— Ох… эм… конечно, мне кажется идея великолепная.

За спиной у Малковича, Маркус состроил гримасу и поднял вверх средний палец.

— Итак, если вы не заняты сегодня вечером, хотели бы вы? Могли бы? Обещаю, что не опоздаете на работу и к десяти вечера освободитесь.

— В таком случае мне подходит. Я... иду туда, куда идёт Маркус. В настоящее время нас объединяет нерушимая любовь, — прокомментировала Пенни, надеясь, что инспектор не заметил румянец на её щеках. Напротив, инспектор его заметил и правильно истолковал – не как яркое указание на враньё, а как выражение робкого и правдивого чувства. Маркус, всё ещё стоявший за спиной мужчины, сказал в адрес Пенни – беззвучно и по слогам – «лживая сука». Она удержала желание вернуть ему этот взгляд с другим, в точности таким же. Или подобным. Потому что она, так никогда бы и не сумела продемонстрировать похожую невовлечённость.

Таким образом, они договорились встретиться вечером и, когда гость ушёл, Маркус закурил и сказал сквозь зубы и дым:

— Он ищет способ получше, для того, чтобы отправить меня назад, но до сих пор не нашёл.

Пенни покачала головой, она не думала подобным образом. Ей удалось уловить спрятанную доброту в жесте мужчины, который только что ушёл.

— Думаешь так потому, что ты всегда видишь плохое, повсюду, в других и в себе. Не допускаешь, что кто-то может быть деликатным по отношению к тебе, потому что ты, так не поступаешь и даже не знаешь, что это. А я напротив, верю, что он, в свою очередь, хочет защитить тебя и серьёзно намерен вернуть на правильный путь. Мне кажется, что он ответственный служащий и хороший человек, тот, кто делает больше, чем его обязанность, оказывая помощь парню.

— Ты поняла это, всё сразу и за один разговор?

— Если окажешь больше доверия другим, то ты останешься удивлен.

— Даже не подумаю об этом.

— Да, для тебя всё вокруг дерьмо. Для тебя важны только три вещи. Франческа, трахаться и копить деньги, и не обязательно в этом порядке.

— Ты, вместо этого, имеешь великие идеалы, — ироничным тоном заметил Маркус. С сигаретой между губ, отросшей щетиной и взглядом без нежности, он казался таким, что, даже, если и приложит усилия, то не сможет выдавить из себя ничего, кроме ненависти. В последнюю неделю даже стал ещё хуже. Весь этот секс окончательно отдалил его от неё. Попадая внутрь и прикасаясь всеми возможными способами, они поднимались на две планеты, расположенные на астрономическом расстоянии друг от друга.

Пенелопа покачала головой, пережидая обычную боль внутри, ту, что разбивала ей сердце, в настоящее время хрупкое как стекло, каждый раз, когда она напоминала себе, что Маркус никогда не был действительно её.

— Я верю во что-то хорошее. Я хочу любить и быть любимой, делать что-то для других, и реализовать свою мечту.

Маркус рассмеялся. Смехом без радости.

— Теперь ты будешь мне это рассказывать. Интересно почему я думаю, что все эти красивые мечты включают в себя кучу денег.

— На что ты намекаешь? Да, если бы у меня были деньги, всё стало бы проще, но я стремлюсь к своим мечтам в равной степени, даже если у меня ничего нет.

— Если ты его окучишь, твоего золотокудрого Игоря, может быть и найдёшь деньги.

— Для тебя вполне нормально то, что ты называешь меня шлюхой, поскольку относишься ко мне как к шлюхе. Однако прошу тебя, не добавляй лишнего. Я не хочу ненавидеть тебя, потому что в таком случае буду не в состоянии притворяться перед Малковичем, что я без ума от тебя.

Он погасил окурок сигареты в стакан.

— Сделав это вступление, раздевайся – мне нужно немного разрядиться от стресса.

Пенни решительно подошла к двери.

— Нет, — ответила ему. — Если тебе нужно сбросить стресс, то делай это в одиночестве. Я женщина, а не резиновая кукла.


✽✽✽ 

Она оделась в простом и целомудренном стиле, чтобы произвести впечатление хорошей девушки, хотя и знала, что больше не является такой. Юбка в складку и блузка как у студентки, гладко, до щёк зачёсанные волосы, минимум макияжа и туфли без каблуков. В рюкзак она положила менее целомудренную одежду, которая понадобится после ужина, чтобы пойти на работу. Она казалась себе одной из тех опасных убийц, кто отправляются на слушание в суд, который должен принять решение – оправдать их или отправить на электрический стул и поэтому одеваются таким образом, чтобы попытаться обмануть присяжных.

Напротив, Маркус, плевать хотел на свой внешний вид. Он надел чёрные джинсы, рваные на одном колене, кожаные ботинки и кожаную куртку, которая наводила мысли о банде головорезов на мотоциклах. Он не побрился, и производил ещё больше впечатление немного сволочного бандита.

Семья Малковича жила в пригородном районе; не роскошном, но утопающем в зелени, и это сделало их в глазах Пенни более симпатичными. Тот, кто выбирает в качестве своих соседей деревья, не может быть плохим человеком.

Маркус вошёл в дом, продолжая курить из вредности. Пенни протянула миссис Малкович поднос печенья, которое она приготовила для неё и хозяйка дома засияла от радости. Это была маленькая и тучная женщина, с прической двадцатых годов, образованной мягкими волнами волос, зафиксированных, кто знает, каким количеством лака и ртом, подведённым в форме сердца. Её глаза излучали искренность.

Она провела Пенни по всему дому, с гордостью показывая свои маленькие вещи – коллекцию стеклянных лебедей, красивые гобелены в спальне и фотографии сына. Особенно фотографии сына.

Пенни увидела крепкого мальчика, с двумя яркими тёмными глазами, и на мгновение она вдруг почувствовала, что уже его знает. Затем поняла. Его взгляд был похож на тот, как смотрит Маркус. С яростью на весь мир.

Когда миссис Малкович сказала ей грустным голосом, что Кэмерона, так его звали, больше нет, Пенни поняла, что он не просто уехал, а умер. Она так сильно расстроилась, что готова была расплакаться. Миссис Малкович увидела её блестящие глаза и растрогалась.

— Какая ты милая, Пенелопа. Когда Монти сказал мне, что наш Маркус, наконец, нашёл хорошую девушку, то я не сразу поверила. Но теперь, когда тебя вижу, я счастлива. Он нуждается в этом, ты знаешь, он так много страдал.

Пенни заколотило. Вероятно, это неправильно, напротив – абсолютно неправильно, потому что, если Маркус хотел рассказать ей о своём прошлом, то сделал бы это сам, но она не устояла перед любопытством. Она не знала другие способы, как можно узнать о нём больше и, учитывая, что они находились одни и миссис Малкович, казалась, склонной к беседе, бросила наугад:

— Я знаю, он рассказал мне кое-что... про свою мать.

Энни Малкович печально кивнула.

— Женщина не может делать... я хочу сказать... делать эту работу, если мы можем называть это работой, в доме с ребёнком в соседней комнате. Бедняга с трудом пошёл в школу. Дом часто наполнял всякий сброд, мужчины, часто жестокие. Потому что тот, кто делает такого рода вещи, конечно, не может называть себя хорошим человеком. В дополнение, Мэри, так её звали, но я уверена, ты это уже знаешь, пила. Какое кошмарное детство для нашего бедного Маркуса.

— Должно быть, ему жилось ужасно... — прошептала Пенни, глубоко задумавшись. Представила Маркуса ребёнком, закрытым в комнате и затыкающим уши, пока, не слишком далеко, его мать, может быть, пьяная, становилась жертвой жестоких мужчин. Она не испытывала неприязнь к этой женщине, как очевидно, не испытывала и Энни Малкович. Пенни стало её жаль. Ей показалось, она тоже стала жертвой несчастливых обстоятельств. Как маленький Маркус.

Не удалось помешать слезам, скатиться по щекам.

— Да, девочка, — продолжила хозяйка дома. — Я тоже, каждый раз начинаю плакать, когда вспоминаю эту историю. Особенно, когда случилось то, что случилось. И как удивляться тому, что мальчик, воспитывающийся в такой среде, кто помогает матери, которую часто избивают чередующиеся клиенты, однажды повзрослев, пытается убить одного из них?

Пенни задрожала, не переставая плакать.

— К счастью не убил, а только ранил, однако с этого момента проснулись социальные службы, они увидели то дерьмо, что происходило в этом доме, и забрали мальчика. Государство поступило не плохо, имею в виду, что так не могло продолжаться и дальше, но я не уверена, что эта организация стала лучшим решением, учитывая также, что именно там он познакомился с Франческой Лопес.

— Она тоже была... — вырвалось у неё.

— Он тебе не рассказал про это? Я не удивлена, возможно, опасался вызвать у тебя ревность или что-то в этом роде. Франческа Лопес, вместо того, чтобы помочь ему, потащила ещё глубже на дно. Она была агрессивной девочкой, представь себе, что Франческа подожгла дом, в котором жила с отчимом после смерти матери. Она была настоящей бандиткой, одной из тех, кому нравиться бить людей, даже без всякой причины. Вместе с ней, Маркус нашёл в себе и выплеснул наружу худшее. Поэтому я и Монти почувствовали себя счастливыми, когда появилась ты. Ты знаешь, как дать ему любовь, ту, которую он никогда не имел. Франческа дала ему только ненависть.

Пенни положила руку на сердце. Она представила себе их обоих, одиноких как два далёких цветка в пустыне, полной песка, и растущих в наполненном насилием детстве. Погруженные в вечный мрак, они встретились, переплелись и зацвели. Вспомнила их фото – эти лица, лишённые молодости, даже если они и были молодые и гнев, который просачивался из их глаз. Она поняла раз и навсегда, с той же болью ребенка, который стал свидетелем смерти Санта-Клауса, что ничего из того, что она могла бы сказать или сделать, не заменило бы всё пережитое ими. Маркус и Франческа держались вместе на плаву, когда бушующее море бросало их вниз, вместе утоляли голод и жажду, они выросли вместе, и были предназначены, чтобы быть вместе навсегда, какой бы ни была продолжительность этого «навсегда».