Елена Дженкинз - Пятьдесят свиданий с врагом

– Нет! Не может быть!

– Еще как может.

Совершенно не получалось представить Мартина в образе юного официанта, который в свободную минуту шутил с Иден, а может, даже подыгрывал ей, стуча по барной стойке ладонью, когда будущая жена Фрэнка пела гимн клана Макгрегоров…

А сам Фрэнк в это время сидел среди посетителей и слушал… и даже представить не мог, что вот этот длинноволосый парень в будущем станет его любимым рок-музыкантом. Зато точно знал, что девушка, которая забралась на барную стойку, станет частью клана Андерсонов.

Джун отставила бокал и сложила руки на коленях, вспоминая образ рыжеволосой богини, чей дух до сих пор жил в Изумрудном саду.

– А какой была Иден?

– Она была оторвой.

– Нет!!!

– О, да! – Мартин широко улыбнулся, сверкая белыми зубами. – Вы с ней похожи. Те же страстность, самоотдача, доброта… Правда, Иден была смелее и умела защитить своё. Она не оглядывалась на тех, кому не нравился ее выбор, ей было наплевать, она точно знала, чего хотела.

Мартин взял виноградину из расписной пиалы и, наморщив лоб, многозначительно посмотрел на Джун:

– Чтобы научиться жить, для начала перестань бояться. Ты пойми, совершенно не важно, кто ты и откуда пришла. Важно, хочешь ли ты остаться.

Сердце ухало в груди, как в момент судьбоносного выбора.

Но она ведь уже решила. Слишком поздно.

Или нет?

– Если я останусь, то у Тони заберут Иден-Парк, его родной дом, его рай, – призналась она в порыве отчаяния.

– А ты уверена, что этот рай нужен ему без тебя?

Конечно, нужен!

Или нет?!

От вина голова закружилась. Сознание наполнилось сладким сиропом свежеприготовленной надежды: наклонись – и польется из ушей.

Боже мой, ну почему всё так сложно???

Она запустила пальцы в волосы и взлохматила их, чтобы не лежали ровно, и вдруг ощутила, что задохнется, умрет на месте, если промолчит. К черту всё! Горло свело от рвущихся на свободу слов:

– Я скажу ему!.. расскажу о проблеме, и мы найдем выход. Где-то же он есть, этот гребаный выход!!!

Разомлевшая, счастливая Холли с тихим ликованием потянулась к отцу, и они ударили по рукам в победном жесте.

– Так держать, – похвалил мистер Беккет. – Вот это я понимаю, дух Иден. Иди и отвоюй свой рай, Палпатин.

Ее распирало от внезапного ощущения легкости. Словно последняя бетонная плита с души упала. Джун ступила к окну, распахнула его и поежилась от порыва ночного воздуха, который остудил пылавшие щеки. Небо было чистое, звезды – огромные, а ветер пел, воскрешая перед глазами яркие краски цветущей магнолии Иден:

Иди, Джун.

Иди и забери своё.

Давным-давно, много лет назад, когда мир еще не знал о Билли Айлиш, а фанаты киновселенной Marvel не представляли, чем закончатся приключения «Хранителей», Джун мечтала о костюме Железного человека, чтобы научиться летать. Но папа вместо этого предложил собирать комиксы, их хотя бы почитать можно. А костюм что? пару раз надеть – и продать на ebay. Сплошной урон окружающей среде и здравому смыслу.

«Повзрослей, Джун», – просили родители с тех пор, как ей исполнилось двенадцать.

«Ты можешь лучше, а пока что – не очень».

«Какая ты милая, вот бы еще немного подправить твои волосы…»

«Если станешь лучшей ученицей в классе, я возьму тебя с собой в Европу, принцесса», – уверял папа в день ее 15-летия по телефону, а через месяц пополнил статистику жертв домашнего насилия.

Джун не стала лучшей в классе. Поскольку Ллойд Эвери уже не мог, то она сама поставила штамп у себя на лбу: «Не заслужила. Еще немного – и, может быть, тогда».

И вот она здесь, в доме Мартина Беккета, знаменитого рок-музыканта, усердно счищала проклятый штамп и настраивалась на противостояние с мегерой Паркер на благотворительном приеме. Там соберутся «сливки» общества, там Нэнси Паркер увидит, как сложно отделаться от Джун Эвери, если она решила остаться.

Уитни сказала, что не уверена, будет ли Тони на приеме. Но это не важно, свидание №45 запланировано и закреплено юридически, он не сможет сбежать от разговора, пусть и не на приеме, а после, в ресторане «Шекспир», куда предложил заглянуть Фрэнк.

Такого воинственного энтузиазма Джун не испытывала даже в тот момент, когда спасала Цезаря. Может, потому что сейчас она спасала сразу двух людей, себя и Тони.

Что послужило последней каплей, какой антивирус вылечил систему? Она не знала, ей было не до размышлений. Закусив губу, она тщательно наносила на ногти бронзовый лак. Отлично подойдет к платью оливково-зеленого оттенка, которое она купила еще летом, но так ни разу и не надела. Облегающее, с закрытым лифом и открытой спиной, похожее на бесподобный наряд из далекого дня ее совершеннолетия, когда должна была остановить Тони и сказать ему «спасибо» за камеру, а потом поцеловать – потому что хотелось.

Холли уехала с самого утра, чтобы подготовиться к концерту, и Джун осталась в одиночестве, слушая фоном новые видеоролики Чейза. Он сейчас выживал на западном побережье Аргентины.

Джун взлохматила волосы, как любил делать Тони, и закрепила кудрявое безобразие на затылке в подобие небрежного пучка, оставив передние пряди волнами обрамлять лицо.

Получилось на удивление гармонично.

Легкий макияж, обтянутые искусственным шелком туфли на шпильках, и как вишенка на торте – оно. Ожерелье Иден. Изумруды в огранке из белого золота.

Не ищи отражения в других, найди его в себе, советовал мистер Кларксон. Любовь, уважение, восхищение – оно все там, внутри твоей души, Джун. Освободи их, дай им выход.

Когда-то она слушала, кивала – но не понимала. А сейчас поняла. Джун смотрела на себя в зеркало и впервые видела по-настоящему, без желания подправить вот здесь и еще немного – тут. Курносая, среднего роста, с болотными глазами и черными локонами, которые лежали, как им вздумается. Да, не эталон. Но Джун улыбнулась своему отражению. Потому что ей всё нравилось.

Паркеры обнаглели.

В Anderson&Son полдня ждали Нэнси, чтобы подписать новый контракт – или не подписать, – а та не появилась. Она в последний момент сообщила, что из-за неких юридических проволочек должна отложить принятие решения.

Что за чушь. Тони не вчера родился. Либо Паркеры не доверяют ему и хотят получить больше влияния на проекты Anderson&Son, либо Паркеры доверяют ему, но все равно хотят больше влияния. Его не устраивало ни то, ни другое. У Тони были четкие границы, как в личной жизни, так и в бизнесе, и уступать он не собирался.

В любом случае, подписать контракт до Рождества уже не светило, поэтому не было смысла дергаться. Но он все же принял приглашение на благотворительный прием от имени семейства Андерсонов, оставив Летти и других членов совета директоров проклинать имя Паркеров.

Встретиться с Джун он планировал после приема, в ресторане «Шекспир», но в итоге решил, что проще убить двух зайцев одним выстрелом. Находиться наедине с Бэмби после вчерашнего молчаливого кошмара он больше не собирался. Вредно для психики.

Тони приоделся в смокинг, явился точно к началу приема и теперь стоял у выбеленной колонны, над каскадом широких бетонных ступеней, наблюдая, как народ, подгоняемый резкими порывами ветра, стекается в величественное здание.

Он глубоко затянулся электронной сигаретой и медленно выдохнул, усмехнувшись. Роскошь и благотворительность – забавное сочетание. Почти как красное и холодное.

– Тони!

Он оглянулся на оклик и закатил глаза, показательно отворачиваясь. Принц Паркер собственной персоной – уж лучше на толпу смотреть, чем на него.

Но несбывшаяся мечта малышки Бэмби не поняла посыла.

– Рад, что ты здесь, – упорно навязался Крис.

– У тебя стокгольмский синдром? Скучаешь по мне? Челюсть слишком быстро зажила? – поддел он и вспомнил, что принес подарок этому предателю. Хорошо, что сейчас можно отдать. Потом меньше суеты будет.

Тони сунул руку в карман пальто и выудил черный футляр с запонками.

– Держи, – протянул, и губы Криса дрогнули в улыбке.

– Предложение мне делаешь? Прости, я не могу связать свою жизнь с абьюзером. Это против моих принципов.

Тони честно пытался сохранить лицо. Секунды на две хватило.

– Придурок, – хохотнул он, а Паркер, забрав футляр, открыл подношение и удивленно вскинул темные брови:

– Откуда это у тебя?

– Джун просила вернуть. Она их хранила, как Голум – кольцо всевластия.

Крис растерянно присвистнул, зачесал светлые волосы пальцами. Вроде здоровый циничный бычара, а смутился от поступка фанатки, как маленький.

– А почему она сама не отдала?

– Меня решила наказать.

– Хладнокровная, ничего не скажешь. – Крис подтянул рукава черного пиджака и вынул из белоснежных манжет простые односторонние серебряные запонки, меняя их местами в футляре с новыми, а вернее, очень старыми, потускневшими от времени. Он аккуратно спрятал футляр во внутренний карман смокинга, провел ребром ладони вдоль шелкового лацкана, возвращая тому идеально ровный вид…

Тони усмехнулся.

Крис был человеком деятельным и щедрым, но крайне осторожным в выборе всего – будь то костюм, книга или человек. И если выбирал, то заботился, как умел, даже если не умел. У него с детства выработался рефлекс ответственности за всё на свете, даже за плохую погоду в день соревнований по гребле. Издержки жесткого воспитания.

На улице было сыро и зябко, пальцы отмерзали быстро, и у Криса не получалось справиться со старинной двусторонней запонкой. Но если Крис сосредоточился на чем-то, то не оторвешь.

Тони чертыхнулся, поражаясь идиотизму ситуации, и с шумным вздохом спрятал сигарету в карман. Забрал у Криса проклятую запонку, одернул проклятую манжету, вдевая драгоценный герб семьи Паркеров в первую петлю, и спросил: