— Охренеть, — покачала подруга головой, как только я закончила свою историю.

— Видишь сколько умудрилась наворотить за такой короткий срок. И как теперь жить с этим не знаю. Ноша тяжела, Оль, боюсь сломаться.

— Как, как?! — всплеснула она руками. — Долго и счастливо. Это тебе ответ на первый вопрос. Градов в тебе души не чает, ты только посмотри на него, да он светится, он гордится, что рядом с ним такая женщина. На него можно медаль вешать.

— Зачем? — задала я достаточно глупый вопрос.

— Да потому что он напоминает пса на выставке. Шерсть лоснится, морда довольная, сыт, ухожен и удовлетворен. Не красней, Катя, — цыкнула Ольга. — Мы люди взрослые, стесняться нечего, тем более у самой вон, Вадим такой же.

— Оль, прости ради Бога, я эгоистка. Даже не поинтересовалась, как ваши дела, — устыдившись своей бестактности, пробурчала я.

— У нас все отлично, как и положено молодоженам. А что с кольцом? Он позвал замуж и почему оно не на тебе?

Я лишь пожала плечами, а что могла еще сделать?!

— Он не звал, да, скажу честно, я ждала, но… — развела руками, — и кольцо у меня дома, лежит в сумочке. Не знаю почему не ношу.

— Ну и дура, — Ольга оставалась собой и не выбирала выражений, — один не произнес, вторая тоже тупорылиться. Так и будете до пенсии ходить вокруг да около. Ты обиделась на него, что он молчит как рыба, он наверняка, — подняла она палец вверх, — тоже, что не стала носить. Я ж говорю: идиоты, — произнесла подружка по слогам.

— Тут еще вот что. Алиса утверждает, что вина в смерти Олега лежит на доке.

— Да иди ты… — скривилась Оля, прикусив губу. — Нашла кого слушать, только не ведись, иначе прощелкаешь свое счастье. Ох, Катька, не спокойно мне на душе. Где там Градов пусть потрогает мое сердце, — ухватила она себя за грудь, закатив глаза.

— Ольга, он хирург, а не кардиолог.

— Да какая разница, — махнула она рукой.

— У тебя есть муж, — попыталась я воззвать к ее совести.

— Вот. Хочешь, чтобы он остался вдовцом?!

— Так, Шарова, заканчивай, — вскочила я со своего места, — нечего подставлять свою шикарную грудь моему парню. Хочешь, чтоб у меня комплексы возникли?

— Наконец-то, — засмеялась Оля, — такая реакция мне нравится. Лицо хищницы, правильно, свое никому не отдавай, вцепись зубами и держи.

— Если бы все так было просто…

— Катя, у тебя имеется дурная привычка все усложнять. Что твой капитан думает по поводу произошедшего?

— Во-первых, он не мой, — шикнула я на подружку, — и оставь свои штучки, не хватало еще, чтоб док услышал. А во-вторых, он особо не делится со мной данными, может что и накопал, только предпочитает молчать.

— Ладно, с ним разберемся потом. У мужа имеются связи, попробую тонко намекнуть, что мне необходимо быть в курсе дела.

— Ты и тонкие намеки, — усмехнулась я, — Оля, спасибо за желание помочь, но может не надо. Не хочу еще и тебя втравливать во все это.

— Катя, ты что думала, я буду сидеть в стороне и наблюдать, как моя подруга ищет пятый угол? Ты мне не чужая, да мы вместе пуд соли съели, — вцепилась Ольга в мои плечи, ласково улыбнувшись.

Я посмотрела внимательно на такую близкую, на мою опору в этой жизни, ее глаза горели задорным блеском, неописуемой красоты огни мерцали в них, сложно было глядя на нее не улыбнуться. Она источала счастье, мудрость, спокойствие, настоящая женщина, жена.

— Девушки, вы еще долго будете секретничать, мы уже успели соскучиться по вашим голосам, — заглядывая в комнату, засмеялся Вадим. — Давайте уже к столу.

— Идем, любимый, — пропела Ольга, подмигнув мужу, и тут же вскочила со своего места, кивком приглашая меня проследовать за ней.

Ужин прошел в непринужденной атмосфере, мы то и дело переглядывались с Костей и как-то все мысли улетучились на это время, предоставляя возможность побыть в гармонии с самой собой, с атмосферой. Ребята много рассказывали, вызывая неподдельные улыбки на наших лицах, оставалось только восхищаться их союзом, сплоченностью, взаимопониманием. Где только с одного взгляда друг на друга можно было считать всю картину, понять состояние. Наверное, в душе я даже немного позавидовала, самую толику, возможно, мне бы тоже хотелось когда-нибудь стать с Костей настолько одним целым, называть его мужем и строить общие планы.

Жаль все хорошее рано или поздно заканчивается, стрелки часов успели пробежать несколько полноценных кругов с той поры, что мы переступили порог этого дома.

— Не пропадайте, — похлопал Вадим по плечу Костю и, чмокнув меня в щеку.

— Кать, — шепнула Оля, когда я уже оказалась в полумраке лестничной клетки. — Носи его подарок, мы думаем, что они не замечают, а на самом деле, все мужики видят. Он оценит, для него это своего рода признание.

— Хорошо, — словно набрав в рот воды, пробурчала я в ответ.

Глава 21

Оказавшись на свежем воздухе, я слегка поежилась. Осень резко вступила в свои права и, несмотря на конец сентября, воздух уже не казался приятно-теплым, к тому же серые дожди, что лили последние несколько дней, окончательно поставили точку на ожидании «бабьего лета».

— Замерзла? — обхватив меня за плечи, спросил Костя.

— Нет, док, немного зябко только и всего. Да, как-то резко произошла смена тепла на прохладу, — кажется под этими словами я имела в виду не только перемену погоды, но и изменения в своем внутреннем мире.

Пока еще мне хотелось находиться в его руках, но в то же время, чем больше черепную коробку заполняли крамольные мысли, тем дальше хотелось отодвинуться.

— И это своего рода минус в мою копилку, — улыбнулся Градов.

— А теперь еще раз и для тугодумов! — хмыкнула я в ответ, останавливаясь на полпути.

— Любовь моя тебя не греет, Катерина.

— Градов, у тебя жар что ли? Откуда такие мысли?

— Да все нормально, — махнул он рукой. — Просто ты странная какая-то.

— Кость, вообще-то день был тяжелый, и с утра я не на базар ходила все-таки, — выпалила немного резко, и самой стало неприятно от собственного же тона.

— Извини, — пробурчал Градов, целуя меня в макушку. — Просто желал тебя отвлечь, вижу, что ты вся в себе. На твоем лице читается активный мыслительный процесс.

— Это ты меня извини, — выдохнув носом, произнесла я.

Казалось, что изнутри меня раздирают существа, каждый тянет в свою сторону, что-то нашептывает, советует, болтает без умолку, а я в этом многоголосье посторонних совершенно не слышу шепот собственного сердца.

Одновременно мне хотелось броситься в объятия дока и в то же время бежать без оглядки, туда, где нет людей, где нет бетонных стен, где не слышно ни единого звука. Может быть там, в глухом одиночестве я смогу понять себя и не совершу ошибок.

То, что я уже стою на пути недоверия говорило о многом, и пусть мои собственные думы прерывались отголосками речи Ольги, которая уверяла, что все слова Алисы надо делить на два, обещаниями Градова, что он никогда не причинит мне вред, не обманет, все это меркло в сравнении с какофонией, что творилась у меня внутри.

Костя привлек меня к себе и провел рукой по щеке, мы молча смотрели друг на друга. Он с невероятной нежностью, лаской, безграничной любовью, которая читалась в его глазах и я, потерянная, усомнившаяся в правдивости поступков и слов, я, которая еще вчера пошла бы на край света за ним, сегодня чувствовала надлом, пропасть, растущую с каждой секундой.

Он тоже это ощущал, но не переставал даже на миг бороться за нас, верил, что сможет растопить ту корку льда, что потихоньку начала обволакивать мое сердце.

— Катя, чтобы ты себе не придумала, кто бы не уверял тебя, что мы не имеем будущего, верь в нас, верь в меня.

Его слова летели в мое сердце, как сотни стрел, но, увы, не пронзали, они ломались о стену, и я готова была уже проклясть саму себя за такое отношение. Костя не заслужил этого, но как изгнать демона недоверия?!

— Я верю, док, — обняла я его, уходя от поцелуя. — Верю и люблю.

Соврала или все-таки сказала правду — сложно разобраться, сложно понять собственное “я”.

Слезы выступили на глазах, и чтобы не разреветься я сильнее сжала челюсть, напряглась, свернулась, будто в комок. Нет, я поплачу, но только не здесь и не сейчас.

Костя всю дорогу поглядывал на меня, я же, старательно пряча глаза, отвернулась к окну и теперь наблюдала, как ночные огни города играют на мокром асфальте бликами, рисуют сюрреалистические картины, оживляют бетонные стены.

— Кать, не молчи, — обратился он ко мне. — Я же не слепой и замечаю, что ты напряжена, ушла в себя и, словно мазохистка, мучаешься в искусственно созданном одиночестве. Поговорим?

— Нет, Кость, тебе просто показалось.

— Ну, да. Я, конечно же, слепой и вообще страдаю шизофренией, оттого мне мерещится всякая хрень.

— Не заводись, док.

— А ты перестань вести себя, как феминистка. Черт тебя возьми, Катя, как ты не поймешь, я же люблю тебя, — резко нажал Костя на тормоз, останавливаясь посреди дороги.

— Ты с ума сошел? — цокнула я языком, оглядываясь по сторонам. — Понимаешь, что мог сейчас спровоцировать аварию.

— Да мне все равно, — отстегнув ремень безопасности, повернулся ко мне док и ухватил за плечи, заставив посмотреть в его глаза.

— А мне нет. Прекращай, Костя, чего ты добиваешься?

— Я? — изумился он.

— Ты, кто же еще.

Конечно, потом я безусловно возненавижу себя за эти слова, буду кусать локти и биться головой о стену, но сейчас выбрав тактику, что лучшая защита — это нападение, не преминула воспользоваться шансом и все перевернуть с ног на голову.

Если брать во внимание тот бред, что вылетал из моего рта, то может сложиться мнение, что во всем виноват лишь Градов. Это он страдал восемь лет, он постоянно показывал, что я для него не чужой человек, он первый сделал шаг и так далее. Перечислять можно бесконечно, но все эти плюсы для меня резко стали минусом.