— Да плевать мне на них, я о другом… — усмехнулся он, выкрикивая. Неожиданно, но его голос дрогнул… он словно пытался что-то важное донести до моего сознания, но я, привыкшая ожидать от него пакости, продолжала сопротивляться.

Однако его дерганное состояние не смогло укрыться от моего взгляда, слишком хорошо я его знала, и как бы он сейчас не старался выглядеть хозяином положения, что-то не давало ему спокойно жить. Хотя тут не надо ходить к гадалкам, скорее всего причина известна нам обоим. Волокитину не хотелось оказаться по ту сторону решетки.

— Нет, Олег, больше всего ты беспокоишься о репутации, что подумают люди, а вдруг косо посмотрят или тыкнут пальцем в спину. Ты всегда больше заботился о собственной шкуре, а все остальное было лишь приятным приложением. И я, в том числе.

— Дура, — покачал он головой. — Ты просто идиотка.

— Конечно, — сцепила я зубы, сжимая руки в кулачки, — дура, зато ты просто идеал. Пошел вон отсюда. И можешь не утруждаться, больше ты меня не запугаешь.

— Однажды ты поймешь, кто является злом на самом деле, но будет слишком поздно и вот тогда ты пожалеешь о своих словах, сказанных на эмоциях.

— Боже, — простонала я, — а нельзя все вот это, но менее пафосно?! Доброй ночи, — махнула ему рукой и направилась к подъезду.

Даже спиной, на расстоянии я ощутила его разочарование и гнев, эти чувства словно растворились в атмосфере и теперь пытались проникнуть и в меня, словно затянуть в сети, закружить.

Беседа с Волокитиным оставила странный осадок, тоска разлилась оловом в душе. Почему раньше мы никогда не говорили, не высказывали друг другу претензии, а копили, копили… и каков итог… обиды, боль, разочарование. Мы даже не можем сказать друг другу «спасибо» за те два года, что были вместе.

Внутренний импульс заставил меня остановиться, я опустила голову и долго таращилась на мокрый асфальт под ногами, собиралась с мыслями, пыталась разбудить в себе хоть долю храбрости. Развернувшись, отметила, что Олег так и стоит на прежнем месте и снова рассматривает небосвод над своей головой.

— Чертов романтик, — пробурчала я недовольно, злясь сама на себя. — Олег, поезжай домой уже поздно, да и холодно.

Волокотин повернул лицо в мою сторону и устало улыбнулся.

— Хорошо, Катя, сейчас поеду.

Он обошел автомобиль, открыл дверцу и сел, а я все стояла и ждала, когда же «Ауди» тронется с места, словно не доверяла Олегу. Заведя мотор, он мигнул мне фарами и рванул в темное пространство улицы. Мне оставалось проводить взглядом огни, удаляющейся машины, пожелав мысленно тому легкой дороги и доброй ночи.

Главное в жизни все-таки умение прощать, и пусть он еще сто раз всадит мне в душу кинжалы, но зато на страшном суде я смогу заявить, не кривя душой, что да, я пыталась отпустить обиды и у меня, кажется, это получилось. Ведь когда-то он был мне близок, а раз я выбрала тогда Олега, значит он был не совсем пропащим человеком.

Войдя в пустую квартиру, я протопала на кухню, включила чайник и устроилась на стуле, поджав под себя ноги. Спать не хотелось, да и заснешь тут после всего, если, только закинув в себя изрядную дозу снотворного. Подобная идея показалась мне не слишком удачной, оттого я предпочла созерцать темные окна, наслаждаясь тишиной.

Почему все в один момент покатилось под гору, полетело в тартарары?! Я просто хотела быть счастливой, любимой и дарить ответные чувства взамен. Никто не застрахован от ошибок, да и с ними на пару приходит опыт, но никто не говорил, что будет так больно, будто кто-то пытался переломать внутри ребра и кости, превратить в фарш все мое тело. Чувство вины перед Костей за свое поведение начало пробуждаться, словно бутон, оно постепенно раскрывалось во мне. Эмоции…сколько ж мы творим под их влиянием, созидаем и разрушаем, производим и убиваем.

К тому же разговор с Олегом, кажется, забил последний гвоздь в крышку эмоционального гроба. Хотелось забиться в угол, стать невидимкой, взять ластик и попытаться стереть прошлое. Ошибки, промахи, неудачи…жизнь настолько коротка, а вот разочарований в ней, как грязи по осени.

Я долго сидела и размышляла, опустошая одну за другой чашки с кофе. Наверное и просидела бы так до рассвета, но тихая трель телефонного звонка вырвала меня из плена мыслей, возвращая в суровую реальность. Нехотя поднявшись, я прошлепала в гостиную и ответила на звонок.

— Галя? — кажется, ее имя я произнесла по слогам, слишком глубоко было мое удивление.

— Кать, ты только не волнуйся, хорошо?! — вот это мне уже совсем не нравилось.

— Что-то с Костей? — голос мой задрожал, я схватилась рукой за комод, чтобы не упасть. Руки предательски затряслись, все тело охватил озноб, я со страхом, каким-то животным ужасом ожидала, что она ответит…

— Нет, — тихо произнесла она, а я выдохнула.

Но пульс продолжал зашкаливать, я чувствовала, как пульсирует в висках кровь, как занемели пальцы, и сердце — птица, которую заточили в клетку пытается проломить ребра и вывалиться к моим ногам.

— Что тогда, Галя, ради бога не молчи?! — голос срывался и я уже практически кричала.

— Как приедешь, набери мне. Я спущусь и все расскажу.

Я бросила трубку и рванула к двери. Сейчас была готова стерпеть любую боль, любые удары. Главное с Костей все в порядке, он жив, здоров, наверное. Любые обиды, да все что угодно прощу, лишь бы снова утонуть в океане его глаз.

Дурное предчувствие никак не желало покидать, мысли метались, и хоть Галя заверила, что с Градовым все в норме, но что-то темное, глухое уже сидело в моей груди. Оно пыталось прорваться наружу, что-то сказать, заставив меня переосмыслить, иначе посмотреть на все, но уровень переживаний был запредельным.

Я гнала по ночному городу, выжимая из своего автомобиля максимум, игнорировала правила дорожного движения, и если бы мой «Форд» мог взлететь, то это непременно бы случилось.

Бросив машину у ворот, я побежала к приемному покою, совершенно не разбирая, что у меня под ногами. Бежала по темной алее, разбрызгивая грязь из луж, не обращая внимания на прилипшие к подошвам мокрые кленовые листья.

Ночь сентябрьская, темная, чужая… уже дала старт изменениям в моей жизни, и чем быстрее я бежала, тем быстрее они подкрадывались ко мне. Именно тогда, среди этой черноты, в которой лишь фонарь над крыльцом давал свет, я и «заблудилась».

Осень стала отправной точкой для кардинальных изменений, для моего плутания по развалинам жизни, где я с таким упорством пыталась найти живой росток среди каменных валунов. Совершенно забыв, что искать надо в первую очередь этот росток в себе.

Глава 19

Ворвавшись в приемный покой, где на удивление было тихо, точно ночью в музее, я дрожащими руками достала из кармана мобильный и набрала Гале.

— Подожди, буду через пару минут, — отрезала она.

Прислонившись спиной к оштукатуренной стене, я уставилась бесцельно на люминесцентную лампу, которая освещала коридор холодным светом, временами моргая, будто норовя перегореть от усталости.

За столом на посту сидела медсестра и что-то писала, лицо ее было сосредоточено, полушепотом она проговаривала какие-то слова, тщательно сверяя с компьютером.

В глубине длинного коридора, который тонул в ночном полумраке заслышался стук каблучков, я уже хотела отлепиться от стены, но мимо продефилировала санитарка, даже не обратив на меня внимания.

— Привет, Ир, — поприветствовала она коллегу на посту, — что работенка появилась?!

— Да вот же, только порадовалась, что смена проходит тихо, как нате вам…

— Совсем плох мужик? — поинтересовалась санитарка, а я полностью превратилась в слух, стараясь не упустить ни единого слова.

— С виду вообще не наш клиент, но вроде мотор завели. Повезли на операцию.

— А кто сегодня дежурит? — не унималась женщина, продолжая расспрашивать свою медсестру.

— Афанасьев с Градовым оперируют, — выпалила та и вновь принялась шелестеть бумагой.

— Ну, эти не подведут. Афанасьев собаку съел на критических, а Костик мужик хоть и молодой, но зарекомендовал себя уже отличным хирургом.

— Будем надеется, — сухо ответила она, — коли взялись должны вытащить. Парня-то жаль, с виду молодой. Эх, вся жизнь впереди, а эти оболтусы гоняют, как умалишенные, себя гробят и окружающих.

— И не говори, — покачала женщина головой и, прихватив электрический чайник в углу, отправилась назад по коридору.

Минуты растянулись на десятки, стрелки часов словно застыли от холода ночи, впрочем, как и моя душа.

Я до сих пор терялась в догадках, зачем нужно было мое присутствие, если уже смогла убедиться, что с Костей все в норме и он сейчас находится в операционной.

Однако пальцы дрожали, а зубы от нервов тоже начинали отбивать ритм, я посильнее обхватила себя за плечи, уговаривая успокоиться и не суетиться понапрасну.

Наконец-то из коридора выскочила Галя, протягивая мне белый халат. Ее лицо сейчас было белее мела, будто она увидела недавно приведение и до сих пор не может прийти в себя.

Я взяла у нее молча халат, ожидая, когда она первая начнет разговор. Хрупкая блондинка не сводила с меня взгляда своих уставших глаз, но смотрели они с какой-то толикой сожаления, будто я что-то потеряла, но пока еще не поняла, что именно.

— Катя, ты присядь, наверное, — засуетилась она, подвигая мне стул.

Я послушно присела на край, сцепила пальцы в замок, но тут же разжала и начала теребить края белоснежного халата. Галя прикоснулась своими теплыми ладонями к моим ледяным рукам и улыбнулась краешком губ. В этой улыбки не было чего-то безмятежного, скорее она желала меня поддержать.

— Галя, — откашлявшись, произнесла я, — что случилось, пожалуйста, скажи, не мучай меня.