Елена Дженкинз - Пятьдесят свиданий с врагом

Повисла пауза. Молчание о тех, кого больше нет.

Бэмби нарушила тишину первой. Порылась в рюкзаке, вытащила плоский футляр и протянула давней подруге.

– Я привезла тебе подарок. С наступающим Рождеством, Мел.

– Спаси-и-бо, – обрадовалась та и сразу открыла, замерев в восхищении: – Какая красота! Странным образом напоминает ворота Иден-Парка, не так ли? – Она потрогала украшение и растрогано добавила: – Вы даже не представляете, как я рада вас видеть. С удовольствием пригласила бы вас к себе домой, но там жуткий бардак. А кроме того, не могу долго разговаривать, устаю. Только Анна и может выносить мой скверный характер. Мы живем вместе.

То, что между Мел и Анной были более теплые отношения, чем просто между пациенткой и физиотерапевтом, для Тони стало очевидным сразу, а Джун, сбитая с толку, задумчиво прищурилась. Через пару секунд ее осенило, болотные глаза расширились – и она зависла, уставившись на часы Уччелло.

– Мы всего на пять минут, не беспокойся, Мелани, – перетянул на себя внимание Тони.

– Мы… Значит, вы теперь вместе. – Мел с пониманием посмотрела на него: – А-а, вот оно что. Ты ей ничего не рассказал.

– О чем? – встрепенулась Джун, стараясь осознать новую реальность, в которой Мел встречалась с девушкой по имени Анна.

– Это я когда-то взяла письмо из твоей мусорки.

Джун снова в шоке посмотрела на часы, как на оракула, и через долгие мгновения ошарашенно спросила:

– Зачем?

Мелани виновато опустила взгляд.

– Джун, ты… дело в том, что ты была моим первым серьезным увлечением. Я переживала за тебя, хотела помочь и напортачила. Прости меня. – Ее голос звучал хоть и с легкой грустью, но умиротворенно. Сейчас в Мелани не чувствовалось страха, будто весь он остался в старом сердце.

Джун стойко приняла чужое признание.

– О-о, Мел. Ты должна была рассказать мне обо всем, – растроганно ответила она, и Тони в который раз восхитился, насколько сильной была Бэмби. Он удивлялся иногда, откуда в ней сопереживание ко всему на свете, учитывая, через что ей пришлось пройти в прошлом.

Как вообще можно не любить Джун? Она же как лето. Все любят лето. Кроме тех, у кого аллергия на жару. И кроме Нэнси Паркер.

– Да, должна была, – согласилась Мелани. – А вместо этого показала письмо маме, ожидая помощи, но она, наоборот, запретила всей нашей семье общаться с тобой. Сейчас это звучит по-детски, но тогда мне казалось, что я разрушила твою жизнь.

– Так вот что ты делала в спальне Тони, да? Ты отдала ему письмо.

Мел кивнула, и Анна сжала ее плечи в знак поддержки.

– Кстати, а ты выяснила, за что твоя мать ненавидит Джун? – спросил Тони.

– Да, кое-какая теория появилась, – оживилась Мелани. – В конце лета Олсен серьезно поссорилась с мамой, потому что отказалась работать в солидном лондонском издании и создала свой блог об отношениях. Мама наговорила много гадостей, и Олсен из принципа начала раскапывать ее прошлое. И знаете что? Мама сделала аборт, когда училась в Нью-Йорке. А с кем она там училась?

– С Фрэнком, – ужаснулась Джун.

– Да. А еще с твоим отцом. Фрэнк не был бабником, а вот Ллойд Эвери вполне подходит на роль кандидата. Это единственное объяснение. Письмо-из-мусорки словно взорвало бомбу, я никогда не видела маму настолько невменяемой. Она повторяла, что кровь Эвери – это яд, что вы неспособны любить и теория о брате Джун – ложь. Что Тристан угробил Глорию, а Ллойд – всех женщин, которые его любили. Мама не могла спать целую неделю. Она поэтому и поругалась с Фрэнком на Летнем балу. Не смогла смириться. Когда Олсен узнала об аборте, то мне стало ясно, что значила давняя мамина истерика. Она ревновала, буквально изводилась ревностью к женщине, которую любил Ллойд Эвери и к которой собирался уйти перед смертью. Какая-то незнакомка получила то, о чем в юности мечтала моя мама. Уверяю вас, если бы та женщина в тот момент пришла к нам домой, мама убила бы ее не раздумывая.

– О-хре-неть.

Мелани вздохнула:

– Да-да. Вот вам и леди Паркер.

Спустя час они вдвоем стояли в арочном проеме на мосту Понте-Веккьо. Малышка Бэмби ела малиновое мороженое, а Тони обнимал ее со спины и смотрел на тихую лазурную воду, на размеренно плывущую гондолу, и на тесные ряды высоких кирпично-желтых домов, которые тянулись по берегам канала. Мост был полностью крытым, застроенным сувенирными лавками, и Тони точно помнил, что здесь есть хороший ювелирные магазин.

Чем бы Джун отвлечь минут на десять?

Но мысли сбивались, возвращая к главному вопросу: кого любил Ллойд Эвери?

Джун доела мороженое и спустя минуты две наконец устала облизывать ложку. Он забрал у нее пустой бумажный стакан и сунул в карман ее рюкзака, который висел у него на плече.

– Ну что, идем? Может, кофе хочешь? – спросил Тони, прикидывая, как бы незаметно пробраться в ювелирный.

– Нет, давай еще немного здесь побудем. А потом на гондоле покатаемся, вон той, красненькой.

– Конечно, Бэмби, мы не спешим. Полетим домой завтра.

Она накрыла его руки своими, прислонилась затылком к его груди, и он поцеловал ее в висок.

– Никогда бы не подумала, чем все обернется. Незадолго до смерти папа обещал, что возьмет меня с собой в Европу… Его нет, а я все равно в Европе.

И оно вспыхнуло перед глазами, сложилось, прямо здесь, на самом старом мосту во Флоренции. Озарение. Земля из-под ног ушла на миг, потому что это же так очевидно, Господи-боже-ты-мой!

Тони от неожиданности уставился на вон ту красненькую гондолу, плывущую под мост, а потом сжал плечи Джун и повернул ее к себе, надеясь, что она прочтет его мысли, потому что сам он не мог заговорить от обрушившегося на него открытия. Его горячей волной обдало, стало душно, хоть ты в воду прыгай, чтобы охладиться и прийти в себя.

– У тебя нет брата, – наконец выпалил он, пожирая Джун глазами, как дракон.

– Спасибо, что напомнил.

– У тебя нет брата, потому что у тебя есть сестра. – Он перевел дыхание. – Ее зовут Фрейя Синклер.

Он рассмеялся от облегчения. Бо-о-О-же, наконец-то решил задачу, чуть не поседел от усилий.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – нахмурилась Джун и деловито приложила ладонь к его лбу.

– Я великолепно себя чувствую! А-ха-ха-х! Чертов Ллойд Эвери, ловелас всех времен и народов! Ты себя изводила за то, что соврала отцу в последнюю минуту его жизни, а он и сам соврал о сыне. Может, из опасения за жизнь Фрейи напустил тумана, а может, твоя мать не так поняла.

Джун вглядывалась в него своими бездонными глазищами, и постепенно отрицание в них сменилось сомнением.

– Всё сходится, – настаивал он. – Братья Эвери общались. Тристан и Роджер Синклер тоже активно общались, особенно в последние месяцы перед трагедией.

– Да, точно…

– Тристан летел в Штаты, чтобы забрать своего брата Ллойда, который решил переселиться в Европу. Тебя тоже собирались взять с собой, скорее всего, раз отец заводил разговор об этом. Он тебя морально готовил. Планировал перебраться на другой континент, к любимой женщине, и имя ей – миссис Синклер… как там ее имя?

– Ванда, вроде бы. Так маму Фрейи зовут.

– Супер. А папу Фрейи зовут Ллойд, готов спорить на что угодно. Роджер Синклер устроил крушение самолета, потому что ревновал свою жену, думая, что у нее роман с Тристаном и она собирается сбежать с ним. Он же явно чувствовал, что они за спиной что-то мутят.

– Ничего себе… Получается, Кролик Роджер убил невиновного?

– Да. Зато твоя мать по роковому совпадению попала в цель, и Ванда Синклер осталась с мужем. Но, в любом случае, это лишь теория. Правду нам расскажет твоя сводная сестра.

У Джун ослабели ноги, и Тони крепко обнял ее, сминая бежевое пальто на ее спине.

– Но мы с Фрейей совсем разные.

– Протестую. Она меня с первой встречи зацепила чем-то. Я все думал: откуда ощущение, будто мы встречались раньше? Списал на то, что она внешне слегка напоминает Мел. А она на тебя похожа. Повадками, тембром голоса. Я тебя и в темноте узнаю. Логично, что и в другом человеке узнал.

– Нет, и всё-таки ты ошибаешься.

– Тогда какого черта она забыла в наших краях?

– Учиться приехала?

– Нет, Бэмби, она приехала, чтобы познакомиться с тобой. – Тони бережно отвел кудрявую прядь с ее щеки и заключил: – Фрейя всё знает.

Тони прав. Черт побери, он прав!

Джун жадно следила за каждым движением Фрейи, и та испытывала неловкость от столь пристального внимания, то и дело одергивая рукава бежево-голубого кардигана, надетого поверх скромного винтажного платья.

– Все в порядке, Джун?

– Да. Рада, что ты смогла приехать.

– Спасибо, что пригласила. – Гостья взяла леденец с миниатюрного серебряного подноса и повертела, разглядывая. – Как у вас с Тони дела?

– Прогрессивно. После упорных попыток мы все-таки сошлись характерами, – улыбнулась Джун. – Он минут через пять вернется, с другом… Кайден Хёрст, может, помнишь. Он сплетни в «My Daily Mail» публикует.

Фрейя насторожилась.

– А для чего здесь журналист? Что происходит? О нет, только не говори, что вы хотите вытянуть из меня данные об отце, это низко с вашей стороны!

Она поднялась, метая молнии. «Почерк» тяжелого взгляда был до боли знаком. Джун часто видела его в зеркале. Внешне Фрейя была вылитая мать, Ванда Синклер. А внутри сидела классическая Эвери.

Раздались голоса, и в небольшую гостиную, в которой они уединились, вошли Тони и Кайден.

– Добрый день, – поздоровался Кай.

– Добрый. Но вы опоздали. Я ухожу. – Фрейя схватила свою сумочку и гордо прошествовала мимо них.

– Подожди, – окликнула ее Джун. – Разреши хотя бы представить вас как следует. Фрейя, это Кайден, сын Глории Макгрегор и Тристана Эвери. Он твой двоюродный брат по отцу. По настоящему отцу.