Ей вновь захотелось плакать, потому что её любовь была обычной, эгоистичной. Она хотела его для себя и на этом всё. Но никогда не смогла бы получить.

Энни Малкович положила руку на её руку, немного приостановив грустные мысли Пенни.

— Жизнь ни для кого не легка. Каждый из нас имеет свой балласт. Но теперь у Маркуса есть ты. Давай пойдем вниз, моя дорогая, ужин готов.


✽✽✽ 

Желудок Пенни скрутило, но она заставила себя отдать честь приготовленным блюдам миссис Малкович. У неё создалось впечатление, что порой, Маркус смотрел на неё вопросительно. Она отвечала ему широкими улыбками, всё ради хозяев дома, которые интерпретировали эти взгляды как обмен между влюблёнными и были более чем удовлетворены увиденным.

После обеда они оказались в гостиной, разговаривая обо всём на свете.

— Прошу тебя, мальчик мой, продолжай в том же духе, — сказал Монти Малкович. — Работа, дом и Пенни. Я написал мировому судье очень удовлетворительный отчёт о твоих положительных достижениях. И могу рассказать тебе хорошие новости. Я выступил гарантом, что ты не попытаешься покинуть штат и у меня есть это для тебя.

Он достал из ящика пластиковую карточку. Это было водительское удостоверение Маркуса.

Он что-то проворчал, по всей вероятности – благодарность или, может быть, ничего и положил документ в карман.

— Спасибо, — вместо него открыто сказала Пенни.

— Конечно, я понимаю, что водительские права без машины бесполезны. Поэтому, я уже связался с продавцом недорогих подержанных автомобилей. Вот его адрес. Это честный человек и заслуживает доверия, продаст тебе машину на выгодных условиях, — и вручил Маркусу визитку со стилизованным рисунком автомобиля.

Маркус взял, продолжая хранить молчание.

Пенни вновь поблагодарила за него, и убедилась в одном – Малковичи, действительно пытались спасти ребят от пути погибели, но испытывали по отношению к Маркусу особое чувство покровительства потому, что он напоминал им сына, умершего, кто знает при каких обстоятельствах.

Около десяти часов, вызвали такси, и Малкович оплатил проезд до места назначения. Прежде чем уйти, Пенелопа импульсивно обняла жену и мужа с искренней симпатией. Маркус ограничился лишь двумя, молчаливыми рукопожатиями.

Когда они уходили, Пенни обернулась чтобы посмотреть на прощание, и увидела пожилую пару, выглядящую как два брошенных родителя, которые пытаются спасти чужих детей, потому что не сумели сохранить своего собственного.


✽✽✽ 

В такси, Маркус смотрел на неё с любопытством.

— Могу я узнать, что с тобой не так? Ты бледна как смерть. Что ты делала почти полчаса с той наверху? Вы долго не возвращались и мне пришлось выслушать миллион всякого дерьма со стороны Малковича.

— Они хорошие люди и не говори о них плохо.

— Я хочу знать, почему, когда ты спустилась, то выглядела заплаканной.

— Возможно, я растрогалась, восхищаясь коллекцией стеклянных лебедей дорогой Энни?

— Чушь собачья. Что случилось?

— Ничего серьёзного. Только... она рассказала мне о своём умершем сыне и я не смогла сдержать слёзы.

Маркус разглядывал её, не слишком убеждённый таким ответом.

— Уверена, что она не выдала тебе также какую-нибудь жалостливую историю на мой счёт?

— Ну, нет, конечно же, нет.

Он собирался ответить, когда Пенни увидела что-то за окном, что привлекло её внимание. Она потянулась в сторону Маркуса, в буквальном смысле перелезла через него и приставила ладони по бокам у глаз, чтобы лучше видеть.

— Остановитесь! — приказала таксисту и тот импульсивно затормозил.

— Что происходит? — спросил мужчина индус, выглядящий уставшим.

— Оставьте деньги за всю поездку. Мы сойдем здесь.

Потащила Маркуса в сторону красочного и грандиозного Луна-парка, который занимал территорию двух или трёх кварталов. В воздухе звучала весёлая музыка и, хотя наступило только начало ноября, Пенни показалось, что пришло Рождество.

— Пойдём? — спросила его с горящими глазами.

— Забудь об этом. Там неразбериха из детей и парочек. И потом, мне надо работать.

— Окей, тогда ты иди, а я останусь, — сказала она голосом, слегка покрытым вуалью печали. Она не собиралась уходить. Ей нравилась идея прогулки по Луна-парку, такому большому, как те, что раньше видела в фильмах. Конечно, оставаться одной не было лучшим вариантом, но она бы приспособилась.

Маркус остановился посреди площади перед входом, где небольшая толпа выстроилась в очередь, чтобы попасть внутрь, положив одну руку на бедро, а в другой держа только что зажжённую сигарету.

— Ты достающая маленькая стерва, — пробормотал он.

— Увидимся позже! — воскликнула она, направляясь к хвосту очереди.

На мгновение он остановил её за запястье.

— Только в одиннадцать, уходим.

— Ты хочешь сказать, что остаёшься?

Он не ответил, а только внимательно посмотрел на неё. Уголёк сигареты дрожал, пока Маркус затягивался, не отводя от неё глаз.

— Ты загадка и это в твоём стиле, — сказал он, наконец.

— В каком смысле?

— Я не могу понять, что находится в твоей голове. В определенные моменты ты вполне взрослая, твою мать, если так и есть, но потом, как сейчас, на лице появляется абсурдное выражение и у меня закрадывается ужасное подозрение, что занимался сексом с замаскированным ребенком. Тебе действительно уже стукнуло двадцать два года?

— Не волнуйся, тебя не посадят в тюрьму за развращение несовершеннолетних. Отпраздную двадцать три года двадцатого декабря. Во всяком случае, никто из нас не состоит из чего-то одного, не так ли? Ты тоже, думаешь, что состоишь из единого целого, но внутри имеешь огромное количество индивидуальностей, в чём я уверена. А теперь пойдем, не будем тратить время на болтовню.

Инстинктивно, она взяла его за руку, не задумываясь о смысле этого жеста и его возможной реакции, и только после того, как они зашли внутрь, она заметила, что он не убрал руку. Пенни сжала сильнее и подумала, что у счастья запах сахарной ваты и холодной ночи, и Маркуса, который курил и ворчал, но оставался рядом.

Пенни веселилась как ненормальная. У них не было времени, а также денег, для того чтобы покататься на всех аттракционах и поиграть во всё, но и просто смотреть доставляло удовольствие. Она позволила себе роскошь пострелять из деревянной винтовки по куче банок, и выиграла плюшевого утёнка на батарейках. И если нажать ему на спину, то он говорил ворчливым голосом: «Но, какой я крутой». Она не оставила приз для себя, а подарила ребёнку который плакал, потому что сахарная вата упала на землю, заставляя своим подарком снова его улыбаться.

Вдруг они оказались перед двумя высокими дворцами из папье-маше. Один, окрашенный в розовый цвет, имел сияющую вывеску «ТУННЕЛЬ ЛЮБВИ», а другой, весь чёрный, криво написанную «ЛАБИРИНТ УЖАСОВ».

— Даже не думай об этом, и я говорю серьёзно, — сказал Маркус, осматривая розовый замок, как будто это была бесформенная гора дымящегося навоза.

— Войти в тоннель любви, говоришь? Точно нет, — заверила она. — Но тот, ужасов – создан для нас. Давай посмотрим, достаточно ли ты храбрый?

— Чего я должен бояться? Какого-то скелета из пластмассы?

Она засмеялась.

— Никогда не знаешь, возможно, обнаружишь, что ты больший трус, чем ты думаешь. Если ты пойдёшь со мной, я обещаю, что после него мы сразу уйдём.

— Согласен, но если всё это лишь повод, чтобы потрогать меня, ты знаешь, что тебе не нужны предлоги. Просто скажи, и я сниму с тебя трусы.

— Маркус, ты, как всегда джентльмен. Деликатный, как немногие. Но не волнуйся, у меня нет скрытых намерений. Мне сегодня едва исполнилось десять лет, и я хочу просто повеселиться и съесть сахарную вату. А сейчас мы пойдём?


✽✽✽ 

Клиенты Луна-парка, похоже, были очень романтичными, поскольку лабиринт ужасов представлял пустыню, за исключением какой-то мумии с завязанными глазами и пары поддельных зомби, которые неожиданно выскочили из темноты. Пенни и Маркус проследовали по длинному коридору, который постоянно разветвлялся, и они наталкивались на различных монстров, в сопровождении фоновой записи с дьявольским смехом и музыкой, соответствующей атмосфере.

Однако неожиданно, Пенни испустила крик в месте, слабо освещённом одним мигающим неоном. Когда она поняла, чего она испугалась, то нервно расхохоталась. Она увидела саму себя, отражающуюся в кривом зеркале. Выглядела в три раза выше и толще.

Отражение в этом же зеркале Маркуса и так уже больше её, казалось гигантским.

— Я говорил тебе, что всё это лишь предлог, — сказал он.

Пенелопа вздрогнула и только сейчас поняла, что прижимается к его груди.

— Прости, — прошептала она, отодвигаясь.

— Тебе не за что извиняться, — ответил ей с насмешливым тоном. — И что потом? Я дал тебе понять, что не хочу, чтобы меня трогали?

Она не ответила. Шагая вперёд, прикусила губу. В сопровождении одной и той же музыки, которая навязчиво повторялась, они некоторое время шли по лабиринту в молчании. Иногда выскакивал какой-то новый монстр, но не вызывал страха. Пенни больше боялась того, что собиралась сказать.

— Раньше, я солгала тебе, — прошептала она, как будто не хотела, чтобы он действительно услышал.

— Когда? — спросил Маркус отдалённо встревоженным тоном.

— Миссис Малкович рассказывала мне о тебе, а я провоцировала, чтобы узнать больше. Прости меня. Я поступила бесцеремонно. Если ты хочешь убить и похоронить меня здесь, валяй.