Чейз уснул, уставший после перелета: он из Аргентины вернулся – поэтому Холли сражалась с имбирным домиком одна.

– Холли… Беккет? – оживился Кай. – Показывай, куда идти.

В доме и в саду играла музыка, гости продолжали прибывать, и Джун уже охрипла от восклицаний к тому моменту, когда увидела в холле Фрейю.

– Я думала, ты в Лондоне отмечаешь, с мамой!

– Она приехала ко мне. Вон она, прическу у зеркала поправляет. Тони нас пригласил.

Сердце трепыхнулось.

Джун ожидала увидеть эффектную диву, вроде Бейонсе, но Ванда оказалась невысокой, худощавой, на первый взгляд обычной русоволосой женщиной. Однако ее глаза… у нее были чудесные, ясные голубые глаза, в которых эмоции читались легко. Она произнесла в волнении:

– Здравствуй, Джун, – и добавила тихо: – Как же ты на него похожа… Он столько рассказывал о тебе. Кажется, я с тобой давно знакома.

Джун протянула гостье обе руки, и та пожала их. Они замолчали, разделяя печаль по утраченной любви, у Ванды – к мужчине, у Джун – к отцу.

– Прости меня, пожалуйста, – сдавленно сказала миссис Синклер. – Я не хотела, чтобы всё так закончилось.

Джун мимолетно улыбнулась, возражая:

– Ну что вы, какое закончилось? Всё только начинается.

Чтобы отвлечь гостью от скорби по прошлому, Джун отправила ее на помощь взмыленному Генри, который занимался подготовкой небесных инсталляций. Небо было затянуто тучами, но световые дроны напомнят о том, что звезды всегда там, над нашими головами, стоит лишь остановиться на мгновение и посмотреть наверх.


До собрания с поверенным оставалось минут десять, когда на первый этаж спустился Крис, с влажными непричесанными волосами, в спортивном костюме Тони.

Паркер с четверга находился в доме и в основном спал.

– Привет, – с обычной улыбкой на бледном лице поздоровался он и пояснил: – Поеду домой, переоденусь. У Тони нет моего размера смокинга. И кстати. Спасибо, что вернула запонки.

У Джун щеки вспыхнули от стыда, она загорелась от ступней до макушки, и вальяжно уперев одну руку в бок, второй махнула:

– Ерунда! Не стоит благодарности.

– Расслабься, я знаю, что ты их не брала… О, вот и катастрофа бежит. Посторонись, честной народ! Майлз на полной скорости, – снисходительно-насмешливым тоном произнес Крис и отступил, давая дорогу Уитни, которая объявила, запыхавшись:

– Пора, Джун! Все в сборе. Поверенный просил позвать тебя.

– Да-да, иду… Увидимся за ужином, Крис.

Уитни вздрогнула и в замешательстве отпрыгнула на шаг.

– Ой, мамочки, Паркер! Не узнала тебя без глянцевой упаковки.

Но Принц проигнорировал чужое замечание.

– До встречи, Джун, – чопорно ответил он и направился к выходу, а Уитни нахмурилась.

– Что это с ним?

– Ему сердце разбили.

– Сердце? Оно у него есть?!

– По крайней мере, было, – вздохнула Джун, а подруга снова оглянулась, задумчиво изучая парадную дверь, в которую только что вышел Крис.

– Надо же. Как старит людей разбитое сердце.

– Ему двадцать два!

– А выглядит на все двадцать пять. Седина в волосах и мрак в потухших глазах.

– Какая седина? Это влага, он только из душа! – Джун рассмеялась, забавляясь тому, с каким постоянством Уитни придумывала новые «шпильки» в адрес Криса. Как в старые-добрые времена, когда они вместе отмечали праздники.

Хорошие были времена.

В столовой уже собрались Тони, Генри, Майлзы… и чета Паркеров, при виде которых Джун чуть было не повернула обратно. Когда они приехали?! Проскользнули незаметно, хоть бы предупредил кто-нибудь! Но отступать в собственном доме было бы позором, поэтому Джун вскинула подбородок и прошествовала на место рядом с Тони.

– Итак, начнем, – глянув на часы, распорядился поверенный. – Мистер Кларксон, каким будет ваш вердикт?

Джун затаила дыхание, сжала руку Тони и…

– Положительным.

…выдохнула.

– Замечательно. Поставьте подпись вот здесь и продолжим. – Нотариус подвинул к мистеру Кларксону страницу с фирменный бланком, а сам взял большой серый конверт, который лежал перед ним, и разорвал пополам.

– Что вы делаете?! – всполошились все, кто сидел за длинным столом.

– На случай, если бы Тони и Джун не выполнили требование, Фрэнк оставил второй документ, отменяющий данное требование. Но поскольку второй документ не понадобился, я его порвал.

– То есть, нам было необязательно мириться? – поразилась Джун.

– Совершенно верно.

– Мы с Фрэнком придумали это условие прошлой весной, когда обсуждали ваше будущее, – пояснил мистер Кларксон. – Фрэнк не сомневался, что вы справитесь, и действительно. Общая цель сплотила вас быстрее, чем годы самокопания.

Тони потер щеку и усмехнулся:

– Черт…

– Я не до конца понимаю, что происходит. Почему меня пригласили? – разозлилась миссис Паркер, и поверенный вскинул густые брови, протирая очки белым платком:

– Сейчас вы все узнаете. Итак. Сначала я зачитаю короткое обращение Фрэнка, затем вручу письма, вы их прочтете. Далее я оглашу завещание, и после этого мы все сможем вернуться к празднованию Сочельника.

Джун сильнее сжала руку Тони, переплетая пальцы, и он подмигнул в ответ, чтобы не нервничала.

Нотариус прочистил горло, надел очки и с торжественным видом вскрыл один из конвертов. Внимательно обвел взглядом всех собравшихся, развернул страницу и зачитал:

– Нэнси, я знаю, что ты там и слышишь меня. Оставь Джун в покое, ради бога, я знаю, что ты не даешь ей жизни. Вспомни о том, как часто мы помогали друг другу. Помоги мне в последний раз: отстань от Джун. Я понимаю, ты хочешь как лучше, но Иден-Парк – это не твои заботы. Обещаю, что буду являться к тебе в кошмарах, если ты не прислушаешься к моей просьбе. Береги себя. Скучаю. С Рождеством.

Поверенный замолчал и зашуршал другими документами, а миссис Паркер, которая к этому моменту успела покрыться красными пятнами, оскорбленно спросила:

– Мы с супругом свободны?

– Нет, вы включены в список наследников.

Каждому, кто сидел за столом, вручили по конверту с письмом. Не дожидаясь, когда ей передадут специальный нож из стерлингового серебра, Джун в нетерпении разорвала бумажный край. Письмо оказалось сложенным в пухлую гармошку, и первая надпись гласила:

«Привет, милая».

Привет, Фрэнк.

В носу защипало. Джун перевернула верхний край заледеневшими пальцами и прочла дальше:

«Здорово я подколол Нэнси, да?»

Губы дрогнули в улыбке, слезы навернулись на глаза.

«Иден-Парк – твой дом. 50% – официально».

Она несколько раз прочла, чтобы убедиться, правильно ли поняла фразу, и ахнула.

Ты с ума сошел!

«Заботься о нем, как делала всегда».

Пальцы не слушались, слезы капали на стол. Она тяжело сглотнула и перелистнула, как во сне, настолько реальным казалось присутствие Фрэнка рядом.

«Я горжусь тобой, Джун».

Она долго смотрела на эту строку. Руки дрожали, губы тоже. Она заглянула дальше, и дыхание перехватило.

«Если у тебя в будущем появятся дети, первенца назови Майклом, если это будет мальчик. Кейтлин, если будет девочка».

Джун вытащила бумажную салфетку из коробки, которую к ней подвинул Тони, и прочла последнюю запись: «Переверни меня». Она перевернула страницу-гармошку, расправила – и узрела рисунок, исполненный на уровне пятилетнего ребенка. Два дерева магнолии, образующих арку в виде сердца, и парочка под ней. Тони с торчащими каштановыми волосами и Джун с черными кудрями-спиралями. Они машут руками-метелками и говорят: «Добро пожаловать в Иден-Парк!»

Внизу подпись, заметка от художника: «Под елкой лежит более профессиональный портрет, тебе понравится. С Рождеством, милая».

Сердце сдавило тисками, и Джун только спустя несколько минут смогла оторвать взгляд от рисунка.

Все, кто находился за столом, плакали, кроме дяди Колина, обученного актера, и кроме Тони, который широко улыбался.

У него шок, наверное.

– Ты в порядке? – шмыгнув носом, спросила Джун.

Он протянул ей свое письмо, и она прочла на верхней полоске:

«Не благодари».

Тони криво ухмыльнулся:

– Я в полном порядке, Бэмби.

Дальше в его письме шли отцовские напутствия, слова любви и поддержки. А на последней строчке:

«Если у тебя в будущем появятся дети, первенца назови Майклом, если это будет мальчик. Кейтлин, если будет девочка».

Джун потеряла дар речи, густо покраснев, пока Тони продолжал улыбаться.

Следующие пять минут поверенный читал завещание, согласно которому Бэмби-Джун и вредный-младший-Андерсон становились совладельцами Иден-Парка. Основная доля бизнеса досталась Тони, остальная часть отошла Майлзам. Генри получил пожизненное содержание, Кайден Хёрст – крупную сумму денег на счет, которая определенно поможет ему бросить работу в «My Daily Mail», а Паркеры – коллекцию картин, которую они всегда мечтали перекупить.

– А кто такой этот Кайден? – нахмурилась Нэнси, обращаясь к тете Летиции.

– Без понятия, – соврала та.

Зная, что бизнес-дружба между Паркерами и Андерсонами висит на волоске, Джун решилась воспользоваться моментом и зарыть топор войны. Она поймала одобряющий взгляд тети Летти, которая едва заметно кивнула ей, и громко, четко произнесла на правах хозяйки:

– Миссис Паркер, мистер Паркер… мы будем очень рады, если вы останетесь на ужин. Крис сейчас тоже приедет.

Нэнси промокнула припухшие глаза салфеткой и сказала охрипшим голосом, признавая поражение перед лицом малышки Бэмби:

– Что ж. Должна отдать тебе должное, Джун. Вы с той сумасшедшей девочкой произвели фурор во время благотворительного вечера. В наш фонд еще никогда не жертвовали настолько активно.

Паркеры остались. Праздник получился грандиозным. Правда, Нэнси так никогда и не узнала, что провела Сочельник под одной крышей с тайным ребенком Тристана и Глории и, что еще более возмутительно, – общаясь с женщиной, которая была последней любовью Ллойда Эвери.