Елена Дженкинз - Пятьдесят свиданий с врагом

Неужели у него с Мисс Совершенство все серьезно? Это она ему шею объела?

Джун отхлебнула воды, запивая вкус Тони, который вдруг ощутила на губах.

Мята, бергамот.

Рождество.

Черт…

«Где ты выступаешь в пятницу?» – прилетело сообщение.

«В «Макбете» в 20:00. Хочешь посмотреть на меня?» – нервно напечатала.

«Да, пора бы. А в субботу утром вместе поедем в аэропорт».

Вау! Стоп. Притормози, Люк. Это на что он намекнул? Что хочет провести с ней ночь с пятницы на субботу?

«Ты согласен спать у меня на диване, на кухне?!» – написала она быстро, пока тот ничего такого себе не придумал.

«Ты спишь на кухне???»

Джун расхохоталась, пряча лицо в ладонях, чтобы заглушить звук.

Хитрый какой! Нет, ну это просто… с ума сойти! А еще друг называется.

«Ладно-ладно, согласен провести ночь в одиночестве на твоей кухне. Но только если ты споешь мне колыбельную, Twinkle Twinkle Little Star», – тут же пошел на попятную парень, и она снова засмеялась. Раньше он так открыто не флиртовал.

– Извини, я сейчас, – сдерживая веселье, обратилась она к Тони и быстро поднялась, чтобы спрятаться в туалете.

«Я спою тебе все, что захочешь, потому что ты спас меня сегодня. У меня не было настроения, а сейчас беспрерывно улыбаюсь».

«Мне с тобой тоже весело, Холли. Жду пятницы».

И она поняла, что тоже ждет. Это крайне обрадовало. Неужели ее наконец кто-то заинтересовал? Целое событие.

Второй час в пабе прошел тоскливее. Люк больше не писал, и Джун уныло потягивала кофе без сахара, читая электронную книжку по ветеринарии. Советы Эйприл Кун по уходу за животными показались более увлекательными, чем молчание Тони.

– До завтра, Бэмби, – безразлично сказал он на прощание, и она так же равнодушно ответила:

– Пока.

Чтобы привести мысли в порядок, она прогулялась по брусчатой пешеходной улице, разглядывая залитые огнями сказочные каменные здания, уже украшенные к Рождеству, хотя было лишь начало ноября. Продавцы вывесили гирлянды на витринах на следующий же день после Хэллоуина.

Джун спрятала руки в карманах, нащупала телефон… Не вытерпела и снова открыла чат.

«Спокойной ночи, Люк», – напечатала.

«Надеюсь, ты мне приснишься», – пришел ответ, и Джун улыбнулась блаженно, словно огромную порцию любимого малинового мороженого съела. Шумно втянула холодный воздух, подняла воротник темно-зеленого шерстяного пальто и закружилась по мостовой.

Боже, как же хорошо!

Ни за что она не уедет из Эдинбурга.

Ей было смешно и глупо сейчас вспоминать, как сильно она боялась миссис Паркер когда-то. Считала, что местная элита забросает бродяжку Бэмби упреками и отправит в мрачный лес погибать от унижения. На самом деле, 99,9% жителей Эдинбурга знать не знали Джун. Им было плевать и на ее прошлое, и на нее саму. Это нормально. Никто не обязан принимать ее и любить, но и она не обязана всем нравиться и притворяться кем-то другим.

Она кружилась, как заведенная, посреди улицы, и никто-никто не сделал ей замечания. Наоборот, незнакомые парни одобрительно засвистели, а пожилая пара мило улыбнулась. Джун улыбнулась им в ответ.

Кларксон, к которому она ходила на приемы все прошлые годы, объяснил ей: «Мир не против тебя, Джун. Ты и есть часть мира. Если кто-то к тебе жесток, то это лишь потому, что этот человек заблуждается. Вот и все».

Вот и все.

В чем заблуждался Тони? Она так и не нашла ответа. Зато мысль о миссис Паркер давно перестала вызывать панику. В конце концов, Мелани еще два года назад перевелась в университет во Флоренцию, а Крис жил в Лондоне. О Джун они давно забыли, и это к лучшему. Жаль только, связь с Мел оборвалась на сомнительной ноте.

Но ведь Мелани идеальная. Она, конечно же, простила Джун и Тони за то, что испортили Летний бал тогда, сто лет назад, когда жизнь казалась несправедливой, а голубоглазый блондин по имени Люк не ждал, что Джун ему приснится.

Она мечтательно вздохнула и тоже загадала, чтобы во сне к ней явился парень из чата… Но снова приснился Тони. Он стоял напротив и прожигал серым взглядом. Таким же серым, как ноябрьское небо.

Я с ума от тебя схожу, Джун.

Нет. Нет-нет-нет! Уйди, не занимай чужое место.

Но Тони никогда не занимал чужое место. Он всегда был на своем, там, в криво склеенных осколках ее разбитого сердца.

– Чейз про-о-осто офигенный. Его видео на ютубе снова в тренде. Вчера он прыгнул в какое-то болото. Прямо в трясину, – захлебываясь, рассказывала Уитни, кутаясь в клетчатый плед.

Тони нервно сунул пальцы в передние карманы джинсов и подбил камень носком сапога. Годы идут, а проклятие, которое заставляло дергаться глаз, оставалось неизменным. Чейз и Крис. Крис и Чейз… С одним уже два года не общался, другого век бы не видел.

Уитни сидела рядом с Бэмби на верхней перекладине заграждения, за которым Летти объезжала нового скакуна. Два часа почти истекли, почти безболезненно. Но вдруг Уитни воодушевленно предложила:

– Сделаю-ка я нам горячего шоколада!

– Нет! – испугался Тони, и на него недоуменно воззрились две пары глаз, янтарные и болотные. – Я на диете, – соврал он.

– Значит, тебе не буду делать, – пожала плечами кузина.

Только не добавляй маршмеллоу в кружку Джун. Только не добавляй…

Уитни не услышала мольбы. Мелкая западлистка сыпанула белых зефирок не жалея. Двенадцать штук. Тони специально заглянул и посчитал, чтобы знать, надолго ли затянется мучение.

Джун, без шапки, в мешковатом пальто, с шеей, обмотанной огромным шарфом, держала двумя руками голубую пузатую кружку и вылавливала маршмеллоу языком.

Тони просто смотрел. И хотел бы отвернуться, но перед законами физики был бессилен.

Джун всегда так делала. Всыпала в горячий шоколад белого зла и ловила его ртом. Зефир быстро таял, и она всегда торопилась, будто важную миссию выполняла: успеть, пока «катышки» не превратятся в сплошную белую массу.

Особенно завораживающе это выглядело раньше, когда у нее были длинные кудрявые волосы. Пряди постоянно падали на лицо, и она фыркала, как котенок, смахивая их со щек рукой.

С ноября по март у Джун всегда замерзали руки в здешнем влажном климате, и сейчас на ней были прикольные варежки с символами Вегвизира5… Но она не морщила нос и не фыркала. Волосы не мешали. Лежали идеально, как парик.

Отвратительное зрелище.

На холоде шоколад остывал быстро, зефир таял медленно. Джун сосредоточенно подцепила кончиком языка очередную порцию сладости и довольно вздохнула, облизывая нагретые шоколадом губы. Ее дыхание создавало в воздухе едва заметные узоры из пара, и сразу нестерпимо захотелось в Норвегию, где гораздо холоднее и узоры будут ярче.

– Вы только подумайте! – радостно заявила она. – Хамелеон может смотреть во все стороны. Какое продуманное устройство хрусталика! Я бы сейчас хоп – и не поворачиваясь, увидела, как Летти прыгает через барьер.

И он не выдержал. Ступил к Джун, сидевшей на заграждении, и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Что?.. – растерялась она, а Тони уперся ладонями в деревянную перекладину по обе стороны от Бэмби и слегка подался вперед. Шумно втянул легкий, беззаботный аромат, поймал приоткрытыми губами теплое, сладкое дыхание. Такой контраст с холодом ноября…

Острое волнение окатило с ног до головы. Тони тяжело сглотнул, а Джун с силой сжала перед собой кружку. В зеленых глазах растерянность сменилась ужасом, но он все равно не утерпел, протянул руки к ней.

– Я мечтал об этом с первой секунды, когда увидел тебя в пятницу.

Он медленно запустил пальцы в ее черные, гладкие волосы… и взлохматил. И еще, и еще, и еще, пока прилизанная копна не превратилась в спутанное облако.

– А-а-р-г-х! Боже-ж-мой-как-мне-полегчало! – прорычал Тони, делая шаг назад. Легкие расширились от счастья, и он глубоко вдохнул, оживая.

Кайф.

Пунцовая, шокированная, Джун не шевелилась, застыв с чертовой кружкой, из которой вылакала уже десять зефирок. Еще две осталось, расплывшихся, как белые кляксы на темной бумаге.

Джун медленно подняла руку к лицу и смахнула варежкой спутанные пряди. А потом фыркнула, как кот.

И так хорошо на душе стало. Свободно. Правильно. Даже горло свело от нестерпимой нежности, которая взялась неизвестно откуда. Грудь сдавило тисками. Варежками.

Явно не зная, как реагировать на его выходку, Джун прочистила горло.

– Пойду помогу Летти проверить у коня… копыта… кхм-кхм… мало ли. – Она спрыгнула с забора и, оставив кружку на перекладине, скрылась за заграждением.

– Зачем ты так, – упрекнула Уитни. – Знаешь, сколько времени уходит на укладку? Джун не хочет ламинировать, возится с утюжками. А тебе лишь бы высмеять ее. Годы идут, ничего не меняется.

– Я тебя сам заламинирую, если уговоришь ее испортить волосы, – предупредил Тони.

И вообще. Спасибо сказала бы, что простил и не припоминал ей Тот Самый День. День, когда Джун со всей дури врезала ему под дых, так что он вдохнуть потом не мог, чуть грудную клетку себе не вскрыл.

Впрочем, в эту минуту Тони не злился на Бэмби за прошлое. Записала видео когда-то, сдала Фрэнку – и ладно. Здесь и сейчас тяготило как раз то, что батарея села не вовремя. Он бы что угодно отдал, лишь бы заполучить запись, где Джун впивается ему в шею, пытается раздеть, царапает плечи…

Тони зажмурился. Ну вот. Стоило вампирше вернуться в его жизнь, и сразу дурные мысли заполонили голову. Порочные образы замелькали перед глазами.

Горячий шоколад, теплые губы.

Он глянул на часы и с душевным надрывом объявил, обращаясь к Уитни:

– Все. Мне пора. Пока.

Окликнул Джун, которая топталась на арене, и махнул рукой. Мол, адьёс! Пошла ты к черту со своими дурными привычками. Почему курение – это плохо, а то, что Джун вытворяет с маршмеллоу – это нормально?