— У нас с Маркусом особая связь, — продолжила Франческа. Она расположилась на диване, как будто является в доме хозяйкой, в то время как Пенни стояла босая. Несмотря на свою позицию кажущегося превосходства, она чувствовала себя ниже и беззащитнее.

— Я в курсе. Почему ты так стремишься напомнить мне?

Франческа не ответила на её вопрос, лишь продолжила двигаться по этому непростому пути.

— Он должен чувствовать себя свободным, а не угнетённым ни от чего и ни от кого. Он жил в клетке с тех пор, как родился. Есть много типов клеток, ты понимаешь?

— В действительности я не понимаю что…

Франческа вновь проигнорировала попытку Пенни перебить её.

— Мы любим друг друга по-своему. Мы не душим, мы не запугиваем, мы не принуждаем быть вместе.

— Я продолжаю…

— …не понимаешь, я знаю. И теперь я тебе объясню.

Франческа подтянула рукав свитера и показала ей шрам, который Пенни уже заметила в тюрьме.

— Это я сделала, пытаясь себя убить, когда мне было двенадцать. Мой отчим насиловал меня такими способами, о которых я хотела бы не помнить. Он был паршивым человеком, но после смерти моей матери меня удочерил. К сожалению, я выжила, но его заставила заплатить. Я подожгла дом вместе с ним. Он не умер, но, по крайней мере, меня забрали оттуда. Детский дом стал моим спасением. Маркус был единственным, кому я когда-либо рассказывала свою грязную историю. Все остальные считали, что я просто неблагодарный и мятежный подросток. Я думала, что никогда не смогу заниматься сексом с мужчиной. Но он... ты его видишь – он похож на убийцу, производит впечатление быка-производителя, но он терпеливо вылечил мои раны. В обмен на его особую любовь я даровала ему свою особую любовь. Очень сильную, но секретную любовь, никогда не ревновала, никогда не заявляла свои права. Потому что понимала – если бы я кричала о своей любви, если бы я пыталась его задержать, сказать ему, что хочу его только для себя, он убежал бы. Он имеет эту слабость – со всей душой остаётся рядом, пока видит открытую дверь, возможность сбежать, воздух, ветер, дорогу. У него были и другие женщины, я никогда не требовала эксклюзивности. Если бы я это сделала, то возможно, он бы немного прислушался ко мне, но вскоре сделал бы ноги. Чтобы удержать его, я должна была избежать стремления его удержать.

Несмотря на то, что она не понимала смысла этого долгого рассказа, Пенни не могла не прочувствовать всё до самой глубокой части своего сердца. Она наблюдала, как Франческа подавляет искушение заплакать. На секунду она не увидела перед собой девушку, имеющую двойное превосходство (из-за её внешнего вида и поступков), а ей предстала маленькая девочка, попавшая в руки жестокого мужчины. Девочка, которая пытается совершить самоубийство, чтобы спасти себя. Она представила, как Маркус заботился о ней. Мысль о том насколько она любима, вызвала в ней слабость. Ей показалось, что её тело состоит из воды, разбрызганной по этому дешёвому керамическому полу. Вода и пыль. Они любили друг друга, и любят до сих пор. По-своему, это был их особый способ, и отличающийся от миллиона других. Просто она почувствовала, словно её раздели догола.

— Я сожалею о случившемся с тобой, — сказала она шёпотом. — Я сожалею о произошедшем с вами. И, возможно, мне также стоит сожалеть и обо мне, потому что не понимаю, чего ты хочешь, и уверена, что я не слишком проницательна.

Тогда Франческа поднялась, становясь вновь высокой, спесивой и воинственной, и сказала ей:

— Я хочу, чтобы ты заставила его уйти, когда он скажет, что хочет остаться здесь с тобой.

Пенни зашатало, и она вынуждена была ухватиться за стул, чтобы не упасть. Чувствовала, как горят щёки, а в области сердца – судороги. Она уставилась на Франческу как на сумасшедшую или пьяную, спрашивая себя: делает ли она это из-за мести и хочет наказать за то, что желала её мужчину?

— Что это? Шутка?

Франческа покачала головой, она выглядела очень угрюмой и в этих глазах цвета ночи, отражалось многое, но только не шутка.

— Нисколечко. Маркус считает, что влюблен в тебя. Возможно, это так, а возможно и нет. Я не знаю, но самое главное, что мне нужно знать – ты влюблена в него?

Пенни не ответила ей сразу. Она была слишком сосредоточена на том, что сказала ей Франческа.

«Маркус в меня влюблён?

Может, она пьяна?

О чём она говорит?

Маркус в меня влюблён?»

Не успев притормозить, она позволила надежде заключить сделку со своими мыслями. Сердце забилось на бешеной скорости, отдаваясь звоном в ушах.

— Ты любишь его? — спросила ещё раз Франческа.

— Да, — был её уверенный ответ.

Франческа, как ни парадоксально, улыбнулась.

— Хорошо. Поэтому ты заставишь его уйти. Если ты его любишь, то ты не позволишь ему остаться в этой дыре, в этом мерзком доме, делать мерзкую работу и вести мерзкую жизнь. Если ты его любишь, ты не сделаешь из него заключенного. Самой большой его мечтой всегда было быть свободным. Хочешь убить его мечту? У него подошвы горят. После четырех лет в тюрьме ты хочешь погрузить его в более худшую тюрьму? Что он будет здесь делать? Станет хорошим парнем, который подчиняется приказам своего инспектора и делает дерьмовую работу, рано вечером возвращается домой и смотрит по телевизору какую-то глупую программу для стариков? Но даже если ты поступишь эгоистично, ты понимаешь, что придётся заплатить с процентами? Потому что я его знаю, рано или поздно он разорвёт твои цепи и всё равно уйдет. Потому что Маркус всегда хочет видеть окно нараспашку, путь готовый к побегу, и в приготовленной тобой жизни, какой побег сможет совершить? Это, скорее всего, стала бы его внутренняя смерть, он был бы волком на цепи, тигром в клетке для хомяков. Реши ты что делать. Удерживать и рисковать убить его и саму себя когда он тебя всё равно бросит, или отпустить его и доказать что действительно тебе важен. И что ты не глупее, чем кажешься.

С этими словами, ничего не добавляя больше, Франческа направилась к двери, чтобы выйти. Пенни окликнула её сдавленным шепотом.

— Какая ты лживая, — сказала она.

Франческа покачала головой.

— Я ни в чём тебе не лгала.

— О да. Ты сказала, что никогда не заставляла его оставаться с тобой. Разве не это ты сейчас делаешь? Просто не хочешь пачкать руки.

Франческа уставилась на неё пылающими от гнева глазами. На мгновение Пенни подумала, что она собирается заменить этот вид размеренного насилия, чтобы совершенно явным образом избить её не словами а действиями. Вместо этого Франческа продолжила скользкий путь шантажа, используя эту Соломонову проблему.

— Если ты его любишь, как говоришь, ты знаешь что делать. Я предоставляю решать тебе.

Потом она навсегда покинула её дом и жизнь.


Глава 28

Не вполне понимаю, что собираюсь делать, но знаю, что я хочу Пенни. Я должен её найти, мне нужно с ней поговорить. Пытаюсь дозвониться на мобильный, но она не отвечает. Не слышит или игнорирует меня?

Катаюсь на машине бесцельно, как сумасшедший, который теперь понял, что он сумасшедший, и больше никак не пытается это скрыть. На минуту останавливаюсь около «Well Purple» и «Maraja», но безрезультатно.

Пенни здесь нет, и я не имею ни малейшего понятия, где она. Может находиться где угодно, вместе с тем мудаком, который последние шесть лет её хочет, и надеется заполучить сегодня. Если я найду его то подправлю физиономию.

Не хочу возвращаться домой к Франческе, она смотрит на меня, как будто я чужой. И поскольку я зол и не знаю куда идти, а мне необходимо сбросить этот болезненный гнев, который заставляет меня чувствовать себя пьянее, чем выпитое пиво и виски, я решаю проехать мимо магазина той неудачницы, которая продает всякую всячину.

Мне повезло или нет – это зависит, с какой стороны посмотреть. Тем не менее, магазин закрывается, и Грант ждёт девушку снаружи. Он притворяется джентльменом, хотя думает лишь о том, как трахнуть её с применением насилия. Вижу, как они вместе уезжают на его машине, и испытываю такой гнев в адрес этих типов, которые кичатся своими трансатлантическими размерами, чтобы компенсировать тот факт, что у них малюсенький, что я следую за ними без размышлений.

На окраине автомобиль внезапно останавливается на склоне холма. Какое-то подобие парка, куда пары наверняка приходят трахаться, если не могут сделать это в другом месте. Я сразу вспоминаю историю Пенни. Думаю, что это то же самое место, куда Грант привозил и её. Моя ярость становится огненной.

На мгновение теряю их из виду, вокруг темно, а он выключил фары. Наверное, забился в какую-нибудь щель, и проходит минут десять, прежде чем удаётся снова его отловить. Но вот и они. Разве его не предупреждали, что если хочешь кому-то навредить, то нужно использовать менее заметную машину?

Припарковываю машину и выхожу. Замечаю какое-то движение внутри салона и голоса. На первый взгляд, кажется, что они просто занялись делом, но я знаю, что это не так. Тогда я слышу, как кричит девушка и это не крик удовольствия. Я думаю о Пенни, которая, возможно, также кричала и распахиваю дверь. Придурок даже не заблокировал дверь со своей стороны. Но я абсолютно уверен, что с её стороны сбежать невозможно.

Когда открываю, то меня ожидает предсказуемая сцена. Девушка в ужасе, растрёпанная, потная и смотрит широко распахнутыми глазами, наполненными ужасом. Ублюдок вытащил наружу член, мягкий как червяк, и производит впечатление извращенца. Окей, теперь я позабочусь о нём.