Я опешила от такого знака внимания и отшатнулась, отойдя от греха подальше. Джейми поспешил успокоить меня:

– Не бойся. Он не причинит тебе вреда. Он извиняется, потому как ничего не знал о тебе и принимал тебя не за ту женщину.

– Ммм… да.

Я не представляла, как нужно реагировать в таком случае, да еще и согласно правилам поведения в китайском обществе. Коленопреклоненный мистер Уиллоби рассыпался в извинениях, и эта подлинно китайская церемония тянулась без конца. Не зная, что мне делать, я погладила его по голове, осуществив этим, как мне казалось, разрешение. Интуиция меня не подвела – обрадованный мистер Уиллоби поднялся и принялся кланяться уже стоя на земле. Джейми рассердило это пристальное внимание к мелочам, и он заставил прекратить представление. Мы пошли в сторону столь полюбившейся нам сегодня Королевской Мили.

Над церковью Пушечных Врат в тупичке размещался наш будущий приют на эту ночь. Внизу, в четверти мили, был дворец Холируд с освещенным входом – наш бывший приют. Месяц с небольшим мы жили в нем, когда Карл Стюарт одерживал первые свои победы.

Именно здесь почил в бозе Колум Маккензи, дядя Джейми. Я вспоминала все это, пока нам не открыли дверь. На пороге стояла невысокая элегантная брюнетка, держа свечу. Рассмотрев, кто стучал, она радостно воскликнула и принялась целовать щеки Джейми. Я не находила себе места, пока не услышала, как он обращается к ней. Мне казалось, что худшие мои опасения подтвердились и что это и есть тот самый семейный дом. «Мадам Жанна» – вряд ли это может быть жена или любовница.

Я принялась рассматривать ее. Она была непохожей на других женщин как своей внешностью, так и поведением. Скорее всего, она родилась во Франции либо прожила там долгое время. Хотя и ее английский был на высоте. С другой стороны, многие эдинбуржцы, живя в портовом городе, были космополитами в этом смысле и могли свободно изъясняться по-английски. Скромное платье, придающее ей шарм, облегало фигуру тяжелым шелковым коконом. Кстати, шотландки обыкновенно употребляли намного меньше пудры и румян, нежели она. Словом, я нервничала, да и она увидела во мне соперницу и не скрывала неприязненного выражения лица.

– Месье Фрэзер, могу я сказать вам несколько слов наедине?

Произнося это, она прикоснулась к Джейми жестом собственницы. Я напряглась, ожидая словесного поединка.

Подоспевшая служанка забрала у Джейми плащ. Отдавая его, он взглянул на меня, увидел мои побелевшие губы и оценил ситуацию.

– Ну разумеется, мадам Жанна. Вернувшись, вы сможете ближе познакомиться с мадам Фрэзер, моей женой.

Он обнял меня и подтолкнул вперед.

Замерев от страха, я слушала удары своего сердца, бившегося слишком громко, чтобы этот звук не был слышен за милю. Казалось, что вся прихожая вслушивается в них. Я оглянулась на Джейми, прося помощи взглядом. Он, улыбаясь, пожал мне руку.

– Женой?! – Мадам Жанна опешила не меньше меня и не знала, гневаться ли или изумляться такому повороту событий. – Месье Фрэзер… Зачем вы привели ее сюда? Разве вы не знаете, что наши девушки, наши jeune filles будут уязвлены? Приводить сюда женщину – это по меньшей мере странно. Но приводить жену…

Рот мадам Жанны открылся, и я увидела ее вовсе не белоснежные зубы. Она тем временем пыталась совладать со своими чувствами, прорвавшимися наружу, и попыталась поклониться мне, сглаживая первое впечатление.

– Мадам… Bonsoir… Добро пожаловать.

– Добрый вечер. – Я тоже проявила вежливость.

– Если моя комната готова, то мы пойдем наверх. Мы переночуем там. – Это Джейми оборвал наш неудавшийся разговор, идя к лестнице и таща меня следом.

Мистер Уиллоби не пошел за нами – он уселся на полу, как только мы вошли в дом. Видимо, он был здесь не первый раз и хорошо знал место либо не захотел нам мешать и упал где стоял. Он был занят своими мыслями и не замечал, как на полу образовывается лужа от его мокрого одеяния.

– Ммм…

Джейми не стал подбирать слов и просто указал на китайца мадам Жанне, будто спрашивая, знает ли она, что с ним делать. Мадам секунду поразмышляла, стоит ли оказывать ему услуги, затем позвала служанку.

– Полин, пошли за мадемуазель Джози, если она не занята. И отнеси наверх воду и полотенца месье Фрэзеру… и его жене.

Мадам Жанна все еще сомневалась, достойна ли я называться женой Джейми, а потому снова запнулась.

Джейми обратился к ней, стоя на лестнице:

– Мадам, вы обяжете меня, если сможете принести нам женское платье. – Джейми послал вниз улыбку. – Моя жена попала в переплет, и ей требуется новое платье. Мы были бы очень признательны, если бы вы нашли что-то к утру. Спасибо. Bonsoir!

В молчании мы поднялись по винтовой лестнице на последний этаж – четвертый. Я брела позади, ошалев от происходящего. В таверне Джейми назвали сводником. Эта мысль не давала мне покоя. Почему, почему я не придала этому значения тогда? Вероятно, я сочла, что это было сказано в пылу драки, ради оскорбления. Но если…

Джейми тяжело ступал впереди. Косая сажень в плечах, темно-серый камзол. Что я знала о нем? Джейми, каким я знала его двадцать лет назад, не мог быть сводником. Но теперешний Джейми?!

Комната, куда мы пришли, была небольшой и аккуратной. Я ожидала чего-то другого и немало удивилась. Разумеется, здесь было довольно чисто, не в пример другим подобным заведениям. Наверное, там было куда хуже. В комнате были кровать, комод и стул. На комоде размещались таз, кувшин и подсвечник. Джейми зажег имевшуюся свечу пчелиного воска от своей.

Он вел себя как дома: швырнул промокший камзол на стул, в штанах уселся на кровать, снимая обувь.

– Черт побери, как же хочется есть! Если повариха уже уснула, придется разбудить ее.

– Джейми… – Я подбирала слова, стоя у двери.

– Раздевайся, англичаночка. Или тебе приятно стоять в мокрой одежде? Смотри, лужу наделаешь, – небрежно распоряжался он.

– Сейчас… Джейми, я… Скажи… Послушай, ты что, живешь здесь, в борделе? – Я не сдержалась и спросила о наболевшем.

Он был немного смущен и тер бороду.

– Нет, конечно. – Джейми поспешил пояснить: – Извини, что мы здесь. Наверное, было нехорошо идти сюда, вот и мадам Жанна огорчена. Но только здесь можно раздобыть тебе платье, не вызывая лишних расспросов. И нормально поесть без шумных компаний. Да и мистеру Уиллоби здесь будет намного лучше, потому что можно ручаться, что его никто не тронет. – Он посмотрел на постель. – И эта постель шире койки в печатне. – Джейми попытался пошутить, хотя не был уверен, что шутит удачно. – Но если тебе не нравится здесь, давай уйдем, – великодушно промолвил он.

– Все в порядке, я не отказываюсь ночевать здесь. Но Джейми, откуда тебя знают в борделе? Да так, что выделяют целую комнату! Ты такой знаменитый клиент?

– Я – клиент? – Джейми искренне удивился.

– Англичаночка, опомнись! Ты спятила. Кто я, по-твоему?

– Откуда же мне знать. Может, и спятила. Я ведь ничего не знаю. Но имею право знать, как мне кажется. Или я ошибаюсь?

Джейми на секунду опустил голову, взглядывая на босые ноги в чулках. Он провел большим пальцем линию по полу, будто подводя черту, и терпеливо обратился ко мне:

– Имеешь. Жанна – моя клиентка, – он сделал ударение на имени женщины, – причем одна из лучших. Мы условились, что она выделит для меня комнату, куда я могу прийти в любое время дня и ночи, и обеспечит пищей и чистым бельем, ни о чем не спрашивая. Это удобно, потому что я часто нахожусь в разъездах. Считай, что она трактирщица.

Только сейчас я окончательно успокоилась, но все же задала еще вопрос:

– Положим, что это так. Но какое ей до тебя дело? Что вас связывает?

Я не смогла не спросить этого, потому что полагать, будто Джейми печатает рекламу для мадам Жанны, было бы крайне наивно. Подобные заведения не нуждаются в рекламе.

– На этот вопрос легко ответить. – Джейми говорил медленно, решаясь на что-то.

– Легко?

– Да.

Он поднялся с постели и неожиданно очутился очень близко, вырастая прямо передо мной.

Я невольно хотела отпрянуть, чтобы не видеть его оценивающих глаз. Но поскольку я так и стояла у двери, мне было некуда идти.

– У меня тоже есть вопрос для тебя. Только он будет посложнее.

Мне хотелось смотреть на Джейми вызывающе, но следующая его фраза свела на нет мой порыв.

– Зачем ты вернулась?

Я поудобнее переложила руки, опирающиеся на косяк.

– Угу, на меня стрелки перевел. Ну ладно. Твоя версия?

– Не знаю.

Джейми говорил очень спокойно, но его пульс – я видела шею – стучал как сумасшедший.

– Чтобы быть моей женой? Чтобы показать карточки Брины?

Он отвернулся и отошел к окну. Мне стало легче: я могла говорить спокойнее, не видя его лица. Но то, что он повернулся ко мне спиной, было плохим знаком.

– Англичаночка, ты родила мне дочь. Это многое значит для меня. Теперь я знаю, что жил не напрасно. Брина в безопасном месте – это многого стоит.

Джейми повернулся лицом. Оно было напряжено; голубые глаза были холодны.

– Я видел тебя очень давно. Многое изменилось. Каждый из нас жил своей жизнью эти двадцать лет. Тебе ведь неизвестно, чем я занимался все это время. Ты не знаешь, кто я теперь. Но ты здесь. Зачем? Хочешь или считаешь, что обязана мне?

Я сдерживала подступавшие слезы, смотря ему в глаза.

– Да, я здесь. Потому что… Я была уверена, что тебя уже нет. Что ты погиб, сражаясь тогда у Каллодена.

Джейми стал шарить руками по подоконнику.

– Ясно… Да, я должен был погибнуть. – Он взял с подоконника какую-то щепку и рассматривал ее, грустно улыбаясь. – Но не погиб, хотя и нарывался на неприятности. – Джейми внимательно взглянул на меня. – Ну хорошо, а откуда ты узнала, что я жив? И что я в Эдинбурге, например? Что у меня своя печатня, а?

– Я искала. Мне помогали историки, в частности Роджер Уэйкфилд. Мы работали в архивах, там много документов. Кое-что удалось узнать, потом стали искать дальше. И следили за твоими действиями. – Я попыталась улыбнуться. – Узнали, что ты в столице Шотландии. Прочли «А. Малькольм» на одном документе и… я сразу подумала на тебя.