Елена Дженкинз - Пятьдесят свиданий с врагом

– Джун! Джу-у-н! – Голос Чейза вернул в кафетерий, к ягодному морсу. Друг тормошил ее, подгоняя: – Допивай быстрее, занятия начинаются.

– Да, конечно, – улыбнулась она рассеянно.

…А сердце трепыхалось в груди, как у загнанного зайца. Точнее, как у этрусской землеройки: 25 ударов в секунду – это вам не шутки. Да какие уж тут шутки, если Джун избегала Тони сегодня, словно была виновата перед ним непонятно за что. Назойливое, поедающее изнутри удушливое чувство напоминало именно ее – вину. Любимое чувство Джун, которое теперь пахло сигаретами и шоколадками.

Точно! Мне просто стыдно, что влезла в его заначку. Мне плевать на него и на его личную жизнь. Пусть портит легкие никотином, я и слова не скажу. А тем более не прикоснусь к нему.

И она больше не трогала Тони. Никогда-никогда. До Того Самого Дня.

– Ты в порядке? – спросил Крис, а он продолжал смотреть на Чейза, который сжимал плечо Джун.

В порядке? Он и сам не знал. Это нормально вообще – обращать внимание на то, кто и когда прикасается к ней? Какая разница? Главное, что это не Крис.

Уйди, Бэмби, блин. Выметайся из моей головы. Просто – исчезни.

Она ему не нравилась, но каждое утро за завтраком Тони смотрел, как она ест, и яд растекался по венам.

Какие ее волосы на ощупь? На вид жесткие.

А губы?

…И тогда он отводил взгляд.

Бесило, если она переставала совать свой курносый нос в его дела, будто забывала о его существовании. Был только Чейз.

Крис и Чейз. Чейз и Крис.

Тони поморщился, осознав, что перекривлял имена в мыслях. Нет, он не ревновал. Просто он не мог представить, что кто-то всерьез способен восхвалять Джун. Она же лицемерная двуличная кобра…

Впрочем, ее парень Чейз любил животных, особенно змей.

– Ты видел их видео с мартышкой? – спросил Крис, которого умиляло остроумие Джун, и Тони тяжело вздохнул.

– Я не видел ни одного.

– Серьезно? – удивилась Сиенна. – Они клевые! А когда Чейз снял футболку… м-м…

– Так, не понял! – насмешливо возмутился Крис. – Ты же клялась, что перемотала этот момент.

Сиенна фыркнула, не найдясь с ответом.

Серьезно? И ей тоже Чейз нравится?

Чейз и Крис. Крис и Чейз.

Господи…

Как же Тони ненавидел Джун за то, что напролом лезла в его сознание, как вирус. Грудную клетку до сих пор прожигало, будто она ему клеймо ладонью поставила вчера… А болотные глаза. Он чуть не захлебнулся в них, в этих убийственных топях.

Ну ее к черту. Она из него все вены вытянет, если поймет, что может его зацепить. От таких, как Джун, нужно серебряными крестами отмахиваться, иначе сожрет и не подавится.

И точно не стоит представлять, что будет, если он сейчас подойдет к этой вампирше здесь, при всех, и слижет кроваво-красный сок с ее вечно искусанных губ. Что она сделает? Оттолкнет?.. Пальцы у нее прохладные сейчас, она ведь стакан из рук не выпускает.

Тони поморщился и зарычал про себя.

Уйди, Джун. По-человечески прошу. Выметайся на хер из моей головы!

Возле нее сидела Мелани. Умная, добрая, такая настоящая. Рядом с Мел хотелось быть лучше. Она мотивировала на подвиги. С такой девушкой можно легко провести целую жизнь, ни разу не пожалев об этом.

Но взгляд Тони, как магнит, прикипал к той, которая бесила. Которую он не уважал от слова «совсем». Она мотивировала только на саморазрушение. От нее кровь либо кипела, либо стыла в венах.

Ребячество, с которым они соревновались, инфантильное желание коверкать в мыслях имена других парней – все это вышло на первый план, заняв слишком много места. Слишком много ее. И это стало проблемой.

Тони посчитал про себя, сколько месяцев осталось до отъезда в университет, и шумно, раздраженно вздохнул. Пять месяцев еще. Целая жизнь.

В это было трудно поверить, но он не мог дождаться, когда уедет из Иден-Парка, сдав родной дом на милость Бэмби. Что угодно, лишь бы не видеть ее каждый день.

Не думать.

– С днем рождения, милая! – Фрэнк обнял ее и протянул плоскую квадратную коробку зеленого цвета, обвязанную серебристой лентой.

Взгляд опекуна горел от восторга, темные короткие волосы с проседью были взъерошены, морщины у глаз стали глубже – так широко он улыбался.

Джун, в пижаме – суббота, как-никак – спустилась к завтраку и теперь с волнением разглядывала подарок. Покрутила, потрясла из любопытства.

– Эй-эй, аккуратнее, – попросил Фрэнк, а Генри, который вошел в столовую, зевнул в кулак и одернул форменный пиджак на пивном животе, который наметился в последний год.

– С днем рождения, мисс Джун, – поздравил дворецкий и принялся укладывать тонкой черной расческой влажные волосы.

– Ты кутил всю ночь, Генри? – хохотнула она.

– Нам по ошибке доставили клетку с попугаями, и они орали до рассвета, пока их не забрали. А мистер Тедд привез фейерверки, хотя мы не заказывали в этом году.

Вечером в Иден-Парке собирались праздновать 18-летие Джун и Майский день, фестиваль весны.

– Не терпится увидеть световое шоу, – взбудораженная, улыбнулась она.

Фейерверки на Майский день были традицией, но они слишком сильно коптили воздух и пугали зверей в окрестностях Иден-Парка, поэтому Фрэнк предложил устроить световое шоу вместо пиротехнического. В небо запустят двести дронов.

– Во сколько Тони здесь будет? – спросил опекун, посмотрев на большие настенные часы, и Джун резко опустила взгляд, расправляя пальцами ленту на подарке.

– Не знаю.

Тони перед ней, вообще-то, не отчитывался. Она его видела очень редко, по выходным, и то не каждый раз. У него больше не было времени на детское противостояние с Бэмби. Ему девятнадцать, он студент бизнес-школы. У него девушка с ногами от ушей. И не одна. Он каждый месяц с новой приезжал. На этот раз, судя по тенденции, с носительницей титула «Мисс-Май» заявится…

Ну и пусть. Кому какая разница? У Джун, может, рост средний и ноги не от ушей, зато дел по уши. Одних дронов – двести штук.

Чейз, Мелани, Уитни, Олсен… Все они сегодня собирались прибыть в поместье Андерсонов. Крис тоже будет… После окончания школы они с Сиенной Голдман порвали, поскольку та перебралась во Францию, так что в Джун все еще теплилась надежда на возможные отношения с Принцем Паркером. Он иногда передавал привет через Мелани, и это волновало. Во-первых, мечта встречаться с Крисом никуда не делась. А во-вторых, до безумия хотелось выиграть пари с Тони. То дурацкое, идиотское пари, которое не давало покоя. Джун вбила себе в голову, что, если проиграет, то не сможет больше считать Иден-Парк своим домом. Не хватит совести вернуться сюда после университета, если Тони выскажется против.

А кроме того… не то, чтобы это было мега-гипер-важно, но старый спор остался единственной нитью, которая связывала с младшим Андерсоном.

– Ты открываешь? – напомнил Фрэнк, и она распаковала подарок. Под шелестящей бумагой оказался темно-зеленый бархатный футляр с тисненым гербом Андерсонов. Внутри мерцало ожерелье. Кажется, старинное…

– Оно принадлежало Иден, а до того – моей матери. Это семейная реликвия нашего клана. Если бы у меня была дочь, оно досталось бы ей… Или, в ином случае, жене Тони. Но оно твое. Ты ведь и есть мой ребенок. Непоседливый. Приглашающий лам и мартышек в библиотеку.

Джун боялась прикоснуться к драгоценностям. Ряд крупных изумрудов лежал полукругом. Камни, ограненные белым золотом, могли бы принадлежать королеве, как и пара сережек: два небольших зеленых ромба в той же огранке.

– Под цвет глаз тебе подойдет, – добавил Фрэнк, и Джун кинулась ему на шею. Даже заплакать не получилось, до того дыхание сперло. Она просто сжимала опекуна дрожащими руками, цепляясь, как за спасательный круг, и молчала.

– Ну что ты, перестань, – мягко сказал Фрэнк и погладил ее по макушке. – Надень этот набор сегодня на праздник.

Она кивнула и снова вспомнила о Тони.

«Он меня убьет. Я забрала то, что должно было принадлежать его будущей жене», – подумала она… и улыбнулась от предвкушения встречи: позлить Тони как смысл жизни.

– Я люблю тебя, Фрэнк, – сказала она, и опекун, как всегда, ответил:

– Ты главное себя полюби.

Ближе к обеду нагрянула Мел, чтобы помочь со сборами. Подруга умела идеально уложить волосы за две минуты. Природный шарм. Просто космос.

Они вдвоем поднимались наверх, когда Генри окликнул:

– Мисс Джун! Вам письмо. – Он подошел, держа небольшой металлический поднос, склонился ближе и прошептал: – Личное. Социальная служба передала из Штатов. Фрэнк велел сразу вам нести.

Сердце сделало кульбит, а пальцы замерли на большом сером конверте.

– Спасибо, Генри, – сглотнула она и взяла письмо.

На конверте не было имени отправителя, только официальный адрес, но Джун сразу поняла. Это от нее. От Той-чье-имя-нельзя-называть. Чье лицо безуспешно старалась забыть долгие годы.

– Ты в порядке? – забеспокоилась Мел.

– Да. Все хорошо, – вымучила она подобие улыбки. – Идем.

В комнате Джун положила письмо на стол. Потом сунула под подушку. Под кровать… Все не то. Тошнотворное чувство – душащее, ледяное – проникало в кровь, в суставы, в мозг.

Нет, я не буду читать. Мне все равно, что она хочет сказать. Все равно!

Джун схватила конверт и разорвала пополам, приложив недюжинное усилие, потому что внутри было несколько листов бумаги.

Много же она настрочила!

Бумага жгла ладони. Джун с омерзением швырнула конверт в мусорку под столом и сразу успокоилась, почувствовала себя лучше. Для подстраховки выставила мусорку в коридор: горничная увидит и уберет. Бумага пойдет на переработку. На благое дело. Все хорошо.

– Ну что? Хочешь увидеть, что подарил мне Фрэнк? – чересчур счастливо спросила Джун, глядя в небесные глаза Мелани, и та кивнула.