С этого момента, наконец, я слышу мой хриплый и отчаянный голос, который говорит просто.

— Да, — а затем добавляет, — прости меня.

Так что, не оборачиваясь, я схватил куртку и ключи от машины и вышел из дома бегом, как тот, кто, если не побежит то умрёт.


Глава 27

Спектакль, для которого Игорь создал декорации, Пенни показался скорее плохим, чем хорошим. Это была история женщины, которая отправляется на поиски истинной любви. И прежде чем её найти, она испытывает длинный список неудач, которые состоят иногда из трагических, иногда из смешных любовных похождений. Всё действие украшала музыка, в исполнении играющего на сцене оркестра, а также нарисованные декорации, выполненные в стиле, который имитировал богатые и живые мазки Ван Гога.

Сидя во втором ряду рядом с Игорем, в небольшом и уютном театре, оформленном в синих тонах, Пенни заставляла себя улыбаться. Она отключила звук в телефоне, чтобы не беспокоить зрителей. Время от времени смотрела на экран, в страхе получить звонок из больницы, и была немало удивлена, когда увидела номер Маркуса. Искушение перезвонить ему было велико, но она не уступила в этой маленькой внутренней битве. Может, он просто хотел узнать как дела, может, он хотел извиниться, может, он хотел попрощаться, потому что уезжал.

«По-своему он меня любил. Он не виноват, что я не Франческа. Но я больше не хочу его слышать».

Какой бы ни была причина этих звонков, ей было наплевать. Им больше нечего сказать друг другу.

По окончании спектакля, Игорь представил ей театральную труппу, и Пенни пожимала руки и натянуто улыбалась, с грустью понимая, что представление продолжается и теперь она исполняла главную роль. Она притворялась весёлой и милой, в этом проклятом, слишком коротком платье, которое только от малейшего шага задиралось до пояса, с накрашенными губами и чёрно-белым сердцем. К счастью, Игорь казалось, ничего не заметил. Это было преимуществом того, что она никогда не была особенно энергичной девушкой, одной из тех, кто всегда находится в центре внимания людей, и если такие вдруг замолкают, то их молчание становится грохочущим. После всех этих любезностей, похлопывания по плечам и взаимных комплиментов и улыбок, вытягиваемых верёвками, они ушли.

— Хочешь поужинать у меня дома? — спросил её Игорь. — Я прекрасно готовлю, только попробуй.

Пенни сразу согласилась, думая, что судьба была подлизывающейся сволочью, которая поддерживала её в решении заняться с Игорем сексом. Или, возможно, просто с учётом платья, которое с трудом прикрывало трусы, это она сама посылала ему недвусмысленное сообщение, пойманное им на лету.

Таким образом, они добрались до его квартиры, и Пенни сразу обратила внимание на то, какой она была маленькой, но красочной и причудливой. Абстрактные картины, конечно, нарисованные им, выполненные теми же плотными мазками, как и декорации к спектаклю, низкий стол, сделанный из двери сарая, полная надписей стена. Фразы были взяты из известных стихотворений и написаны вручную по всей поверхности стены, представляющей собой мозаику из рельефных кирпичей. Даже бокалы были экстравагантными, некоторые казались дистилляторами, другие выглядели как огромные кубики льда полые внутри, и ещё некоторые имели форму извилистых женских тел без головы.

Пенни расположилась на диване, и Игорь протянул ей открытую бутылку пива. Затем он сел рядом с ней и спросил напрямую:

— Итак, ты хочешь мне рассказать, что произошло?

— В каком смысле?

— Почему ты здесь со мной, а не с Маркусом? Вчера ты выглядела такой категоричной, и твой сегодняшний звонок меня поразил.

— В положительном смысле, надеюсь.

— Очень позитивно, но... почему произошло такое резкое изменение?

— Мы... эм... мы расстались.

— Могу я спросить, что случилось, или буду выглядеть слишком любопытным?

Пенни проглотила глоток пива и попыталась беспечно улыбнуться.

— Ничего особенного. Мы не ужились вместе.

— Так внезапно? Напротив, мне показалось, что вы очень ладили.

— Я уже… на самом деле, уже давно об этом размышляла. Между нами было просто физическое влечение, не более того. А я хочу большее.

Неожиданно Игорь протянул руку и переплёл их пальцы.

— В общем, чудеса случаются. Знай, что я парень, который может дать большее. Понимаю, что это рано, но…

— Это никогда не слишком рано, — ответила она, немного волнуясь и, задаваясь вопросом: чёрт возьми, мог ли этот комментарий, брошенный чтобы заполнить пустоту и скрыть сердцебиение означать что-то большее?

— Ну, если, например, я тебя поцелую, ты не подумаешь что я мудак, который пытается воспользоваться твоей уязвимостью?

— Я совершенно не уязвима, — твердо возразила она, чувствуя себя хрупкой, как замок построенный из мокрого песка.

Игорь улыбнулся, продолжая держать её за руку.

— Я честно стараюсь, послушай, но я хочу не только этого. Ты мне действительно нравишься и всегда нравилась, с тех пор, как я впервые тебя увидел, когда тебе было шестнадцать. Ты носила косу на одно плечо, была одета в пальто небесно-голубого цвета, с большими кнопками по краю.

— Ты до сих пор помнишь? Мне сшила его моя бабушка. Увидев, как на него смотрела Ребекка, я больше не одевала это пальто. Она заставила меня почувствовать, как будто я несчастная беженка.

— Напротив, ты была восхитительна, и такой оригинальной, сильно отличалась от других. Настолько другая, что я купился на ложь Ребекки. Я был ещё ребенком и поступил глупо. Должен был всё равно с тобой сблизиться.

Пенни посмотрела на него и выдавила из себя лучшую улыбку, на какую сейчас была способна.

— Стань ближе сейчас, — попросила его.

Игорь не заставил повторять дважды. Он наклонился к ней и поцеловал в губы.

Пенни ожидала, что мир вокруг перевернётся вверх дном, что сердце подскочит в горло, убежит в руки и ноги, но ничего подобного не произошло. Несмотря ни на что, она не позволила победить своему желанию сбежать. Она должна была остаться и дойти до конца. Поэтому поставила на пол бутылку пива и ещё ближе приблизилась к этому ангелу с белокурыми кудрями и глазами василькового цвета. Пенни смотрела на него, как будто умоляя бросить ей веревку пока падала в пропасть. Игорь, несмотря на свой внешний вид принца на белом коне, прежде всего, был лишь мужчиной. Таким мужчиной, кто в придачу всегда был к ней неравнодушен и поэтому не остановился, чтобы задуматься о смысле той спешной импульсивности с какой она оказалась в его объятьях. Он просто её принял.

Они оказались лежащими друг на друге на диване, абсолютно отличном от того, что стоит в квартире у Маркуса, залатанный в двух просиженных местах, а скорее на своего рода комфортной кушетке, в полоску цвета индиго и жёлтого кедра. Игорь сжимал её с вежливой пылкостью, а Пенни напряжённо сосредоточилась, стараясь заменить свои воспоминания на доску без единой записи. Этот длинный поцелуй был неплохой, но это был просто поцелуй. От этой глобальной осведомленности в том, что не сумела потерять память и том, что постоянно помнит Маркуса, она задавалась вопросами: почему, чёрт возьми, она так сильно его любила и как вообще возможно любить его так сильно? Почему хватило только двух месяцев, чтобы так сильно кого-то полюбить. Пенни начала плакать, как дура без надежды. Игорь не мог не заметить её состояния и отстранился обеспокоенный.

— Что происходит? — спросил её.

Она лежала прижатая его весом и вырывалась как мотылек внутри перевернутого бокала. Он откинулся, и Пенелопа встала, с глазами наполненными горькими слезами, и только повторяла:

— Прости меня, прости меня, прости меня.

Она повторяла это пока надевала пальто, и подходила к двери, и выходила из его дома, и навсегда уходила из жизни Игоря.

Бегом спустилась по лестнице, продолжая мысленно повторять одни и те же слова. Игорь ни в чём не виноват. Ей принадлежала вся вина и её удушающему способу любви, её исключительной потребности в Маркусе, несмотря на то, что он этого не заслуживал, даже если бы был последним мужчиной на Земле, который мог бы подарить ей надежду домашнего гнезда, и облегчение, и будущее.


✽✽✽ 

Она вернулась домой расстроенная. Войдя в квартиру, незамедлительно сняла туфли и швырнула прочь, как будто они обжигали. В этот момент она услышала отчётливый стук в дверь. С надеждой, что это пришёл Маркус, она бросилась открывать как импульсивный ребёнок, хотя и не имела какой-либо причины надеяться.

Но это оказался не он.

На пороге стояла Франческа, и она была одна. Увидев её, Пенни не смогла подавить самопроизвольно возникший душевный ступор. Приоткрыв губы и прищурившись, она смотрела на неё немного с тупым выражением.

— Можно войти? — спросила Франческа, и вошла не дожидаясь её разрешения.

Пенелопа приняла оборонительную позицию.

— Чего ты хочешь?

— Я должна спросить то же самое, детка. Что ты хочешь от Маркуса?

— Я ничего не хочу.

Это было неправдой, она хотела всё, но для той, кто хочет заточить радугу в коробку, всё означает ничего.

Франческа села на диван, подтянув наверх гибкие ноги, обтянутые узкими джинсами, которые подчёркивали её идеальное тело. Пенни испытала чувство досады из-за такой фамильярности, и в то же время облегчение. Естественно, Франческа выглядела угрожающе, такой сильной и цельной, какой она и была в жизни. С волевой челюстью и глазами темнее, чем эбеновое дерево, и на мгновение Пенни испугалась, что она хочет напасть. Вместо этого оказалось, что её странная гостья пришла, чтобы поговорить. Говорить о чём?