Уитни села на диван напротив, расстегивая короткую золотистую куртку, и широко улыбнулась, но улыбка сразу погасла.

– Что случилось?

Делиться подробностями своих бед с Уитни – значит, делиться со всем миром; эта теория давно была проверена на практике. Нет, спасибо, повторять старые ошибки Джун не собиралась. Она обтянула тонкий серый свитер и небрежно взмахнула рукой:

– Ничего, устала очень. В универе проблемы, хочется отвлечься от суеты. Расскажи, как ты.

Уитни закатила глаза к потолку.

– Заблокировала Люка на днях. Пусть обижается, но терпеть его претензии не было сил. Мы друг другу вообще ничего не обещали, а теперь я худший человек на земле. Оказывается, я водила за нос бедного мальчика. Ничего себе мальчик! Двадцать два года, рост под два метра!

– Я просила Тони поговорить с ним, чтобы…

– Зачем?! – Уитни дернулась, как от удара. – Не стоило, я ведь его уже заблокировала. Люку только повод дай прицепиться ко мне снова.

– Ой… я хотела как лучше.

– Ничего, надеюсь, Тони забыл. Позвоню ему вечером, попрошу, чтобы не поднимал эту тему больше.

Уитни заказала цветочного чая и, понимая, что Джун кислая, как лимон, начала веселить, в шутливой форме рассказывая о фанатке ее отца, которая пыталась пробраться к ним на ранчо на прошлых выходных.

– …мама как раз прогуливалась верхом на Хане.

Ханом звали огромного вороного, любимчика тети Летти.

– …она заметила девушку, которая кралась в направлении дома, и подъехала к ней, чтобы спросить, не заблудилась ли та. Незнакомка завизжала и впала в истерику. Пришлось к врачу ее везти, у нее был жуткий стресс.

Джун всегда нравилось слушать о жизни Майлзов, и время пролетело незаметно: часы показывали 16:50. Закусив губу, она побарабанила пальцами по чашке, из которой давно выпила кофе, и попросила:

– Уитни, останься еще ненадолго, поужинаешь заодно. У меня сейчас встреча с Крисом, мне нужна моральная поддержка.

– Э-э-м, с которым Крисом?

– Паркером.

– С Паркером?!?! А не пошел бы он… – Уитни вдруг приосанилась и невинно улыбнулась, процедив сквозь зубы: – А вот, собственно, и он.

У Джун давление подскочило. Она резко встала с места, разворачиваясь, и расправила плечи, прижимая ладони к юбке по стойке смирно.

– Привет. – Она выбросила вперед руку, которая отказывалась гнуться, и Крис легко пожал ее.

– Давно не виделись, – мельком улыбнулся он, игнорируя Уитни.

Крис изменился за два года. Ростом он был с Тони, как и прежде, но стал шире в плечах, волосы – словно бы темнее, а взгляд – мрачнее. Не только номер телефона у него новый, но и он сам казался незнакомым. Как прежде, ухоженный, опрятный, но совершенно чужой.

В глубоком низком голосе сочилась неприкрытая насмешка, когда он наконец перевел взгляд на Уитни и поздоровался пренебрежительно:

– Майлз.

– Паркер, – сухо ответила та.

Джун плавно упала обратно на диван, испытывая досаду и сожаление об утраченной дружбе, и о том, что в Арктике тают льды, и что Цезаря нельзя оставить жить в Иден-Парке, а еще обо всех людях, которые в этот момент испытывали какие-либо изнуряющие чувства. Всех людей было очень, очень жаль.

Крис снял джинсовку, подбитую мехом, и сел рядом.

Сделали заказ.

Уитни забилась в угол и притворилась невидимкой, но Крис не заводил разговор. Видно, не хотел общаться при посторонних. Джун прочистила горло, привлекая внимание подруги, и та фыркнула, но, поняв намек, перебралась за пустой соседний столик; надела наушники и показала экран айфона, подтверждая, что включила музыку.

– Хорошо выглядишь, – немного расслабившись, сказал Крис.

– Ты тоже.

Он оперся локтями о стол, и бежевая толстовка натянулась на плечах.

– Не знаю, с чего и начать. Мне очень жаль… по поводу Фрэнка. Мы бы прилетели на похороны, но не смогли.

Джун резко опустила взгляд на свои сложенные на коленях руки, растирая пальцем запястье, которое теперь терзала не в минуты вранья, а когда хотелось заплакать. Трогала запястье, и казалось, что Тони рядом. Становилось легче.

– Так ты извиниться пришел? – тихо спросила она.

– Извиняться нам, если честно, не за что. – Он заметно нервничал, и Джун, не понимая причины его волнения, начала разглядывать иероглиф, который был нашит на плече толстовки. Крис сложил руки в замок на столе и наконец сказал: – У Мелани в ноябре была операция, мы не могли ее оставить и прилететь.

У Джун мгновенно исчезли сомнения, терзания и апатия, осталось чистое беспокойство:

– Что с ней? Как она?

– Стабильно. Все будет хорошо, наверно. Она… черт. Слушай, Джун, я подумал, что ей было бы приятно услышать от тебя местные новости, поговорить немного. Она скучает по дому.

– Конечно, я ей позвоню. На Рождество. – Джун не могла усидеть на месте и ёрзала, не зная, куда деть руки. – И еще дай мне, пожалуйста, ее адрес, я отправлю ей подарок.

– Да, сейчас, – Крис быстро напечатал смс-ку с флорентийским адресом младшей сестры. Звук входящего сообщения показался потусторонним, нереальным. Все было нереальным сейчас, как во сне. Казалось бы, такое простое действие: взять адрес Мелани, отправить ей подарок – а на это два с лишним года ушло.

Официант принес заказы, но у Джун не было аппетита, Крис тоже не притронулся к ужину. Зато Уитни, которая заказала себе салат «Цезарь», невозмутимо поливала его соевым соусом. Джун передернуло. Цезарь теперь ассоциировался только с лесным котом. Вдруг Уитни отложила вилку и ответила на звонок, усиливая громкость на проводе наушника.

– Добрый вечер, я вас слушаю… Люк?! – Она отвернулась к стене и начала тихо, агрессивно разговаривать с назойливым парнем, а Джун, изучая итальянский адрес, сочувственно спросила:

– А что именно произошло с Мел? Что-то серьезное?

Крис сложил руки столе.

– Ей провели пересадку сердца.

Сердце… сердце… Смысл этого слова доходил медленно, сквозь туман неприятия. Постепенно ужас сковал мышцы, глаза защипало. Джун зажала рот ладонью, глотая слезы. Думалось, если Мелани идеальная, то и жизнь у нее в Италии идеальная. Это же… Паркеры. Они все идеальные.

– Я не знала, что у нее проблемы с сердцем.

– С детства.

Мел ни разу не упомянула, что у нее слабое здоровье. Она не занималась спортом в школе, но Джун не искала этому серьезной причины. Мало ли, почему человеку не нравится спорт.

О Господи… Позорный вечер Летнего бала вдруг приобрел совсем иной оттенок. У Мелани тогда не просто закружилась голова, ей было действительно плохо.

– Скажи, что все хорошо, – едва слышно произнесла Джун.

– Пока что все нормально.

Она не могла пошевелиться, так и сидела, молча заливаясь слезами.

– Люк, оставь меня в покое, я не жаловалась на тебя Тони! Нет… говорю же, это была не я! Нет, я не набиваю себе цену, а прошу оставить меня в покое!!!

Крис, который тоже сидел в прострации, поморщился от громкого голоса Уитни: терпеть не мог ее высоких нот, в былые годы просто на стенку лез. Он уверенно поднялся, и Джун увидела большой круг японского солнца на спине его бежевой толстовки: красный круг, а в нем силуэт самурая.

– Можно? – спросил он, протягивая руку отчаявшейся Уитни, и та растерялась, но вручила ему айфон. Крис выдернул наушник и морозным, пробирающим до костей голосом произнес в трубку:

– Люк, я тебя даже не знаю, но ты мне уже надоел. Если девушка говорит нет, то она именно это и имеет в виду, что тебе, мудаку, не понятно? – Крис закрыл микрофон ладонью и сухо уточнил: – Он учится или работает?

– Он будущий хирург, – ответила Уитни, глядя на парня широко раскрытыми глазами, а он продолжил:

– Еще раз позвонишь ей, переломаю тебе руки, так что они будут дрожать до второго пришествия. Могу для профилактики сейчас приехать… Ну вот и Уитни тоже считает, что не стоит. Скажи ей спасибо за заботу и забудь этот номер, пока я его из твоей памяти не выбил. Дебил.

Крис отключил звонок и вернул айфон хозяйке, у которой из ушей пар вот-вот готов был повалить. Она зачем-то схватила бутылку соевого соуса и, клокоча от негодования, упрекнула:

– Паркер, ты совсем…? Ты зачем ему нахамил?!

– У нас с Джун важный разговор, а ты визжала, как металлоискатель, нервы сдали, – то ли извинился, то ли обвинил ее Крис и устало помассировал двумя пальцами переносицу.

– Попросил бы, чтобы я говорила потише.

– А ты умеешь?

Уитни фыркнула и поставила бутылку соуса обратно на стол.

– Ты тиран, сноб и ленивец, – выпалил она.

Крис оживился, удивленно вскинув брови:

– А ленивец почему?

Уитни набрала воздуха, чтобы ответить, но осеклась, заметив, в каком разбитом состоянии пребывала Джун.

– Ты плачешь?!

– Все в порядке. Кое-что вспомнила, расстроилась, – соврала Джун, надеясь еще немного пообщаться с Крисом. Столько вопросов хотелось задать, но ему пришла смс-ка, и он разочарованно сказал:

– Черт… мне пора. Прости, что срываюсь, но Сиенна ждет. – Крис выудил бумажник из джинсовой куртки и достал карточку, чтобы расплатиться за ужин.

– Сиенна… Голдман? Вы с ней снова встречаетесь? – поразилась Джун.

– Да. Мы собираемся пожениться летом. Она говорила, что виделась с тобой. Думал, ты знаешь.

– Нет, я не знала. – Да и с чего бы Сиенне делиться личными планами с неуравновешенной девушкой, которая в школе хвостом бегала за ее будущим мужем. – Поздравляю.

– Спасибо, – сухо ответил Крис, набрасывая джинсовку. Он заплатил заодно и за Уитни, напомнив, что когда-то давно все они были одной огромной семьей, и на прощание сказал: – Скоро увидимся, Джун… И не говори Тони о моей сестре.

– Постараюсь, – пробормотала она.

Крис больше не казался чужим. Чувство общей боли прочно объединило, жаля в сердце. Пока Джун оплакивала Фрэнка, Паркеры нуждались в поддержке на другом краю Европы.

Мелани, Мелани… Ну как же так?