано явное раздвоение личности. И в минуту опасности инициативу в свои руки брала Зина. Это стало понятно во время сеанса гипноза. Муж Баженовой торговал наркотиками, – поморщился Геннадий Александрович. – И однажды у него украли весь товар и полученный за него аванс. Учитывая, что в тот день к ним, кроме близких родственников и заказчика, никто не приходил, он решил, что его обворовала жена. Принялся ей угрожать. Но из-за стресса вместо беззубой овечки Лиды рядом с ним оказалась строптивая и жесткая Зина. Поверьте, разницы он не заметил. Тем более что замахнулся на жену ножом. Ей удалось выхватить у него оружие и нанести удар. Вытащить из тела нож она не успела. Марк упал с грохотом. Зина испугалась, и вместо нее опять появилась Лида. Вы же прекрасно знаете, что раздвоение личности сопровождается потерей памяти. И обнаружив, что кто-то убил ее мужа, она несется в соседнюю квартиру к своему поклоннику. Тот не придумал ничего лучше, как увезти ее с места преступления и спрятать где-то в Сибири. Большого ума человек, – пренебрежительно фыркнул Елецкий. – Он еще тело жертвы белизной полил, чтобы не сразу обнаружили. Эти факты сыграли против Баженовой, но, кажется, самооборону в состоянии аффекта удалось доказать.

– Точно раздвоение личности? – напряженно поинтересовался Стрельников. – Мы росли вместе. Ни я, ни кто другой никогда ничего не знали. И разговоров не слышали. Мой отец служил начальником медсанчасти. А теща, Лидина мать, педагог. Но никто ничего не замечал. Разве такое возможно? Или болезнь во взрослом возрасте проявилась?

– На стрессы. Первый раз года в три или в четыре. Старшие девочки дразнили Баженову. Она разнервничалась. А потом какое-то несчастье случилось и ее к бабушке отправили.

– Проклятая табуретка, – пробормотал Стрельников. – Вы думаете, тогда случился первый раз?

– Ничего я не думаю, – фыркнул Елецкий. – Все запротоколировано. Сейчас пришлют сканы, сами убедитесь. А чего вы так взволновались, Витольд Александрович? Сейчас раздвоение личности даже болезнью не считают. Но мы Лидию вылечили, надеюсь на это. Я тут недавно в интернете на историю наткнулся.– Елецкий хлопнул себя по колену и, нимало не обеспокоившись реакцией собеседника, продолжал: – Девица живет одна. Приходит вечером домой и ложится спать. А потом встает уже под другой личиной, идет к соседу. Там они занимаются любовью на старом потертом ковре. После она приходит домой, снова ложится спать, утром ничего не помнит. – Профессор сделал паузу и продолжил, силясь не расхохотаться. Провел рукой по сгибу на руке. – Только на локтях и коленях появляются странные пятна. Она решила, что это ожог, и обратилась к дерматологу. Лишь на сеансе гипноза причина выяснилась, представляете?

Витольд кивнул. Объявление о посадке избавило его от комментариев. Уже в самолете, получив на почту сканы истории болезни, он пробежал каждый лист по диагонали и поразился профессиональной памяти Елецкого. Лучше бы старик что-то напутал!

Почти весь полет Витольд напряженно пялился в иллюминатор. Белые облака, словно манной кашей, застилали землю, где-то виднелись слабые проплешины. И с высоты все казалось засыпанным снегом. Стрельников без сил откинулся в кресле, так и не мог сообразить, что же ему делать дальше. Рассказать? Кому? Только не Маше! Но, зная склонность своей семьи обсуждать по десять раз каждую новость, он понимал, что рано или поздно жена все узнает. А вот этого допустить нельзя! Никак нельзя!

И когда самолет зашел на посадку и под крылом показался сверкающий огнями ночной город, Витольд дал себе слово, что никогда никому не расскажет правду. Лида ушла в твердой уверенности, что Марка убил кто-то другой. Маша, стоит заикнуться, потребует доказательств, а потом впадет в депрессию. Так частенько случается, когда рушатся идеалы и кумиры падают с пьедесталов. И для Нади крест на всю жизнь. Девочка только начала улыбаться. Да и в фигурном катании показывает хорошие результаты. В отличие от Евы, невзлюбившей лед и потребовавшей отдать ее на танцы.

– Знаешь, папа, – по «секрету» сообщила она. – Там девочки в нарядных платьях и тапочках, – заявила она, имея в виду балетные пачки и чешки. – Танцуют красиво. Я тоже хочу!

– А как же фигурное катание, котенька? – изумился Стрельников.

– На льду холодно, – печально заметила дочка, всплеснув руками. – А в шапке кататься нельзя.

Витольд улыбнулся, больше всего желая оказаться дома. Обнять жену и детей. Завалиться спать, зная, что уснуть невозможно. Вся его большая семья постарается тихо ходить по комнатам, но кое-кто из партизанского отряда завернет в спальню, чмокнет в щеку и поинтересуется шепотом:

– Папа, ты спишь?

А потом, стоит открыть глаза, все соберутся на кровати, начнут тараторить, перебивать друг друга. Даже Бинго прискачет и растянется в проходе. И Маша, покормив младших, устроится рядом со всеми. И придется изловчиться, чтобы притянуть жену к себе. И тут же все кинутся к нему, предвкушая борьбу и возню. Ева с Надей завизжат, а Ленька начнет бороться на полном серьезе, стремясь показать собственные силенки.

– Так нечестно! – завопит сын, когда на него сверху прыгнут девчонки. – Скажи им, пап!

А он сам захочет встать и споткнется о Бинго.

– Дом, милый дом, – проворкует ехидна-жена.

Стрельников, выйдя из такси, открыл калитку и воззрился на темные окна. Из-за задержки рейса он не стал беспокоить Вадима.

«Нет никакого смысла караулить ночью в аэропорту, – объяснил он, строго-настрого запретив встречать». Во дворе от света фонаря блестела ледяная арка, подготовленная к предстоящей свадьбе.

Стрельников, запрокинув голову, еще раз оглядел спящий дом. Лишь наверху, в светелке, мерцал слабый свет. Маша не спит, ждет его. Он рванул к крыльцу, перешагивая через две ступеньки. Ворвался в дом и застыл от полной тишины. Ни звука. Невозможно. Это точно его дом, где даже по ночам кто-то бродит? Витольд, разувшись, прямо в пальто поспешил наверх к жене.

«Хорошо, хоть Маруся ждет», – подумал он, словно школьник, размахивая портфелем. И отворив дверь, остолбенел. Маша в короткой кружевной ночнушке сидела на краю кровати, расчесывая волосы.

– Эй, – тихо позвал Витольд,и жена, подскочив, бросилась в его объятия.

– Я люблю тебя, – пробормотал он, швырнув портфель в сторону. – Как же я люблю тебя, Машка!

Она принялась его раздевать. Сначала в сторону полетело пальто, за ним рубашка, но когда настал черед брюк, из кроваток, стоявших около родительской постели, послышалось дружное кряхтение. Стрельников подошел поближе и залюбовался сыновьями. Васька и Колька, проснувшись одновременно, уставились на него шалыми от сна глазами.